Вера Камша - От войны до войны

Когда мне было столько же, сколько тебе, я негодовал, что сына предателя и будущего временщика не задушили в колыбели. Теперь я понимаю, что Рамиро Второй мог вырасти неплохим человеком, если бы его с детства не окружала ненависть одних и подобострастие других. Он был лишь первым в череде проклятых герцогов. С каждым новым поколением пропасть между Алва и остальными Людьми Чести лишь расширялась, так что не слишком-то надейся.

– Эр Август, – Дик лукаво улыбнулся, – вы ошиблись с варастийской кампанией, вы можете ошибиться еще раз.

– Время рассудит, – кансилльер не счел нужным поддержать шутку, – ты уже видел Реджинальда?

– Я заходил к нему. Наль уехал по делам.

– Тебе тоже следует уехать. Твоя матушка очень хочет тебя видеть. По ее просьбе Эйвон Ларак несколько раз писал герцогу Алва. Думаю, он тебя отпустит, и было бы неплохо, чтобы завтра ты был уже в пути. Если ты поторопишься, то Новый год встретишь дома. В любом случае до отъезда постарайся поменьше появляться на улицах вместе с Вороном. Следующий раз могут стрелять не в лошадь, а в оруженосца. Будь осторожен. И вот еще что. Твоя матушка весьма недовольна твоей службой у Рокэ Алвы. Я написал ей, что ты присягнул ему по моему настоянию.

– Спасибо, эр Август, вы не представляете…

– Как раз представляю. Мирабелла Окделлская очень достойная женщина, но некоторые вещи она понять не в состоянии. Постарайся с ней не спорить.

Дик спорить и не собирался. С матерью не спорил никто и никогда – ни отец, ни Эйвон, ни слуги. Другое дело, что ей рассказывали далеко не все.

– Я понял, эр Август. Когда мне можно вернуться?

– Это тебе должен сказать твой эр, – глаза Штанцлера потеплели, – но я забыл тебя поздравить. Стать в семнадцать лет кавалером ордена Талигойской Розы! Отец бы тобой гордился. Ее Величество передает тебе свои поздравления. Она очень за тебя волновалась.

Катари о нем помнила! Помнила!

– Я хотел бы лично засвидетельствовать почтение Ее Величеству.

– Я передам ей твои слова, но сейчас ты должен ехать в Надор!

Стражник явно знал толк в лошадях, во всяком случае, у него хватило ума понять, что Дракко стоит куда больше, чем его наездник. Робер Эпинэ это оценил, бросив лошаднику серебряную монету:

– Выпей за здоровье моего коня и мое в придачу.

Нужно оно ему, это здоровье, да и жизнь заодно…

– Спасибо, сударь, – разулыбался стражник, – конь у вас чистое золото, сразу видать. Такого не скоро сыщешь.

Дракко – сокровище, это правда, его разве что сумасшедший мориск Рокэ обгонит. Эпинэ похлопал любимца по шее, еще раз кивнул стражнику и слегка шевельнул поводья. Обычно этого хватало, но сейчас на Дракко что-то нашло. Конь сперва замер, ловя черными ноздрями ветер, а потом сделал шаг назад и обернулся, умоляюще глядя на всадника. В Агарис ему не хотелось. Роберу тоже.

– Вы, сударь, не удивляйтесь, – влез давешний любитель лошадей, – у нас нынче, того, пахнет чем-то непотребным. Видать, с моря надуло. Кони, пока не обвыкнут, уросят. Мы поначалу дивились, а теперь вроде будто и ничего.

– Видишь, Дракко, – заметил Иноходец, – не тебе одному противно, ты уж потерпи.

Полумориск прижал уши и попытался поковырять копытами мостовую. Он прекрасно понимал всю бесполезность этого занятия и тем не менее старался вовсю. В довершение всего в своей сумке завозился Клемент. Робер почти не сомневался, что Его Крысейшество тоже не горит желанием ступить на родную землю.

– А может, сударь, вам не шибко и нужно в Агарис-то, – внезапно сказал стражник, – кони, они соображают, не то, что мы.

Кони соображают, и крысы тоже, а он может вернуться в Гайифу, разыскать теньента Ламброса, взять другое имя и навеки забыть об Агарисе, Раканах, Талигойе и своей нелепой любви. Наемника, если он отрабатывает свои деньги, не спрашивают, кто он и откуда. Можно не маяться дурью, а поступить на службу к императору, выслужить себе титул… Повелитель Молний, пожалованный личным дворянством Его Величеством Дивином. Тьфу!

– Мне очень нужно в Агарис, приятель, – Робер с силой сжал коленями золотисто-рыжие бока, – очень…

Стражник покачал головой, Дракко укоризненно фыркнул, Клемент заверещал.

Застава осталась позади. В городе все казалось прежним, словно Робер и не уходил на ненужную войну – звонили колокола, торговки выхваляли лимоны, мели мостовую серые одеяния многочисленных клириков. Налетел мерзкий, леденящий ветер, хорошо хоть пока обходилось без дождя. Год и зима начались всего три дня назад, но праздника не ощущалось, в то, что в Агарисе называют зимой, в Олларии тянуло на осень, и даже не очень позднюю, но о Талиге лучше было не вспоминать.

Дракко понуро рысил по булыжникам, он смирился, но не успокоился. Клемент и вовсе замер, словно поблизости прятался голодный кот. Роберу ужасно хотелось развернуть коня, но человек на то и человек, чтоб сдерживать свои порывы. Талигоец внимательно глядел по сторонам, пытаясь понять, что же все-таки не так, но город казался удивительно мирным и чистым. Неужели ему передалось отвращение Дракко и Клемента?

«Зеленый стриж» никуда не делся, знакомый конюх взял Дракко под уздцы, и Робер спрыгнул на землю:

– День добрый, Джулио, как вы тут?

– Паршиво, – махнул рукой старик. – Новый конь у вас, вижу. Хорош! А Шад, дозвольте полюбопытствовать, где?

– Пришлось подарить, – не рассказывать же, что с ним случилось, – а что паршиво?

– А не понять, – махнул рукой агарисец, – вроде все в порядке и даже лучше, а что-то не то. Кошки и те разбежались.

– Кошки? – не понял Эпинэ.

– Ага. Крысы ушли, а жрать-то что-то надо, вот коты за ними и двинули. И все бы ничего, только муторно как-то.

Старик нашел правильное слово. Именно что муторно, а почему – непонятно. Впрочем, муторно Роберу Эпинэ было давно.

– Сударь! – прибежавший хозяин лучился счастьем. – А мы уж и не чаяли! Ваши комнаты в порядке. Мы ничего не трогали, только Мария пыль стирала!

Конечно, в порядке, он заплатил за полгода вперед, а зачем, и сам не знает.

– Спасибо. – Робер развязал кошелек Ворона и отсчитал шесть золотых. – До весны хватит?

По чести говоря, этих денег хватало до лета, но когда золото есть, его можно и выбросить. Хозяин радостно закивал и прибрал монеты.

– Желаете обед?

– Чуть позже.

– Горячее вино? С сахаром, корицей и кардамоном?

– Не помешает. Я буду у себя.

«У себя», словно эти комнаты в агарисской харчевне его дом. У него нет дома и, скорее всего, не будет, если он и впрямь не подастся в наемники. Тогда лет через десять можно скопить на такую вот гостиницу. Герцог-трактирщик, очаровательно!