Жанна Пояркова - Дети Лезвия

— Знаешь, я думал о Диру, — почему-то сказал он, хотя я ничего не спрашивала, и губы изогнулись в слабой улыбке, которая выглядела незнакомой на его вечно недовольном лице. — О том, как сердито она бросает свои звезды.

Я запахнула плащ, проводя по рукоятям серпов холодными ладонями. Фонари тускло освещали пустые улицы и тонущие в тумане крыши домов.

— А я думала, не стоит ли мне уничтожить Эр-ту-Ар, — поделилась раздумьями я, последний раз окидывая взглядом здание. — Или изнасиловать Селин.

— Твой Путь виден тебе лучше, — пожал плечами Триэр, и мы направились прочь.

Грохот барабанов все еще оставался в голове. Странно было идти, не отвлекаясь больше на шаркающие шаги Рика. Я слышала его, даже повернувшись к зданию спиной, чутье точно показывало, где он, а если бы я захотела, я могла бы сказать, что он говорит, но нужды в этом не было. Без него станет трудно доказать справедливость моей мести, но, думаю, никто уже не станет требовать доказательств. Мне казалось, что на мне осталась невидимая сальная пленка, хотелось вымыться. Избавиться от бремени долга можно было завтра, когда Рик захочет остаться в Эр-ту-Аре сначала на пару дней, а потом навсегда. Любой даройо так и поступил бы, воспользовавшись слабостью человека, раз уж имел глупость взвалить на себя заботу о двуногом куске мяса.

Любой.

Любой.

Каждый из Детей Лезвия.

Но не я.

Я развернулась и посмотрела на башню, где сейчас стоял Рик, улавливая, что говорит черноволосая богиня, и слова эти были и сладкими, и горькими, как блюдо для гурмана. Но теперь я точно знала, что не оставлю Чарующим члена своего отряда, кем бы он ни был. Триэр остановился, почувствовав изменения во мне, потом налетел встревоженный ветер, принося обрывки фраз лохматого бродяги. Я взяла серп, размахнулась, а потом метнула его туда, где стояли человек и Риан, направляя его небольшой долей магии.

— Что ты делаешь? Ведь они и добиваются того, чтобы ты убила его! — возмутился Триэр, но я только усмехнулась, услышав, как серп вонзился в стену рядом с рукой мужчины.

Я ощущала вибрацию — серп дрожал от силы удара. И знала, как переливаются знаки на стали, разрезая ткань волшебства, которую ткала Риан. А потом я отвернулась и пошла прочь, оставляя времени решать, что будет дальше. Черный Лучник посмотрел во тьму, но взгляд его потерялся в тумане.

— Что ты сделала, Ра? — недоумевал он. — Ты же оставила свое оружие Чарующим…

— Он вернет мне серп.

— Клянусь Серыми Богами! Ты сумасшедшая, — Черный Лучник впервые вышел из себя. — Священное оружие Детей Лезвия в руках у человека ! Это же нарушение Заповедей. Может, он подумал, что ты собиралась их убить, и отдаст его Риан. Это осквернение нашей стали. Или что-то похуже…

— Он вернет серп, ругаясь и поминая всех своих проклятых богов, — уверенно отмела все возражения я, стремительно пересекая маленькие каналы и притихшие улицы. — Главное, чтобы была возможность вернуться. Ты плохо его знаешь.

Братья были недовольны, их шаги перекрещивались в тенях. Триэр не знал, что сказать, стирая вайн в труху.

— Не думаю, что ты хорошо его знаешь. По всем обычаям я должен немедленно тебя убить… — наконец решил он.

— Я готова к поединку. Даже с одним серпом, — насмешливо склонила голову я. — Честно говоря, схватка мне даже необходима. Она поможет привести мысли в порядок.

Триэр выкинул пыль, оставшуюся от листа вайна, и внимательно посмотрел на меня, не спеша доставать ни лук, ни меч, словно желая разрезать меня взглядом и вытряхнуть наружу все, что я думала в этот момент. Я подняла бровь и потянула завязки плаща, начиная чувствовать все увеличивающееся желание боя.

— Я не из тех, кто готов погибнуть по ошибке, как Лэйт, — медленно проговорил Триэр. — Если я получу достойное объяснение, я не стану вызывать тебя, Ра. В эпоху, когда даже Адепт нарушает Заповеди, у тебя должно быть оправдание.

— Я отдаю отчет в своих действиях лишь Серой Леди, Триэр.

Я посмотрела в воду канала, и она была мертвой, как и все здесь. Она никогда не видела заката или восхода — только бесконечный серый туман…

— Я не ждал от тебя другого ответа.

Вопреки ожиданиям Триэр не извлек оружие и не попытался атаковать меня. Через некоторое время он завернул за угол, направившись к месту, где мы остановились, а я все стояла и взирала на безмолвное зеркало канала. Вода напоминала пленку невидящих глаз пьяницы. Я не хотела возвращаться в покои, смотреть на жирную пищу и ненужные украшения. Пустота улиц и их относительная тишина нравились мне больше. Я шла куда-то вдоль гирлянды больших фонарей, украшенных литыми узорами, теряясь в сероватой дымке.

В Эр-ту-Аре можно потеряться. Это лабиринт без входа и выхода — когда ты поддаешься желанию пропасть, исчезнуть, отбросить тяжесть решений, перестать быть собой и стать просто пылинкой, которую ветер гонит по дорогам, город безупречно исполняет такую мечту. Отравленный туман и мертвые воды каналов, по которым плавали пустые лодки. Слева возвышалась статуя, изображающая облаченного в хламиду человека, который дул на ладонь. Наверное, это был бог ветра. Хотя понять фантазии Чарующих мне трудно. С правой стороны улицы находилась, кажется, часовая мастерская. Огромный маятник болтался туда-сюда, отмеряя время, за которым здесь никто не следил. Мне хотелось потренироваться, и я достала оставшийся серп, разглядывая пути света на его гладкой поверхности. Капли сияния звезд скатятся вниз, не найдя, за что зацепиться, если вдруг попадут сюда. Символы Алфавита сияли и напоминали о красоте гибели.

— М'Сад, твоя горелая кожа воняет так сильно, что прятаться бессмысленно, — я развернулась туда, где только что услышала шорох, и вложила серп обратно в ножны.

Даройо вышел из укрытия, левая рука и часть лица были сильно обожжены; я с удовольствием отметила, что заклятье все-таки хорошо задело его. Собранные в пучок седые волосы открывали обширный ожог, но я не сомневалась, что он вполне способен биться. Разговаривать со мной он был не настроен, и статуя неведомого бога разлетелась на куски под силой заклятья даройо. Я прыгнула вверх, уворачиваясь от осколков божества, улицы наполнились грохотом. Решетка рухнула в канал под тяжестью мощной руки идола и подняла столп брызг, нарушая хрупкое равновесие Эр-ту-Ара. Отовсюду понабежали любопытные жители, предвкушая забаву. Развернувшись в воздухе, я скинула фамильный плащ и швырнула в резвого старикашку пять зазубренных лезвий, припасенных как раз для такого случая. Прием называется «смертельный веер», но лишь одно из лезвий оцарапало М'Сада. Даройо неожиданно быстро для сухощавого старца перекатился по мостовой, шепча колдовские слова, но я не стала ждать, пока результат обрушится на меня очередной неприятностью — и метнулась прямо к нему.