Владимир Лосев - Вой оборотня

Так и шел неизвестно куда и вряд ли понимал зачем. Но стоять было невозможно, ноги сразу глубоко погружались в скользкий мох, и я сам себе начинал казаться вросшим в землю деревом. Ощущение, надо сказать, не очень приятное.

Когда устал, я сел на поваленное дерево. А вскоре тучи разошлись и явилось солнце. Настроение немного улучшилось.

И тут сзади послышалось странное тявканье. Я обернулся и увидел серую волчицу, смотревшую на меня огромными желтыми глазами. Была в ней одна странность: на звере висело что-то вроде небольшого мешка такого же серого цвета, как и ее шерсть.

Когда я это разглядел, тут же понял – передо мной оборотень.

– Крина? – спросил я, одновременно нашаривая на всякий случай рукоятку ножа. Кто его знает, а вдруг оборотень, да не тот?

Волчица тявкнула в ответ, потом еще раз, потом вдруг начала вертеться на месте – так иногда делают собаки, когда пытаются поймать себя за хвост. Скорость вращения все увеличивалась, вот передо мной уже вертелся серый волчок – теперь я понял, откуда появилось название детской игрушки, – цвет его начал меняться, а потом передо мной предстала Крина. Она возлежала на траве в очень соблазнительной позе.

Увидев мой взгляд, направленный на определенные места ее соблазнительного тела, девушка тут же схватила свой мешок, вытащила оттуда небольшой арбалет с десятком серебряных болтов и серый балахон, который натянула на себя, чем меня несказанно расстроила.

– Тебе же велели ждать возле подземного хода?

– Во-первых, мне не сказали, что моим проводником будешь ты. – Тут я улыбнулся и потянулся к ней, чтобы поцеловать, но остановился, увидев занесенную для удара руку. Крина могла и ударить, зверь же, что с нее возьмешь. – А потом пришлось долго ждать, я устал, замерз и решил искать дорогу самостоятельно.

– А почему идешь в противоположную сторону? Струсил?

– Не струсил, а просто заблудился…

– Как можно заблудиться в лесу? – Взгляд ее стал подозрительным. – Это же не город, чтобы в нем плутать…

– Что ты говоришь?! – Я даже растерялся, не зная, что сказать. – Я уже с жизнью простился, куда ни пойду – везде одно и то же. В городе-то как раз не заблудишься, там все разное, дома, трактиры, улицы, площади…

– Да… – Крина вдруг рассмеялась и поцеловала меня, правда, в щеку. – Все время забываю, что ты не из нашего племени. В лесу надо ориентироваться не глазами, а чутьем и слухом.

– Как раз тем, чего у меня нет…

– Ладно, будем считать, что ты заработал себе прощение. – Я снова потянулся к ней, но получил толчок в грудь. – Э… нет! Сначала нам нужно выполнить одно очень важное дело.

– И какое же?

– Забыл? – Крина посмотрела на меня с изумлением. – Открыть дверь в чужой мир!

– А… разве это важно? – Мои руки сами тянулись к ней, особенно к некоторым выпуклым местам, и соответственно получили довольно болезненный удар. – Ты для меня намного важнее и приятнее любого дела!

– Сначала храм, потом все остальное. И ты, кажется, забыл, кто я? Между нами не может быть ничего прочного, мы с тобой принадлежим к разным родам. То, что было, всего лишь мой каприз, и он закончился. – Наверно, она заметила, как я помрачнел, потому что чуть смягчила концовку своей речи. – Но если будешь вести себя хорошо, то еще что-нибудь, может, и будет….

– Не надо со мной играть. – Я отвернулся. – Не стоит. И обманывать тоже. Не маленький мальчик и вполне понимаю, кто ты и кто я. Ты – герцогиня, а я простой смертный.

– Не в этом дело. Ты – человек, а я оборотень. Дети от такого брака рождаются очень редко, и всегда непонятно, кем они станут.

– А мне плевать!

У меня слезы навернулись на глаза, все вокруг потеряло резкость, поплыло как-то, размазалось. Даже до этого не понимал, как она меня зацепила. Действительно, что может быть между нами общего? Мы принадлежим к разным общественным кругам и расам, она проживет лет триста, а то и больше, я всего через сорок стану глубоким стариком. Она будет убегать по ночам в полнолуние, чтобы поохотиться на зверей или людей, ей без крови и охоты не жизнь. А я буду сидеть у окна и ждать, вздрагивая от каждого шума, в страхе, что ее подстрелит какой-нибудь охотник на оборотней. Она права но что же сердцу-то так больно?!

– Ты не понимаешь…

– Да знаю! – Я раздраженно махнул рукой. – Ты права во всем, но как только подумаю, что тебя не будет в моей жизни, то сразу теряется ее смысл. Не хочется мне жить без тебя…

– Правда?! – Столько изумления было в ее голосе, что мне стало трудно дышать, я снова отвернулся. – Что же это такое с нами творится?

– Творится? С нами?

– А ты думаешь, почему я здесь? Мне что, некого было послать за тобой?

Отвечать я не стал, просто сбросил куртку и потянул ее на траву, Крина больше не сопротивлялась, только все время шептала:

– Мы сошли с ума, нам такое не простят… ни твои, ни мои…

Когда страсть наконец улеглась и мы просто лежали, подставляя свои обнаженные тела лучам солнца, я спросил:

– А что не простят?

– Любви. – Крина нежно меня поцеловала в ухо, отчего там сразу стало щекотно. – Вот все остальное можно, а пищу нельзя любить, она может только нравиться…

– Мы никому не скажем, – усмехнулся я, настроение у меня сразу поднялось, приворожила она меня, что ли? Только непохоже, она и сама со своими чувствами борется. – Будешь всем рассказывать, что я – твоя новая игрушка. Не может же это длиться вечность? Когда-нибудь пройдет…

– Всякое бывает. В нашей библиотеке записана одна история о таких влюбленных, она плохо кончилась, они умерли…

– А такие истории всегда плохо кончаются. – Я встал и начал одеваться. – Поэтому в мире никто никого не любит, и мы не будем, когда сможем.

– А вдруг не сможем? Если так и будем любить друг друга вечно?

– Тогда все закончится печально. – Я поднял ее и поцеловал. – Только нельзя ничего пока изменить, значит, нужно ждать, когда это само пройдет.

– Любовь – самая настоящая беда, но мне нравится. – Крина задумчиво посмотрела на меня. – Только сейчас начала понимать, какая же это глупость. Ты некрасивый, неумный и неловкий, одно слово – пища. Надеюсь, это ненадолго? Слушай, а может, ты меня приворожил?

– Сам тебя об этом хотел спросить, у меня-то точно времени не было к ворожеям ходить, я в это время задание жрецов исполнял.

– Я бы магию почувствовала сразу. – Девушка посмотрела на балахон, потом снова решительно запихнула его в мешок. – Так что ты не мог, а я не такая дура, чтобы привязывать к себе пищу. Получается, это естественное чувство, и это значит, что от него так просто не избавишься.

– Почему? Сходим в городе к шептунье, пошепчет на ушко, и все!

– Нам ни одна колдунья не поможет…

– Почему?

– А сам хоть раз подумать можешь? – Девушка проверила лямки, потом поставила мешок на землю так, чтобы его можно было надеть на четвереньках, для этого у нее на мешке оказались особые приспособления. А мне на нее смотреть было одно удовольствие: голая девушка, да еще желанная, – может ли быть зрелище приятнее? – Навеять такие чувства способны только боги, и какая ведьма по силе с ними сравнится?