Евгений Константинов - Как я играю!

– Женуа, – профессор Малач схватил магистра за рукав куртки, – скольких ты сможешь преобразовать в магонасекомых за один раз?

– Двоих! – У Пропста загорелся, но тут же потух взгляд. – Но для этого нужно время!!!

– Успеем! – крикнул Малач. – Я справлюсь с тремя! Ксана! – Эльф схватил лекпинку за руку и притянул к себе. – Кызль, быстрей сюда! Тубуз!

Но лекпин увернулся от протянутой руки эльфа:

– Вместо меня возьмите Буську!

– Хорошо! – не стал спорить Малач. – Тогда ты – к магистру Пропсту! Женуа, что ты медлишь?! Женуа!!!

Нет, Женуа фон дер Пропст не медлил, он просто не мог выбрать, переводя взгляд со своего адъютанта кота Шермиллы на любимого студента Тубуза, на товарища по плену Итдфика, на маленького гоблина Савву, на стоявшего в сторонке друга Алесандро Б. Зетто… Магистр никогда не применял заклинания преобразования в магонасекомое в спешке, но в любом случае для его осуществления даже в спокойной обстановке требовалось не меньше трех минут.

– Я не успею, – сказал магистр, посмотрев в глаза стоявшему ближе всех Шермилле, и кот понимающе кивнул.

– Смотрите! – выдохнула вдруг Буська. – Там наш Якс Скаррос!

С такого расстояния распознать бегущего по верху плотины было бы невозможно, но только шаман там и мог сейчас быть. Он бежал на удивление быстро, во всяком случае, быстрее, чем летел колдовской мерцающий шарик Репфа. Вот старый шаман достиг разрыва между опорами моста, вот отступил немного и прыгнул вниз, а еще через несколько мгновений на верхней кромке водопада появилась та самая посудина, что прилетала сюда на дирижабле. Посудина чуть задержалась наверху, словно наткнулась на подводное препятствие, затем перевалилась через край и полетела вниз.

На фоне низвергающегося бело-голубого потока остались видны лишь две точки: темная падающая и пикирующая к ней мерцающе-розовая. Эти точки соединились почти в самом низу потока. И тогда все, кто следил за ними, сначала увидели ярчайшую желто-розовую вспышку, затем услышали оглушительный грохот, а затем ощутили удар воздушной волны, от которого никто не смог удержаться на ногах.

– Пи-и!

– Топлен? – профессор Малач, приподнявшись, машинально похлопал по опустевшему карману плаща и так же машинально посмотрел на небо, к счастью для оборотня; затянутое тучами. – Я тебя не зашиб?

– Писк, писк, писк! – заверещала летучая мышь и, устремившись было по диагонали вверх, тут же вернулась, зависнув перед лицом эльфа.

– В чем дело? – не понял тот.

– Пи-и-и! – Преобразованный Топлен повторил маневр. – Пи-и-и! Пи-и!!!

Малач догадался повернуть голову и посмотреть в указанном летучей мышью направлении. Дирижабль продолжал подниматься, на глазах уменьшаясь в размерах. Но помимо дирижабля по небу летело что-то еще. И, словно по закону взаимозаменяемости, чем меньше становился дирижабль, управляемый Репфом, тем крупнее становилось это «что-то». Профессор задействовал магически-приближающее зрение и в следующее мгновение вскочил на ноги.

– Это они! Они! – закричал он. И, не обращая внимания на посыпавшиеся вопросы, обратился к летучей мыши: – Топлен, это наши! Железяка, Четвеерг, Воль-Дер-Map! Ты должен долететь до них и все рассказать про Репфа! И обязательно скажи, что его дирижабль защищен магически, но беззащитен против обычных, не магических предметов. Ты понял?

– Пи-и!

– Торопись, Топлен. И пусть все это время солнце остается за тучами!

Господин Репф вновь проклинал все на свете. Вновь его такой шикарный, продуманный до мелочей план оказался сорван! Вроде бы все складывалось даже лучше, чем он предполагал, но сорвалось в самый последний момент. Плотина Сдукронаак осталась целой и невредимой, а его враги, также оставшиеся целехонькими, теперь наверняка строили планы отмщения. И хорошо еще, что у него есть дирижабль, на котором можно…

Прямо впереди по курсу полета дирижабля Репф вдруг увидел нечто несуразное. Довольно сильно виляя, к нему приближалось что-то наподобие огромного воздушного шара с подвешенной снизу корзиной. Только вместо одного шара болтались много маленьких зеленоватых шариков, каждый из которых, казалось, летит совершенно самостоятельно, если бы не было совершенно очевидно, что управляет ими порхающий над конструкцией маленький дракончик, периодически изрыгающий из пасти струю пламени.

А в корзине Репф увидел их – своих лютых врагов, которых считал погибшими. Так же, как увидели его и они: господин Воль-Дер-Map, тролль Пуслан, эльф Мухоол, гном Четвеерг Двести второй, лекпин Железяка…

Сердце новоиспеченного декана екнуло. Вот он – шанс! Шанс лично расправиться с этим отребьем. Ему достаточно лишь применить пару направленных заклинаний, и…

Репф вдруг увидел, как эльф Мухоол вскинул натянутый лук и выпустил стрелу, на которую за миг до этого пыхнул голубым пламенем спикировавший маленький дракончик. Стрела не успела преодолеть и половины пути, как вслед за ней полетела вторая, а за ней и третья. И все они несли с собой огонь, и все, будучи не заговоренными магически, миновали установленную Репфом магозащиту и воткнулись в полотно дирижабля. И от каждой стрелы по полотну во все стороны начало расползаться пламя.

Чтобы погасить его, достаточно было произнести всего лишь одно несложное заклинание. И Репф, глядя вверх, принялся его плести, как вдруг над головой просвистело что-то увесистое, насквозь пробившее полотно шара и улетевшее дальше, вниз. Новоиспеченный декан едва успел различить, что это была рыбацкая пешня, как рядом с его плечом в борт лодки с гулким звуком вошло лезвие топора, на котором он также успел прочитать выгравированную надпись «Четвеерг 202». Заскрипев зубами, Репф обернулся на несуразную летучую конструкцию и вновь успел только заметить что-то крутящееся и стремительно приближающееся, врезавшее ему прямехонько в нос и зубы, скрипнувшие теперь уже совсем по-другому. О том, что это был коловорот незабвенного деды Паааши, господин Репф так и не узнал.

Пламя охватило дирижабль, перебросилось на лодку, побушевало еще несколько мгновений, а потом с громким хлопком полотнище дирижабля лопнуло. И на землю посыпались его горящие останки.

Обычно тронный зал либо вообще пустовал, либо был переполнен придворными и посетителями герптшцога. Но сейчас в полумраке, нарушаемом лишь слабым светом нескольких свечей, стоящих в золоченых подсвечниках в изголовье трона, можно было различить всего трех людей и одного гоблина.

Труднее всего было различить именно гоблина – придворный виночерпий Пшенг, как всегда, держался позади трона, в самой тени, и появлялся в свете свечей лишь на мгновение, для того чтобы вовремя подлить пива из своего кувшина в рог, который время от времени подставлял ему герптшцог Ули-Клун.