Марианна Алферова - Небесная тропа

Ольга Михайловна против воли кивнула, не удержалась.

— Да, ЭРик вернулся.

— Неужели? Тот самый Эрик? Ирочка, это же тот самый Эрик! — театрально умилившись, всплеснул руками Белкин. — И где же он? Познакомь нас.

Ольга Михайловна нахмурилась- объяснять этой компании про свои тревоги у нее не было ни малейшего желания.

— Сейчас его нет.

— Уже ушел?! — состроил изумленную гримасу Белкин. — Или еще не возвращался?!

— Скорее второе, — подал голос Тимошевич.

— Да хватит комедию-то ломать! — взорвалась Ирина. — У нас дочка пропала, а ты про какого-то жулика сказки слушаешь!

Не церемонясь, распахнула она дверь в маленькую комнату.

— Смотри-ка, здесь в самом деле кто-то квартируется. — Она схватила со стула ветровку. — Что-то не похоже, чтобы сия одежонка принадлежала человеку лет за пятьдесят. Скорее, она подойдет какому-нибудь мальчишке.

— Да, он выглядит моложе. Гораздо, — сухо подтвердила Ольга Михайловна.

— А может быть, это ваш внук, а не сын? — съехидничала Ирина.

— Покойница Эмма Ивановна, уж на что незлобливый была человек, а тебя не любила. — Ольга Михайловна попыталась отнять ЭРикову ветровку, да не тут-то было — хватка у Ирины всегда была цепкой.

— А вас-то кто любил, бабулечка? — передразнила Ирина. — Муженек ваш, может быть? Так, хоть и девчонкой была, а помню, как он вас каждодневно третировал. Или, может, Сенька Гребнев? Так он по-пьяни рассказал, какой лютой ненавистью вас ненавидит.

— Меня ЭРик любит. Он мой сын, и я его люблю.

— Откуда же он взялся, этот ваш непонятный сыночек? — поинтересовался Белкин. — Может быть он — инопланетянин?

— Он из параллельного мира. На трамвае приехал.

— Ах на трамвае! Почему на трамвае? Почему не на автобусе?

— Во что веришь — объяснить невозможно, — заметила Ольга Михайловна.

— Тетя Оля, вспомните, сколько раз вы рассказывали, как Эрик умер! взорвалась Ирина. — Как вы надели на него белый вязаный костюмчик, чепчик из гаруса, зашили в голубое шелковое одеяло и на саночках отвезли на кладбище. Вы даже не знаете, где его могила — в братской похоронили. Как же после этого он мог вернуться?! Как?!

Ольга Михайловна отвернулась, и слезы покатились по ее щекам одна за другой, частой капелью.

— Он из другого мира, этот мой ЭРик, — прошептала Ольга Михайловна. Я там умерла, а он остался.

— Чушь! — заорал Белкин. — Он не мог воскреснуть! По всем законам физики, химии, биологии и генетики — не мог! Этот тип — обычный жулик, проходимец, ублюдок, бомж, шантажист, насильник! Это он украл Танчо! Если с ее головы упадет хоть волос, я его разорву на куски!

— Он лучше всех, лучше вас всех, — не уступала Ольга Михайловна.

— Может быть, вы его к себе на площадь прописать хотите? — вновь вмешалась в разговор Ирина. — А? Квартирку ему завещаете? — Она ощупала ветровку и вытащила из кармана паспорт. — Кстати и документик нашелся. Ну-ка, посмотрим, кто же наш обожаемый сыночек на самом деле? — Она открыла изрядно замусоленную красную книжицу и прочитала: «Крутицкий Эрик Сергеевич»…

И примолкла. Белкин, готовый отпустить очередную реплику, подавился словами. Тимошевич скорчил мину, которая должна была означать: чего не случается на белом свете! Ольга же Михайловна ничуть не удивилась.

Ирина нелепо хихикнула и перевернула страницу.

— «…родился 14 января в городе. Ленинграде…» Черт знает что! На фото глянь! — Она повернула паспорт к Белкину.

На всех трех страницах было вклеено фото юноши с длинными светлыми волосами.

— Наглая подделка! — закричала Ирина и разорвала паспорт вдоль.

— Что ты наделала! — ахнула Ольга Михайловна и схватилась за сердце. Хулиганка!

— Пускай этот мерзавец попробует восстановить свою паспортину! усмехнулась Ирина.

— Убирайтесь! Пошли вон отсюда!

— Нет уж, Ольга Михайловна, никуда мы не уйдем, — покачал головой Белкин. — Дождемся-ка мы возвращения вашего воскресшего сыночка и поговорим с ним о параллельных мирах.

Так по-дурацки Танчо не подставляли ни разу в жизни.

— Нет уж, таких приколов я не потерплю, — шептала она в тихой ярости, вышагивая по бесконечному коридору господина Милослава.

Сам хозяин по-прежнему лежал на полу в дальней комнате возле пролома. Вокруг его головы образовалась лужица крови, смешавшейся с известковой пылью. При каждом вздохе в горле Милослава что-то хрипело и булькало и в ноздрях появлялись розовые пузыри. Танчо глянула на него с отвращением и жалостью. И хотя щека до сих пор горела от полученной пощечины, собственные превентивные меры показались слишком уж жестокими. Надо было как-то помочь пострадавшего. Но как — она не знала.

Сквозь пролом Танчо пробралась в Катюшину квартиру. Сумочка отыскалась быстро. Теперь можно было и уходить. Но что-то удерживало. Что — Танчо и сама не знала. Жалость к Милославу? Любопытство? Или… нечто необъяснимое? Танчо набрала в морозильнике в полиэтиленовый мешок льда и направилась назад к пролому. Она уже собиралась перелезть обратно в логовище Милослава, когда ее внимание привлек один из кирпичей из рассыпавшейся кладки. К обломку кирпича болезненным наростом прилепился кусок засохшего раствора. И из этого нароста торчал уголок железной коробки. Разумеется, Танчо не могла пройти мимо. Схватив молоток, которым она прежде разбила челюсть Милославу, Танчо принялась крушить кирпичи. После третьего удара коробка вылупилась наружу, как горошина из перезревшего стручка. Оказалось, что в кирпиче для нее было сделано специальное углубление. Надо же! Клад! Интересно, что же там, внутри! Драгоценности? Старинные монеты? Или… Нет, нет, это не побрякушки и не деньги — то, что находилось в коробке, манило Танчо к себе, она почувствовала это, едва взяла коробку в руки. Коробка была небольшая, размером с детский кулачок, но необыкновенно тяжелая. Даже набитая свинцом, она не могла весить столько! От времени краска на поверхности крышки стерлась, однако время не покрыло ее ржавчиной — коробка горела ровным синим блеском. Обламывая ногти, Танчо открыла коробку и… Внутри ничего не было: Танчо отчетливо видела грани коробки, отливающие синим светом. Но когда Танчо захотела коснуться пальцем донышка, то палец натолкнулся на твердую поверхность вровень с верхним краем. Тогда Танчо попыталась вытряхнуть содержимое себе на ладонь. И опять ничего не вышло: прозрачная субстанция составляла единое целое с коробкой. Не долго раздумывая, Танчо закрыла крышку и положила коробочку в сумку. Теперь надо поскорее убираться отсюда. То, ради чего Танчо явилась сюда, уже сделано.

Казалось, что она рассматривала находку минут пять. На самом деле миновало несколько часов: ночь успела кончиться, наступил рассвет. Оказывается, созерцание пустоты может так увлечь!