Марианна Алферова - Небесная тропа

— Вставай, — сказал ЭРик. — Наплюй на свой страх перед Фарном и вставай. Из любви к Анастасии — встань!

Барсик вновь захныкал, но неожиданно смолк, сглотнул и решительно набычив голову, полез по лесенке на самый верх за потрепанными толстенными фолиантами.

— Будем рассуждать логически, — бормотал он, раскладывая книги на столе и стирая рукавом пыль с заскорузлых, потрескавшихся от времени переплетов. — Кто такой Фарн? Всего лишь безумная, гипертрофированная жажда власти. Ну-с, так что же он сделал?

— Он заклятием окружил квартиру, мы не можем вынести талисман.

Понимающе кивнув, Барсик раскрыл фолиант. Прочитал пару строк, снова листнул, прочел абзац, ведя по строчкам пальцем, и вдруг сонно качнулся, глаза его закатились, и он бы опрокинулся на пол, если бы ЭРик не подхватил его. Встрепенувшись, Викентий Викентьевич спешно протер кулаками глаза, зевнул, рискуя сломать челюсть, и непонимающе глянул на ЭРика. За мгновение сонного оцепенения, что на него накатило, он начисто забыл, о чем шел разговор. Но сознаться в этом счел для себя зазорным и, придав лицу сосредоточенное выражение, перелистнул несколько страниц.

— Так… На чем бы там, бишь, остановились? — деловито проговорил он и, искоса глянув на ЭРика, поинтересовался: — Успех в любви нужен? Так это пожалуйте. Вот, к примеру: «Сложить вместе пять своих волосы и три волоса любимой особы».

— Нет. Мне нужна запертая комната.

— Так и говори, — пьяно закивал Барсик, — ну-ка, посмотрим, что там про комнату. — Он опять перелистнул несколько страниц и принялся водить пальцем по строчкам. — Ага, нашел! «Помешать выйти из комнаты: высушить и стереть в порошок сердце волка — пятьдесят пять гран — и сердце лошади пятьдесят гран — и насыпать на порог у входных дверей».

— Нет, ты не понял, — замотал головой ЭРик. — Заклятье уже наложено, его надо снять. Мы должны выйти и вынести талисман! — проорал он в ухо непонятливому помощнику.

— Что тебе посоветовать… — вздохнул Барсик, чувствуя, что опять засыпает и изо всех сил тараща глаза. — Вот хорошее средство: «Взять веник, аккуратно завязанный и нарядный, обмести им квартиру, приговаривая…»

— Там десять огромных комнат, — перебил его ЭРик.

— Да, пожалуй, не подойдет, — согласился Барсик. — Это средство от неудачи. А тебе надо другое…Может, что-то общее попробовать? — предложил он поспешно, заметив нетерпеливый жест ЭРика. — Гвоздь вбить в верхний косяк или… А, вспомнил! Дам-ка я тебе крушину, повесь ее над дверью — она любые козни вмиг разрушает.

Барсик сполз со стула, достал с нижней полки стеллажа огромный полиэтиленовый пакет и принялся вытаскивать оттуда запыленные газетные свертки, мешочки, конвертики, пакетики и раскладывать все это на полу. При этом Барсик совершенно бессознательно продвигался в сторону простенка, в котором стояла заветная бутылочка.

— Вот, держи. — Барсик протянул ЭРику побуревший от времени газетный сверток с надписью «Крушина». — Это, парень, точно поможет!

ЭРик с недоверием взял пыльный сверток, повертел в руках и зачем-то понюхал, после чего принялся оглушительно чихать.

— Ты, парень, можешь на меня положиться, — закивал Барсик. — Анастасия на меня всегда полагается. Что тебе теперь Фарн?! Чушь! Тьфу! Топай, парень! Вперед, к победе!

Приговаривая все это, Барсик подталкивал ЭРика к выходу. И едва дверь за надоедливым гостем закрылась, как Барсик кинулся к простенку между шкафами и вытащил заветную бутылочку.

— Скорее, — бормотал он, наливая водку в стакан, — эликсирчик мой волшебный, уйми тоску непосильную.

Оставшись одна, Танчо старательно делала вид, что нисколечко не боится. Давним ее желанием было испытать свою смелость и силу (может быть, даже физическую), и теперь такой случай представился. Уверенности добавлял и большой черный пес, притаившийся в одной из комнат.

На кухне Танчо отыскала в холодильнике бутылку шампанского и налила себе полный до краев стакан. Держа в одной руке стакан, а в другой бутылку, она отправилась в столовую — так она назвала большую прямоугольную комнату. Несколько составленных друг с другом столов образовывали некое подобие стола пиршественного. Вокруг — дюжина старинных кабинетных стульев с высокими спинками. Резные львиные морды, их украшавшие, скалили друг на друга пострадавшие от времени клыки.

Танчо уселась на один из стульев, ноги положила на другой. Не спеша пригубила шампанское.

— Фу, гадость! Подделка! — воскликнула и оттолкнула стакан.

Пенистая, пахнущая мылом жидкость расплескалась по столу. Следом полетела и бутылка. Упав со стола, она не разбилась, а покатилась по полу, выплескивая комья сомнительно пахнущей белой пены. Судя по всему, господин Милослав не слишком разборчив, если пьет подобную гадость.

Мысль о Милославе заставила ее сморщиться как от физической боли. Вот уж не ожидала от себя, что может учинить что-нибудь такое изуверское. Обычная девчонка никогда бы так не поступила. Но в том-то и дело, что Танчо никогда не считала себя обычной. С того самого дня, как только начала помнить дни своей жизни. Возможно, кто-то внушил ей эту мысль об исключительности, и она подозревала, что этот «кто-то» отнюдь не ее родители. Девчонки в школе Танчо ненавидели и боялись. Были, правда, две-три души преданных ей безгранично. Но Танчо было скучно и с теми, и с другими. В институте ситуация мало изменилась. Девчонки читали любовные романы, парни — детективы, она же покупала в старой книге толстенные тома «Шахнаме».

— Неужели это можно читать? — спрашивали все наперебой.

Первоочередная задача ее сокурсниц — подловить богатенького, чтобы потом всю жизнь ездить в «мерсе» — ее не вдохновляла.

— Неужели не хочется замуж? — спрашивала Людочка, успевшая обзавестись штампом в паспорте.

— Мне хочется построить архитектурный комплекс, используя традиции модерна.

— А чего, за такой проект можно хорошие бабки срубить, — поддакивал Артем, передиравший все подряд Танины курсовики и в процессе «стекления» проникшийся идеалами соавтора. — Теперь в моде башенки там разные и прочая эклектика.

— Артемушка опять в компаньоны напрашивается, — хихикала Людочка.

— Ерунда! — уронил веское слово Алексей. — Девчонки устраиваются в жизни, работая передком, а не головой.

— Меня такая форма карьеры не интересует, — отрезала Танчо.

— Ты у нас, Танечка, фригидная женщина, — нагло глядя ей в глаза, сказал Алексей.

Рассчитывал, что Танчо смутится. Но она тут же парировала:

— Да, твои пошлые шутки меня не возбуждают.

Уже потом, немного поостыв после словесной перепалки, она поняла, что Алешка не просто грубо шутил, он сообщал ей мнение сокурсников о странности ее поведения.