Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

«Если кто и способен на такое, то лишь Скрипач. Этот паяц всегда отличался безупречно развитым чутьем. Еще бы: он всю свою жизнь был сапером, а в их ремесле без чутья нельзя. Интересно, что бы он сказал, если бы стоял сейчас рядом со мной? "Не нравится мне это. Что-то, Калам, пошло наперекосяк. Ну-ка, пошевели своими пальцами… "»

Калам нахмурился. Он опять взглянул на свои руки, мысленно приказав им оторваться от перил.

Руки словно прилипли к засаленному дереву.

Он попытался сделать шаг назад. Мышцы ног тоже отказывались слушаться его приказов. Калама прошиб пот.

— Не правда ли, печальная ситуация, друг мой? — послышался сзади тихий, насмешливый голос Салка Элана. — Как видишь, твой разум тебя предал. Превосходный, всегда все просчитывающий разум ассасина Калама Мехара.

Салк Элан встал рядом с ним, разглядывая город.

— Ты же знаешь: я давно восхищаюсь тобой. Живая легенда, лучший ассасин «Когтя»… увы, потерянный. Ужасная потеря, которая не может не терзать твоих бывших соратников. Если бы ты не ушел, Калам, сейчас ты мог бы стоять во главе ордена. Правда, Симпатяга стал бы возражать. Должен признаться, кое в чем он тебя превосходит. На твоем месте он бы убил меня в первый же день: по простому подозрению, что я могу оказаться опасен. И потому, — Салк Элан протяжно вздохнул, — я предпочел бы видеть командиром «когтей» тебя.

Калам молчал.

— Самое забавное, Калам, что в Семиградие я попал вовсе не из-за тебя. Мы даже не знали, что ты решил навестить родные края. Я пребывал в неведении, пока случайно не столкнулся с одной женщиной, капитаном «красных мечей». Она шла за тобой по пятам с самого Эрлитана, еще до того, как ты передал Шаик книгу Дриджны. Ты и не догадывался, что сам навел «красных мечей» на эту ведьму. И уж конечно, ты не знал, что они убили Шаик. Если бы не печальное недоразумение, приключившееся в Арене, эта женщина-капитан стояла бы сейчас рядом со мной. Но я не жалею, поскольку предпочитаю действовать один.

Калам продолжал молчать.

— Я назвался Салком Эланом. Мне даже нравилось все это время находиться в чужом обличье. Но здесь мои «игры с переодеванием» заканчиваются. Мое настоящее имя — Жемчуг. — Он огляделся по сторонам. — Ты сильно напугал меня лишь однажды, прозрачно намекнув, что в твоих пожитках прячется Быстрый Бен. Я едва не впал в панику, пока не сообразил: будь это правдой, я бы уже плавал за бортом и кормил акул.

Возможно, Жемчуг и не ждал его ответов. Каламу показалось, что весь разговор «коготь» затеял не для него, а для себя.

— Тебе нельзя было уходить из «Когтя», Калам. Думаешь, если ты скрылся в армии, мы о тебе забыли? Нет, Калам. Мы просто выжидали. Знаешь, императрица хотела бы тебя видеть и говорить с тобой, прежде чем живьем содрать с тебя шкуру. Но, увы, придется ей обойтись без этой беседы. Все не так просто, друг мой.

Боковым зрением Калам увидел блеснувший кинжал.

— Внутри «Когтя» действуют нерушимые законы. Ты их знаешь, и в особенности один…

Лезвие глубоко вонзилось Каламу в бок. Боль была тупой и какой-то далекой. Жемчуг поспешно вытащил кинжал.

— Рана не смертельная, но крови потеряешь много. Ослабеешь. Похоже, сегодня ночью в Малазе на редкость тихо. Тебе не кажется? Ничего удивительного: каждый карманник, громила и головорез что-то чует. Что-то неуловимое. Но все это отребье понимает: лучше затаиться и не высовываться. Трое «рук» мечтали бы расправиться с тобой, Калам. Но в «Когте» нерушимые законы: со своими мы разбираемся сами.

Жемчуг подхватил ослабевшего Калама на руки.

— Ты очнешься, друг, как только окажешься в воде. Правда, в доспехах плавать не слишком удобно. Да и кровь может сослужить тебе плохую службу. В заливе полно акул. Но я очень верю в тебя, Калам. Я знаю: ты выплывешь. Доберешься до суши. А дальше…

Калам висел на руках «когтя». Внизу плескалась черная вода.

— Мне очень стыдно перед капитаном и матросами, — шепнул ему на ухо Жемчуг. — Однако другого способа у меня нет. Уверен, ты меня поймешь. Прощай, Калам Мехар.

Вода негромко плеснула. Жемчуг смотрел на расходящиеся круги. Вскоре они исчезли. Калам не вынырнул. «Коготь» вздохнул. Значит, Калам не настолько крепок, как он думал. Затем Жемчуг убрал кинжал и достал пару тонких и очень острых ножей, называемых «глоточниками». С их помощью опытный ассасин мог едва заметным движением перерезать горло. Жемчуг взглянул на спящих матросов.

— У доброго человека всегда по горло работы, — сказал он, усмехаясь невольному каламбуру.

Того, кто появился перед ним из темноты, Жемчуг совсем не ждал. С приплюснутой головы на него смотрел единственный глаз. На плече чудовища сидел ребенок, чье лицо было поразительно схоже с лошадиной мордой. Жемчуг узнал демона. Сделав шаг навстречу, он приветливо улыбнулся.

— Рад, что мне представилась возможность поблагодарить тебя за помощь в сражении против семкийцев. Я не знал, откуда ты тогда появился, как не знаю, откуда и зачем ты здесь. Но прошу тебя, прими мою благодарность.

— Где Калам? — шепотом спросил мальчишка. — Он только что был здесь.

Жемчуг прищурил глаза.

— Теперь понимаю. Вы сюда явились не за мной. Конечно, как я сразу не догадался! Ты спрашивал меня, где Калам. А он, дитя мое, отправился в город. У него…

Удар демона оборвал его ложь. Жемчуг пригнулся, спасаясь от раскрытой пасти, но тут получил второй удар. «Коготь» пролетел по воздуху и ударился о старенький ялик. Падая, он вывихнул плечо. Тело обожгло волной острой боли. Тем не менее, Жемчуг заставил себя подняться и сесть. Демон тоже переместился и сейчас стоял, нависая над ним.

— Вижу, я встретил достойного противника, — прошептал Жемчуг. — Прекрасно.

Он полез под рубашку.

— А теперь познакомься с моим дружком.

Брошенный Жемчугом пузырек вдребезги разбился о палубу. Над осколками заклубился дым.

— Кенриланский демон засиделся взаперти. Он с удовольствием разомнется, — усмехнулся Жемчуг, поднимаясь на ноги. — Желаю приятно провести время. А меня заждались в одной таверне.

Взмахнув здоровой рукой, Жемчуг открыл свой магический Путь и исчез в нем.

Демон, противостоявший Апту, был вдвое выше и шире.

— Отец, давай покончим с ним, и побыстрее, — сказал мальчик.

Капитана разбудили сильные толчки и отчаянный треск дерева. Он сел на койке, ошалело моргая сонными глазами. Корабль ходил ходуном. С палубы слышались испуганные голоса матросов. Охая, капитан спустил ноги на вздымающийся пол и вдруг почувствовал ясность разума, какой был лишен уже несколько месяцев. Он вновь стал самим собой; он мог думать и действовать самостоятельно. Влияние Жемчуга окончилось.

Ослабевшие от многодневного лежания ноги плохо слушались капитана. Тем не менее он выбрался из каюты и поковылял на палубу.