Анна Клименко - Лабиринт Сумерек

«Ради чего? Чтобы, прожив еще десяток-другой лет, отправиться к Фэнтару?»

И Лан-Ар, глядя в черные глазищи Нитар-Лисс, сказал:

– Я пойду с тобой до конца.

А про себя подумал, что Нитар-Лисс наверняка захочет от него избавиться, как только они доберутся до Ока Сумерек. В конце концов, алмаз-то был один, а их – двое.

– Ты не пожалеешь, поверь, – шепнула темная жрица.

В ее глазах рядом с отражениями луны ийлур вдруг увидел самого себя – растерянного и взъерошенного, запутавшегося в лабиринте собственной души.

«Смешно. Как же все это смешно на самом деле – я, храмовый раб, собираюсь овладеть Оком Сумерек и править миром. Боги, на что мне это нужно?!!»

Нитар-Лисс улыбалась, глядя на него, и тут Лан-Ара словно осенило – да ведь она тоже понимает, что Око Сумерек – только одно и достанется только одному из них…

Тому, кто окажется хитрее и безжалостнее.

Сердце как будто с размаху ухнуло в яму с нечистотами и затрепыхалось в попытках выбраться из вязкой мерзости.

«Фэнтар, зачем я иду с ней? Зачем?!!» – Лан-Ар, чувствуя, как к нему всем телом прижимается жрица Шейниры, бросил последний взгляд на небо. Туда, где среди далеких грозовых облаков стоит невесомый дворец Пресветлого…

Небо, невзирая на влажную духоту ночи, выглядело холодным, кристаллы звезд, казалось, только тронь – и зазвенят ледышками. Небо строго смотрело на Лан-Ара, но без сочувствия, и в нем уже не было той красоты, которую он видел всего единожды.

Больше Лан-Ар не смотрел вверх; ловкие пальчики Нитар-Лисс добрались до застежек его рубахи. Ярко блестел браслет на ее правой руке – настоящее серебряное кружево, попробуй, найди мастера, чтобы сделал нечто подобное…

«Как скоро ты захочешь от меня избавиться?» – Эта мысль неприятно горчила. Лан-Ар растоптал ее, словно змееныша.

– Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной, – сказала Нитар-Лисс. И усмехнулась.

…С восходом солнца ему показалось, что все случившееся ночью было дурным сном. Голова гудела, как после крупной пьянки, веки потяжелели и опускались сами собой, намекая на необходимость вздремнуть.

Поспать и впрямь не помешало бы: Нитар-Лисс – та сразу уснула, закутавшись в одеяло, а Лан-Ар снова остался дежурить, он не доверял Диким землям и помнил, что по их следам идут мохнатые полуэлеаны. Да и ночь уже катилась к завершению: на востоке мрак словно разбавили ключевой водой…

Он кое-как досидел до рассвета. Тени уползали, ныряя под вспученные корни деревьев, звезды гасли одна за другой, и в лицо на смену душной темноте повеяло легкой прохладой раннего утра. Теперь, когда над Дикими землями занимался новый, умытый сумерками день, Лан-Ар вспоминал ночной разговор с темной жрицей и задавал себе один и тот же вопрос: а было ли все это?..

Чтобы прогнать сон, ийлур поднялся и, стараясь не шуметь, прошелся от дерева к дереву. Затем развернулся на каблуках, прошагал обратно и покосился на Нитар-Лисс – та сладко спала, подложив под щеку ладошку.

«Око Сумерек, провались оно к Шейнире!» – мрачно подумал Лан-Ар. И невольно зевнул.

Скажи ему кто-нибудь раньше, что он отправится за священным алмазом в компании темной жрицы, не раздумывая, плюнул бы в лицо лгуну.

…Еще один осторожный взгляд на спящую ийлуру Проклятие! И почему никогда не понять, говорит она правду или нет?

Ресницы Нитар-Лисс затрепетали, и Лан-Ар быстро отвернулся. Ему хотелось побыть в одиночестве, хотя бы попытаться все обдумать. В присутствии Нитар-Лисс так не получалось – Лан-Ар чувствовал, как его подхватывает поток чужой воли и несет, несет… к водопаду, из которого уже никому не выбраться…

«А если и Око Сумерек – ее очередная ложь? Откуда она вообще знает, что его можно добыть?»

И тут же сам себе ответил: но Ин-Шатур был уверен в этом, иначе не стал бы наносить карту на грудь своему рабу.

«Тогда подумай хорошенько, зачем ты ей нужен? Почему бы Нитар-Лисс не взять алмаз самой?»

Проклятье… Одни вопросы, и нет ни одного сколь-нибудь вразумительного ответа…

«Она что-то говорила о Сумерках. Тот, кто идет в Лабиринт, должен быть как-то связан с Сумерками, потому что Санаул – Бог Сумерек, и элеаны, его дети, тоже принадлежат… Сумеркам…»

Лан-Ар передернул плечами. У него вдруг появилось стойкое ощущение, что за ним наблюдают… Ну конечно! Нитар-Лисс уже проснулась и молча смотрела на него своими черными глазищами. Даже у него, Лан-Ара, глаза не столь черны, скорее просто очень темного серого цвета. А у жрицы радужка как будто впитывает свет, да и сама Нитар-Лисс… Тьфу! Отдает жизнь за жизнью Темной Матери только для того, чтобы ходить по дорогам Эртинойса… Отвратительно, мерзко – иначе и не скажешь.

– Лан-Ар, – легкий шепот сорвался с губ ийлуры, – иди сюда.

Испытав вдруг легкий приступ тошноты, ийлур присел рядом с Нитар-Лисс. Она поднялась, опираясь руками о траву и потягиваясь, словно дикая кошечка. Солнце кровавыми искрами рассыпалось в ее тяжелых косах.

– Ты сомневаешься, – мягко прошелестел ее голос, – не стоит. Поверь, Око Сумерек будет нашим, и тогда… Тогда ты получишь все, что когда-либо желал.

Ийлур кивнул. И отвернулся, потому что в это утро смотреть на Нитар-Лисс ему было отчего-то неприятно.

…Щеров они отпустили на волю. В горах от них толку было мало, как объяснила Нитар-Лисс, а так они все равно добредут до ближайшего города синхов или, что еще более вероятно, прибьются к кочующей стае и отправятся в Ничейные степи.

Гранитная глыба, отметившая расположение портала, в свете дня выглядела самой что ни на есть обычной кровянистой глыбой, торчащей из земли. Лан-Ар даже заскучал, пока Нитар-Лисс десять раз обошла ее, высматривая одной ей ведомые знаки. Мелькнула мысль – может, жрица ошиблась, и они вышли не к тому камню?

– Иди-ка сюда, – раздался голос ийлуры, – я все думаю, отчего не видно ключа? А он вот где спрятался…

Нитар-Лисс стояла рядом с пышным кустом золотых роз, который разросся так густо, что наполз на гранит.

Ийлура пробурчала нечто вроде «Мать простит».

– Руби его, Лан-Ар.

– Священный цветок? – не удержавшись, съязвил он.

– Ну… – она развела руками, – а что делать?

Через несколько минут бесполезной борьбы со сталью куст осел шелестящей бесформенной кучей зелени вперемешку с золотыми цветками. Нитар-Лисс не ошиблась: там, где гранит врастал в землю, и там, где беспомощно торчали остатки поверженного куста, в камне был вырублен грубый барельеф: сидящий на корточках Хинкатапи.

Лан-Ар только и узнал его по круглой и большой голове, испещренной короткими засечками, что должно было означать костяные пластины. В руках Покровитель кэльчу держал нечто похожее то ли на хлеб, то ли на кошелек.