Анна Клименко - Лабиринт Сумерек

– Нет! Пожалуйста, не надо, – выдохнула ийлура.

Сознание съеживалось, ища укрытия; а розовые шторы – о, это были не просто куски шелка. Это были… призраки. Зловещие, покинувшие Шейнирово царство призраки, которые вошли через окно и медленно, не показывая лиц, окружали ийлуру. Она скукожилась и становилась все меньше и меньше, постепенно высыхая и превращаясь в овсяное зернышко. А те, кого ей пришлось убить за время службы Ордену, уже поджидали ее на границе бреда.

…Они снова были вместе.

Дар-Теен шел чуть впереди, дорога чихала пылью, отзываясь на каждый его шаг. По обе стороны тянулась степь – желтая и поблекшая, словно засуха выпила весь травяной сок. Пахло полынью и пижмой; и того и другого было предостаточно – седые кустики с жесткими волокнистыми стеблями и гроздья желтых шариков, впитавших злое солнце. А в синем, прогретом до самого дна небе плыл черный силуэт ястреба.

Эристо-Вет шла за Дар-Тееном. Она не думала, куда они движутся и зачем; она радовалась, что призраки когда-то убитых ею ийлуров, элеанов и кэльчу отступили, снова превратившись в розовые занавески. Потом пропали и они, растворившись в иссушенной солнцем степи…

Но там был Дар-Теен. Видения прошлого разлетелись испуганным вороньем, не навсегда, конечно, но ийлура точно знала: пока она идет вслед за северянином, ни один кошмар не посмеет коснуться ее сознания.

И ей было легко и радостно шагать, выбивая из дороги скучные сизые облачка. Страхи ушли, на душе стало по-особенному покойно и уютно…

– Эй, – позвала она, – как ты нашел меня?

Не оборачиваясь, Дар-Теен пожал плечами:

– Это было несложно, дорогая. Мы же знаем с тобой, что Сумеречный Отец порой склоняет свой слух и к молитвам ийлуров? Я, конечно, не думал, что тебя занесет в бордель, но…

– Меня продал туда Этт-Раш, – хмуро оборвала Эристо-Вет, – опоил и продал, когда я пыталась его остановить.

– Пусть себе делает то, что ему приказал метхе Альбрус, – ийлур оставался невозмутим, – все равно долго не протянет. Темная жрица не по зубам Этт-Рашу, уж поверь мне.

Ийлура только вздохнула:

– Мои вещи, Дар-Теен. Он меня еще и ограбил.

– Но ты же можешь купить себе новый меч? – усмехнулся ийлур.

– Там, побери меня Шейнира, дело не только в мече. Там…

И она осеклась, вспомнив… Эльваан. Ведь Дар-Теен убил ее? Проклятье, лучше бы и вовсе не находить в его мешке свинцовый кубик, потому что теперь – теперь сердце рвалось на части.

Дар-Теен продолжал энергично идти вперед. По обе стороны дороги все так же тянулась выпитая зноем степь.

– Это правда, что ты не убивал Эльваан? – несмело спросила ийлура. – Во имя Покровителей, Дар-Теен, скажи правду.

Ийлур промолчал.

– Значит, все-таки твоих рук дело? – Внутри все будто сжалось в ледяной ком. – Но почему, почему?

Снова молчание.

– Ответь, побери тебя Шейнира! – не выдержав, сорвалась на крик Эристо-Вет. – Почему ты не оборачиваешься?

Дар-Теен даже не соизволил замедлить шаг.

Эристо-Вет рванулась к нему, намереваясь хотя бы взглянуть в лицо молчаливому убийце, но…

Расстояние между ними не сократилось.

Выругавшись и помянув Темную Мать синхов, Эристо-Вет побежала – это оказалось, на удивление, тяжело, подошвы сапог словно липли к дороге. А Дар-Теен по-прежнему спокойно вышагивал впереди, не останавливаясь и не оборачиваясь.

– Подожди! – взмолилась ийлура, давясь пылью, слезами и раскаленным воздухом. – Прошу, не уходи!

Собравшись с силами, она оттолкнулась от ненавистной дороги и, в прыжке настигнув Дар-Теена, повалила его в пыль.

– Побери тебя Шейнира! Почему?!!

Ломая ногти о жесткую куртку ийлура, Эристо-Вет развернула его к себе лицом – и закричала. Теперь уже от ужаса.

Она вопила и вопила, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. А пальцы продолжали судорожно цепляться за заскорузлую от грязи мешковину.

На Эристо-Вет спокойно взирал старик элеан. С коричневым, исхлестанным морщинами лицом, с пронзительными черными глазами. Невесть откуда взявшийся ветер расплескал длинные седые пряди, и они липли к лицу Эристо-Вет, словно паутина.

– Я ошибался в тебе, – сказал старец, – я открою тебе путь. Быть может, твое присутствие что-то изменит, но… Будь настороже, ибо враг идет за тобой.

…Она охрипла от крика. Холодный пот заливал глаза, руки тряслись.

Но не было больше ни степи, ни старика. Эристо-Вет очнулась в темноте, едва разбавленной чахлым огоньком масляной лампы, темноте, пропахшей горячей камфарой и медом. Ощущая под ладонями грубое домотканое полотно, она повернулась к свету – и сердце зашлось в суматошном беге. Там, где тени сгущались, парой кровавых рубинов горели глаза синха.

– Метхе, – прошептала ийлура.

– Помолчи.

– Метхе Альбрус… – она улыбнулась и судорожно схватилась за шершавую руку синха, – как вы…

– Дом развлечений не лучшее место для Хранителей Границы, – назидательно прошелестел синх.

Он склонился над Эристо-Вет, осторожно пощупал ее лицо, оттянул веки и, удовлетворенный осмотром, оставил в покое.

– Еще несколько дней, и ты бы делала все, что тебе прикажут.

– Несколько дней? – Она испуганно смотрела на уродливое коричневое лицо. Боги, как же стар был метхе! Полосы расплылись, стерлись… Говорили, что, когда с кожи синха исчезает последняя полоска, его жизнь завершается…

– Но ты же никуда не торопишься? – подмигнул Альбрус.

Ийлура поспешно прикусила губу. Не хватало еще проболтаться…

– Зачем ты хотела остановить Этт-Раша? – Развернувшись, Альбрус снова нырнул во тьму и тут же вернулся. – Впрочем, теперь уже неважно. Северянин припрятал твои вещи, и он не так уж и виноват перед тобой. Он хотел пошутить, но хозяйка борделя решила, что ты пригодишься ей самой.

Эристо-Вет села на постели и огляделась. Вместо розовых обоев – беленые стены, вместо штор – пыльная тряпка. На грязном столе исходила паром глиняная кружка, скорее всего там метхе держал целебное снадобье. Испуганно трепетал огонек лампы.

Одеяние ийлуры тоже претерпело изменения – вместо прозрачного лоскутка на ней оказалась добротная, до пят, полотняная рубаха с туго стянутой шнуровкой у горла.

«Он перенес меня сюда, когда забрал из борделя», – вдруг подумала Эристо-Вет.

На миг ей стало не по себе оттого, что к ней прикасался старый синх и что он же наверняка переодевал ее.

– Метхе…

– Скажи спасибо, что никто не позарился на твой медальон, – ухмыльнулся синх, – может быть, испугались кары Пресветлого.

– Как мне благодарить вас? – выдохнула наконец ийлура.

– Помилуй, за что?

Альбрус развел костлявыми руками. Задумчиво склонил голову к плечу.

– Я не мог тебя оставить. Ты же моя ученица… Не лучшая конечно же, но удачливая, это точно. А теперь – уж извини – меня ждут дела Ордена. Ийлура, в доме которой ты находишься, честная женщина. Выздоравливай – и пусть все, что с тобой приключилось, забудется, улетит дурным сном, чтобы уже никогда не повторяться.