Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

— Ошибаешься. Я никогда не падаю. — Волосы Мийи сбились на лицо и щеку, скрыв один глаз.

— Я же сказала «едва». Я же видела. Ты совсем не испугалась?

Мийя покачала головой.

— Я помню мужчину, подбрасывавшего меня в воздух, когда я была маленькой. Он был высокий как небо, и он подбрасывал меня так высоко, что я думала, что лечу. Мы смеялись, так сильно, что у меня перехватывало дыхание, и, наконец, я засмеялась так сильно, что описалась, но это только вызвало у него еще больший смех. Когда он меня подбрасывал вверх, я ни капли не боялась. Я знала, что он тут, и всегда меня поймает. — Она отбросила волосы назад. — И вот однажды его не оказалось рядом. Мужчины приходят и уходят. Они врут, умирают или бросают. Но гора — это вам не мужчина, а камни — дочери гор. Я доверяла моему отцу, я верю моим мулам. И я не упаду. — Она схватилась за острый выступ в стене и поднялась на ноги. — Пора заканчивать. У нас впереди долгий путь, а я чую надвигающийся буран.

Снег начался, когда они прошли Каменный замок, крупнейший и нижний из трех путевых замков, защищавших дорогу к Гнезду. К этому времени уже начало смеркаться. Леди Миранда предложила вернуться, переждать ночь в замке, и продолжить путь с восходом, но Мийя не желала ничего об этом слышать.

— К тому времени может навалить до пяти футов снега, и дорога станет опасной даже для моих мулов, — заявила она. — Лучше поднажать. И потихоньку дойдем.

Так они и шли. Ниже уровня Каменного замка ступени дороги становились шире и менее крутыми, и прикрытыми от порывов ветра высокими колючими серо-зелеными стражами — соснами, покрывавшими нижние склоны Копья Гиганта. Мулы Мийи, похоже, знали здесь каждый камень, а то, что забыли они, помнила Мийя. Было около полуночи, когда сквозь снег они увидели огни Лунных Врат. Последний отрезок пути был самым спокойным. Медленно падал снег, накрывая окружающий мир белым покрывалом. Роберт задремал в седле, покачиваясь взад-вперед в такт движению мула. Даже леди Миранда начала зевать и жаловаться на усталость. — У нас для всех вас приготовлены комнаты, — сказала она Алейне, — но если хочешь, можешь спать сегодня в моей постели. В ней хватит места для двоих.

— Это большая честь для меня, миледи.

— Ранда. Считай, что тебе повезло, что я такая уставшая. Все, что мне сейчас нужно, это свернуться калачиком и уснуть. Обычно, когда девушки делят со мной мою постель, они должны уплатить подушечную пошлину и рассказать мне какую-нибудь аморальную историю о своих похождениях.

— А что, если у них нет аморальных историй?

— Что ж, тогда им придется признаться, какие именно аморальные поступки они хотели бы совершить. Но не ты, конечно. Я же вижу, насколько ты целомудренна по розовому цвету щечек и твоим огромным голубым глазам. — Она снова зевнула. — А-а-а. Надеюсь у тебя теплые ноги. Ненавижу служанок с холодными ногами.

К тому времени, когда они, наконец, добрались до замка, леди Миранда тоже задремала, а Алейна мечтала упасть в собственную кровать. — «На ней будет пуховая перина», — мечтала она. — «Мягкая, теплая и пышная, доверху набитая пухом. Мне приснятся сладкие сны, и когда я проснусь будут лаять собаки, у колодца будут судачить женщины, а во дворе будут звенеть мечами. А потом будет пир, с музыкой и танцами». — После гробовой тишины Гнезда, ей очень не хватало криков и смеха.

Однако, когда всадники спешились с мулов, из цитадели появился один из охранников Петира.

— Леди Алейна, — сказал он. — Лорд Защитник ждет вас.

— Он вернулся? — встревожилась она.

— Вечером. Вы найдете его в западной башне.

Время было уже скорее предрассветное, чем ночное, и большая часть замка была погружена в сон, но Петир Бейлиш не спал. Алейна застала его сидящим у потрескивающего огня и пьющим пряное вино с тремя незнакомцами. Когда она вошла, все встали, а Петир тепло улыбнулся. — Алейна, входи, поцелуй своего отца.

Она послушно обняла и чмокнула его в щеку.

— Простите, что помешала, отец. Мне не сказали, что у вас гости.

— Ты мне никогда не помешаешь, дорогая. Я только что рассказывал этим добрым рыцарям, какая послушная у меня дочь.

— Послушная и красивая, — добавил элегантный молодой рыцарь с пышной шевелюрой светлых волос, которые спадали ему на плечи.

— Да, — согласился второй рыцарь, дородный мужчина с густой седой бородой, красным носом картофелиной, который был испещрен прожилками сосудов, и с грубыми руками, каждая размером с добрый окорок. — Вы забыли упомянуть это, милорд.

— Я бы на его месте тоже не стал, если б у меня была такая же дочь, — ответил ему последний из рыцарей, низкого роста, гибкий мужчина с тонкой усмешкой на лице, острым носом и ярко рыжими волосами. — Особенно в обществе таких деревенщин, как мы.

Алейна рассмеялась.

— Разве же вы деревенщина? — поддела она его. — От чего ж, я приняла вас за благородных рыцарей!

— Верно, они рыцари, — сказал Петир. — Хотя их благородство еще только предстоит проверить, но надежда есть. Позволь мне представить тебе сира Бирона, сира Моргарта и сира Шадрика. Господа, леди Алейна, моя родная и очень умная дочь… с которой, если вы меня извините, мне необходимо побеседовать наедине.

Рыцари поклонились и все трое удалились, хотя тот блондин, который оказался выше остальных, перед уходом поцеловал ей руку.

— Межевые рыцари? — уточнила Алейна, когда дверь закрылась.

— Голодные рыцари. Я подумал, что нам пригодятся несколько верных мечей. Времена становятся все интереснее, дорогая, а когда наступают интересные времена, мечей никогда не бывает достаточно. «Королевский Мерланг [14] Мерланг — серебристая мерлуза (Merluccius gen.), более известная россиянам как «хек». » вернулся в Чаячий город, старина Освелл привез несколько забавных историй.

Она знала, что лучше не спрашивать, что это за истории. Если Петир захочет ей рассказать, то расскажет сам.

— Я не ожидала, что вы вернетесь так скоро. — Сказала она. — Но я рада, что это случилось.

— Ни за что бы не поверил, судя по тому поцелую. — Он пододвинул ее поближе, поймал ее лицо ладонями и надолго приник к ее губам. — Вот такой поцелуй говорит: «добро пожаловать домой». Учись, как нужно.

— Да, отец. — Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.

Он не стал удерживать ее против воли.

— Ты ни за что не поверишь в то, что происходит в Королевской Гавани, дорогая. Серсея бросается из одной глупой крайности в другую, не без помощи своего совета глухих, тупых и слепых. Я всегда думал, что она промотает королевство и погубит сама себя, но никогда не ожидал, что это произойдет так быстро. Очень обидно. Я так надеялся, что у меня есть в запасе четыре-пять спокойных лет, чтобы посеять семена, дождаться созревания плодов, а теперь… для меня хорошо, потому что я выигрываю от хаоса. Но боюсь, что тот короткий мир и порядок, который оставили после себя пять королей, не выдержит трех королев.