Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

Джейме проводил ее в Малый Зал, где все было готово к празднованию.

— Это ты во всем виноват. — Прошипела она ему по дороге. — Пожени их. Так ты сказал. Маргери должна носить траур по Джоффри, а не выходить замуж за его брата. Она должна скорбеть, как я скорблю. Я не верю, что она до сих пор девушка. У Ренли ведь был член, не так ли? Он был братом Роберта, поэтому у него точно был член. Если эта отвратительная старая ведьма думает, что я позволю моему сыну…

— Скоро ты избавишься от общества леди Оленны. — Тихо прервал ее Джейме. — Она возвращается в Хайгарден завтра утром.

— Это она так говорит. — Серсея не доверяла ни одному обещанию Тиреллов.

— Она уезжает. — Настаивал он. — Мейс забирает половину своих сил с собой в Штормовой Предел, а другая часть отправится в Раздолье вместе с сиром Гарланом чтобы поддержать его права на Брайтуотер. Еще пара дней и единственными розами, которые останутся в Королевской гавани будут Маргери и ее леди с горсткой охранников.

— И сир Лорас. Или ты забыл про своего принявшего присягу Брата?

— Сир Лорас — рыцарь Королевской гвардии.

— Сир Лорас настолько Тирелл, что даже писает розовой водой. Ему ни за что нельзя было давать белый плащ.

— Уверяю тебя, выбор от меня не зависел. Никто не удосужился со мной посоветоваться. Но думаю, Лорас отлично справится. Когда человек надевает на себя белый плащ, он меняется.

— Без сомнения он тебя изменил и не в лучшую сторону.

— Я тоже тебя люблю, милая сестричка. — Он придержал для нее дверь и подвел ее к высокому столу к ее месту рядом с Томменом. Место Маргери было с другой стороны на почетном месте. Когда они вошли в зал рука об руку с юным королем, она задержалась чтобы поцеловать Серсею в щеки и обнять. — Ваше Величество, — произнесла девочка. — Я чувствую, что сегодня обрела вторую мать. Молю, чтобы мы сблизились, объединенные нашей общей любовью к вашему милому сыну.

— Я любила обоих своих сыновей.

— Я молюсь так же и о Джоффри, — сказала Маргери. — Я любила его, однако у меня не было времени узнать его ближе.

«Лгунья», — подумала королева. — «Если ты его любила хотя бы мгновение, ты бы не бросилась с такой поспешностью замуж за его брата. Единственное чего ты хочешь — его корона». — Она едва тут же не дала пощечину этой румяной невесте прямо на виду у половины двора.

Как и обряд, свадебное угощение было довольно скромным. Всеми приготовлениями занималась леди Элери. После печального происшествия на свадьбе Джоффри, у Серсеи не было никаких сил снова заниматься улаживанием всех проблем. Было приготовлено только семь перемен блюд. В перерывах Лунатик с Маслобоем развлекали гостей, а во стальное время играли музыканты. Они слушали трубачей и скрипачей, лютню и флейту, а также большую арфу. Из певцов был только один — любимец леди Маргери, самодовольный юнец, одетый во все оттенки голубого, который сам называл себя Голубым Бардом. Он спел несколько песен о любви и удалился.

— Какая жалость. — Громко пожаловалась леди Оленна. — А я рассчитывала на «Рейнов из Кастамере».

Когда Серсея смотрела в сторону старой карги, перед ней всякий раз вставало лицо Мэгги Лягушки, морщинистое, пугающее и мудрое. — «Все старухи выглядят одинаково, только и всего», — попыталась она себя успокоить. И хотя на самом деле между сгорбленной колдуньей и Королевой Шипов не было ничего общего, но каким-то образом одного вида противной улыбки леди Оленны для нее было достаточно, чтобы снова оказаться в ее шатре. Она и сейчас могла припомнить его запах, благоухающий разными восточными снадобьями, и мягкие десны Мэгги, когда она высасывала кровь из пальца Серсеи. — Ты станешь королевой, — пообещала старуха, блеснув влажными красными губами. — Пока не придет другая. Моложе и прекраснее. Она сместит тебя и отберет у тебя все, что тебе дорого.

Серсея бросила взгляд за Томмена туда, где сидела рядом с отцом улыбающаяся Маргери. — «Она довольно мила», — признала она. — «Но это все молодость. Даже крестьянки в определенном возрасте выглядят миленькими, когда они еще свежи и невинны, и у всех имеются точно такие же карие глаза и волосы. Только дурак станет утверждать, что она красивее меня». — Но в мире полно дураков, как, например, при дворе ее сына.

Не прибавил ей радости и вставший для произнесения тостов Мейс Тирелл. Он высоко поднял золотой кубок, улыбнулся своей хорошенькой доченьке, и прогрохотал: — За короля и королеву! — Остальное стадо заблеяло вслед за ним:

— За короля и королеву! — кричали они, чокаясь кубками. — За короля и королеву!

Ей ничего не оставалось, как выпить вместе со всеми, жалея, что собравшиеся гости не являются каким-то конкретным лицом, кому она могла бы выплеснуть свое вино в лицо и напомнить, что это она — истинная королева. Единственный из всех подхалимов Тиреллов, который вспомнил о ней, и соизволил поднять тост, слегка покачиваясь, был Пакстер Редвин:

— За обеих королев! — чирикнул он. — За молодую и старую!

Серсея выпила вино и поковыряла еду на тарелке. Джейме съел даже меньше этого, и вообще предпочитал не сидеть на предназначенном ему на возвышении месте. — «Он тоже озабочен происходящим», — поняла королева, наблюдая, как он шатается по залу, отдергивая занавески здоровой рукой чтобы убедиться, что за ними никто не прячется. Она знала, что вокруг здания были выставлены караулы из гвардейцев Ланнистеров. Сир Осмунд Кеттлблэк охранял одну из дверей, сир Меррин Трант — другую. Бейлон Сванн стоял прямо за королевским креслом, Лорас Тирелл рядом, за креслом королевы. Никому, кроме белых рыцарей, не было позволено принести на праздник мечи.

«Мой сын в безопасности», — твердила себе Серсея. — «Здесь ничто не причинит ему вреда, только не сейчас». — Но каждый раз, когда она смотрела на Томмена, она видела Джоффри, впившегося в собственное горло. И когда мальчик закашлялся, ее сердце на несколько мгновений замерло. Она оттолкнула служанку, чтобы поспешить ему на помощь.

— Это просто вино попало не в то горло, — поспешила успокоить ее Маргери Тирелл, улыбнувшись. Она взяла руку Томмена в свою и поцеловала его пальцы. — Мой любимый малютка должен пить маленькими глотками. Посмотри, ты до смерти перепугал свою леди-мать.

— Прости, матушка. — Промолвил сконфуженный Томмен.

На этом терпение Серсеи закончилось. — «Я не позволю им увидеть свои слезы», — решила она, когда почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Она прошла мимо сира Меррина Транта в коридор. Стоя в одиночестве под сальной свечой, она позволила себе один судорожный всхлип, затем второй. — «Женщина может расплакаться, но не королева».

— Ваше величество? — произнес голос за спиной. — Я не помешаю?