Ансельм Одли - Инквизиция

На этот раз никто не колебался. Мы торопливо вывели лошадей и забрались в седла. Дождь припустил, во всяком случае так казалось после того, как мы некоторое время провели в укрытии. И нам предстояло ехать под ним еще четыре, а может, все восемь миль в ухудшающихся условиях.

– Мы будем в лесу, – сказал разведчик, указывая на темные, угрюмые деревья через дорогу. – Вы бы тоже воспользовались его прикрытием – там, где вы будете, найдется даже пара сухих местечек – под большими деревьями.

– Спасибо! Удачи! – крикнула Палатина, когда мы вывели лошадей на дорогу и поскакали легким галопом. Я услышал слабый крик Персеи, желающей нам того же, но мы уже отъехали слишком далеко и за шумом дождя и стуком копыт не разобрали слов.

Четыре мили езды по скользкой, пустынной дороге между холмами, лесом и горами показались вечностью. Небо неуклонно темнело, принимая все более зловещий вид. Я забыл, каково' это – находиться в шторм под открытым небом. А этот шторм грозил стать действительно очень сильным. Тропы в горах будут ненадежны, и теперь, когда я очутился здесь, сама мысль о стенах или скалах, на которые мне придется взбираться, вселяла неподдельный страх. Неудобная реальность вмешалась в наши вчерашние планы, как и должно было случиться, и теперь с нами ехали два беспокойных фетийца.

Как я смогу убедить Равенну довериться мне хоть на минуту, когда с нами будут Мауриз и Телеста? Равенна уехала из-за них, а теперь они окажутся там, когда мы ее спасем, если «спасем» – правильное слово. Алидризи мог сплести вокруг меня паутину лжи, утверждая, что я по-прежнему в союзе с фетийцами – и почему должно быть иначе? В Рал Тамаре я был слишком слаб, чтобы принять какое-то решение, и фетийцы победили только благодаря моему отказу от борьбы. С тех пор Равенна узнает все новости только из уст Алидризи.

Я попытался отвлечься, думая об «Эоне». Его спрятали там, где найти его может единственный человек в мире. Или скрыли таким образом, что даже если люди узнают, где он, то не смогут до него добраться. Но как тогда вышла с него команда? Даже малочисленный экипаж должен был иметь возможность покинуть судно. И если «Эон» был спрятан некой магией или в неком месте, доступном только иерарху, то там должен быть какой-то выход. Если малочисленный экипаж сумел выйти, то я, возможно, сумею войти.

Но одна голова – хорошо, а две – лучше. И без Равенны искать «Эон» нет никакого смысла. Положим, я смогу видеть шторма и предсказывать, где и когда они ударят: Но как я буду их контролировать? В одиночку я ничего не смогу сделать.

Дойдя до этой мысли, я задался другим важным вопросом. Как я все-таки намерен добраться до корабля, когда узнаю, где он? Допустим, «Эон» просто спрятан в каком-то неизвестном уголке океана. Мне все равно потребуется манта, чтобы до него доплыть. А на манте должна быть команда… такое плавание нельзя сохранить в тайне. Мне придется найти людей, кто умеет управлять таким чудовищем, но кому можно доверять и кто смог бы спрятать его от пытливых глаз императора и Сферы.

Я ничего больше не слышал об императорских поисках, да и не ожидал услышать. Такое дело хранилось бы в тайне. Только верховному командованию флота или агентам императора позволено было бы знать, что они ищут. Оросий не хотел, чтобы кто-нибудь другой завладел «Эоном», а кэмбрессцы или танетянё заложили бы целые города, чтобы заполучить этот корабль.

Однако сейчас я был к нему не ближе, чем две недели назад, и понятия не имел, что делать дальше. Оставалась лишь надежда, что Равенна по-иному посмотрит на эту загадку и поймет нечто такое, чего не понял я. У нас с ней был разный склад ума, Равенна мыслила более абстрактно.

Потребовалось около часа, чтобы доехать до следующих развилок. Обе дороги отходили от внешнего края широкой дуги, где земля полого поднималась на горный склон. Огромная скала возвышалась над нами, голая и внушительная. За ней виднелись другие горы, чьи пики терялись в сером тумане. Здесь было две долины. Одна шла почти прямо на запад, к заливу – очевидно, это Матродо. Вторая уходила под углом от первой, отделенная от дороги грядой утесов и каменистых осыпей шириной полмили.

Я обернулся в другую сторону, к лесу, и увидел, о каких деревьях говорил разведчик: за кустарником на опушке высились огромные старые кедры. Широкий, мелкий поток, рядом с которым мы ехали последние пару Миль, отделял лес от дороги. Вода текла быстро, но можно было надеяться, что течение не окажется слишком сильным для лошадей.

– У нас должно быть несколько минут до прибытия Алидризи, – сказала Палатина, останавливаясь у начала второй дороги, и спешилась. – Это здесь разведчик нашел следы копыт. Надо бы пойти взглянуть.

– А где тут можно спрятать экипаж? – спросил Текрей.

– По этому склону экипаж проедет, – ответил Мауриз, Задумчиво озираясь. Потом спрыгнул с коня и отдал поводья одному из охранников. – Ну, пошли.

Мы пошли по дороге, по возможности стараясь держаться каменистых участков, чтобы не оставлять следов. Отпечатки копыт были там, где сказал разведчик, хотя на дороге, ведущей наверх, их не было.

– Экипаж можно спрятать там, – показал Мауриз, как только мы поднялись на вершину холма. Не доходя до вершины, дорога сбегала под откос, и с одной стороны, частично закрытая деревьями, лежала площадка, усыпанная камнями. Тут и там на обочине виднелись следы копыт, а в одном месте – даже что-то похожее на колею.

– Должно быть, они возвращались к тракту, чтобы замести следы, – предположила Палатина. – Прятали тут экипаж, а потом… ехали дальше по той дороге.

Не более чем стежка, она довольно круто, широким зигзагом, взбиралась по склону холма. За ним открывалась долина, ничем с виду не отличающаяся от других долин, ее склоны и дальний конец терялись в дожде и тучах. Может быть, нам есть за что благодарить судьбу. Даже если при нормальной погоде из убежища видна вся долина, при сегодняшнем ненастье заметить наше приближение невозможно.

– Никакого жилья поблизости не видно, – сказал Текрей. – Если это та долина, где они скрываются, то у нас впереди еще одна поездка.

– Нам лучше вернуться в лес. Алидризи скоро будет.

Мы присоединились к охранникам и направили упирающихся лошадей к реке. Мауриз обогнал меня на своем жеребце и, забрызгав мне ноги, легко проехал через реку. Остальным пришлось труднее. Моя лошадь беспокоилась, но прошла, не оступившись, и я выбрался на грязный берег на другой стороне, почти не вымокнув. Здесь было темно, и, казалось, вода капает с каждой ветки, злорадно направляемая какой-то невидимой силой в те места, которые мой плащ не закрывал.

– Сюда! – крикнул Мауриз, едва различимый в темноте.

В паре дюжин ярдов в глубь леса имелось своего рода укрытие, образованное двумя высокими, густыми деревьями и более мелкой порослью. Там все равно было сыро, но совсем не так, как в остальном лесу. И слабо пахло влажными кедрами.