Ансельм Одли - Инквизиция

– Только в крайнем случае, – твердо заявила Палатина. – Нельзя, чтобы Алидризи заподозрил неладное, если он сегодня же отправится дальше в Калессос.

– Что бы он сделал с каретой? – спросил я. – И с лошадьми? Просто оставил бы здесь на всю ночь? Иначе им пришлось бы идти лишние десять миль до убежища и обратно, а это не легкая прогулка.

– Его лошади хорошо обучены. И прогулка по каменистой долине во время шторма им вполне по силам, я уверена, – ответила Палатина. – Алидризи не может их оставить. С каретой ничего не случится, но не с лошадьми. Или слугами. Катан, я думаю, тебе придется обойти холм и посмотреть.

– Я должен где-то переправиться через реку, а значит, надо брать лошадь. – Я посмотрел на залитые дождем камни. – А мы не можем все вместе выехать и посмотреть? Или вы думаете, что там до сих пор кто-то следит за дорогой? Он бы сдох уже в такую погоду.

– Попробуй свое теневое зрение, если оно работает.

– Ладно.

Я пошел обратно к опушке, где мы стояли раньше. Теневое зрение было простейшей магией, настолько укоренившейся во мне, что его применение стало второй натурой. Но даже ночью я не использовал его без особой нужды, потому что оно превращало мир в серое царство, похожее на пейзаж из кошмарного сна, лишенное цвета жизни и населенное призраками.

Но с ним все предметы становились намного отчетливее. Я немного сдвинул назад капюшон, закрыл глаза и на секунду как следует сосредоточился. Глаза слегка защипало, и, открыв их, я увидел совершенно другой, пустынный мир. Все прочее осталось тем же самым – шум дождя, гром, запах мокрого леса, листьев и сырости всей моей одежды. Изменилось только то, что доступно зрению. Теперь я ясно видел горы, темно-серые с черными неровностями… потом ослепительно белые с серым. Глаза словно опалило огнем, и я инстинктивно зажмурился.

Почему я об этом не подумал? Теневое зрение работает тем лучше, чем меньше вокруг света, но трудно найти что-нибудь ярче молний. Они будут ослеплять меня при каждой вспышке – и как надолго? Я рискнул снова открыть глаза, страшась новой молнии, и как можно быстрее стал осматривать гребень напротив, пока меня не ослепит новая вспышка. Хуже всего, что их нельзя было предвидеть и вовремя закрывать глаза. Как, скажите на милость, я отыщу убежище в таких условиях?

Когда я закончил, глаза жгло. Зато я убедился, что за дорогой никто не наблюдает. Быстро вернувшись к нормальному зрению, я пошел обратно к остальным, не совсем уверенный, что мое нормальное зрение не пострадало тоже.

– Ну? – спросил Мауриз.

Но Палатина заметила, что я моргаю, и спросила:

– Что с тобой?

– Молнии, – ответил я, тряся головой, чтобы очистить глаза, как будто это помогло бы. – Из-за них теневое зрение половину времени бесполезно.

– Чудесно, – протянул Мауриз. – Слепой слепого ведет.

– Это просьба? Я буду счастлив ее исполнить, – сердито сказал Текрей. – По крайней мере для вас.

– Господа, довольно! – Бамалко встал между ними. – Текрей, мы сюда не ссориться приехали.

– Он, похоже, для того и приехал.

– Прекратите, – велела Палатина. – Оба. Мауриз в известном смысле прав: мы должны ехать сейчас. Возвращается Алидризи или нет – не важно, если мы дождемся темноты, то не сможем найти дорогу в горах. Значит, надо ехать сейчас. Так что мы будем делать, если карету кто-то стережет?

– Без убитых, – заявил Текрей в редкую для него минуту здравомыслия. – Если там есть люди, мы должны постараться захватить их в плен.

– Очень непрактично. – Голос Мауриза.

– Очень благоразумно, – возразил Бамалко с возмущенным видом. – Их можно разоружить и связать, чтобы они не погнались за нами или не поехали за помощью. Убить их – значит создать проблемы. На сегодня вы убили уже достаточно.

Бамалко повернулся к Мауризу спиной и пошел отвязывать свою лошадь. Мы последовали за ним.

– Давайте проедем немного назад вдоль опушки и там переправимся. Оттуда стук копыт будет меньше слышен. И остальные должны ждать где-то за поворотом.

Продвижение через лес было медленным. Пробираясь между стволами, приходилось остерегаться корней и валежника. Лошадей мы вели под уздцы. Так было меньше вероятности упасть и что-нибудь себе сломать. И мы не могли позволить себе покалечить даже одну лошадь. В первый раз, когда мы направились обратно к реке, мы наткнулись на глубокую лужу, и пришлось пойти дальше. Но во второй раз нам больше повезло. Мы свернули клеенчатые попоны, которыми укрывали спины лошадей, чтобы они не слишком промокли, и сели в седла – нелегкая работенка, когда стоишь по колено в грязи.

После долгого пребывания в лесу звук нескончаемой капели начал действовать на нервы. Поэтому я был рад выйти из-под деревьев и вновь очутиться на открытом месте. Это чувство облегчения продлилось ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы переехать реку под дождем, неутомимо бьющим по капюшону и спине моего плаща.

С развилок нас почти не было видно, и заехать за очередной утес, который полностью скроет нас из виду, было делом нескольких секунд. Где-то здесь должны находиться остальные, но где? Кроме нас, на дороге не было ни души, а рядом с дорогой, казалось, спрятаться негде. Мы проехали чуть дальше, и тогда я с облегчением увидел, как подлесок на опушке зашевелился, и один из охранников Телесты уговорил свою лошадь спуститься с берега и войти в реку. Сразу за ним следовала Персея, затем остальные. Мы встретились с ними там, где они выезжали на дорогу.

– Что случилось? – спросила Персея, едва мы оказались в пределах слышимости. – Алидризи проехал мимо, но он еще не успел добраться до убежища и вернуться.

– У нас проблемы, – ответила Палатина и, как только все благополучно собрались на одном берегу, объяснила, в чем дело. К счастью, Телеста обошлась без едких замечаний, в отличие от Мауриза, но остальные казались встревоженными, когда Палатина рассказала им, почему мы решили изменить план.

– Мне это не нравится, – с сомнением проговорила Персея. – Как, например, Катан будет взбираться по стенам, не видя, что он делает?

– Мы уже здесь, теперь поздно отступать. Когда вытащим Равенну, шторм будет нам на руку, потому что люди Алидризи будут почти в таком же невыгодном положении, как мы.

– А дополнительные охранники, а сам Алидризи? – спросила Персея. – Теперь ее так просто не вытащишь.

– Об этом подумаем, когда доберемся до места, – ответила Палатина. – Сейчас нам нужно разобраться с каретой и ее сторожами.

Мы решили не возвращаться в лес, а рискнуть и поехать по дороге. Держась подальше от булыжников, мы ехали в грязи у обочины, где копыта лошадей производили меньше шума. Все лошади были по холки забрызганы грязью, и даже жеребец Маури-за растерял все свое великолепие.