Фиона Макинтош - Дар Миррен

И они обменялись крепким долгим рукопожатием. Их кровь смешалась, скрепляя данную Уилом клятву.

– Клянусь, – промолвил Уил.

– Ты и он станете единым целым. У вас будет одно тело, одна жизнь на двоих.

Уил судорожно сглотнул слюну.

– Клянусь, сир. Отныне я буду относиться к нему так, словно в его жилах течет моя кровь.

Поводом для преследования Миррен стали ее глаза. Они действительно завораживали каждого, кто заглядывал в них, один был серым, проницательным, другой зеленым, с коричневыми крапинками. По отдельности они были красивы, но плохо сочетались друг с другом, и оттого вместе производили странное впечатление, вселяя тревогу в души окружающих Миррен людей. Неудивительно поэтому, что когда у новорожденной девочки свойственная младенческому возрасту голубизна глаз сменилась столь необычным цветом, ее родители спешно переехали из Перлиса в сонную деревеньку Белуп, расположенную на западе страны. Там они и воспитали свою единственную дочь, стараясь не привлекать к себе внимания.

Родители знали, что причудливая внешность малютки может вызвать интерес у Охотников за ведьмами, рыщущих в поиске новых жертв. К счастью, внезапный отъезд семьи из столицы спас ее от преследования. Слухи о странной новорожденной вскоре прекратились, и бывшие соседи забыли о ней. Жители Белупа славились своим свободомыслием. Отец девочки, богатый лекарь, был настоящей находкой для сельской общины, долгое время лишенной врачебной помощи. А мать малютки, женщина образованная, взялась обучать грамоте и наукам деревенских ребятишек. Жители Белупа, не разделявшие суеверий горожан, с симпатией относились к маленькой Миррен с ее странными глазами и застенчивой улыбкой.

Но через девятнадцать лет в деревню нагрянули Охотники. И это так потрясло лекаря, что его слабое сердце не выдержало. Он умер на пороге собственного дома, в дверь которого барабанили незваные гости. Мать Миррен, беспомощная женщина, не могла защитить дочь. Она кричала, плакала, проклинала на чем свет стоит Охотников, а увидев, как Миррен, превратившуюся за эти годы в красивую стройную девушку, силой уводят из дома, пришла в отчаяние и рухнула на пол.

Обвинения, которые Охотники предъявили Миррен, как всегда были беспочвенными и надуманными. Все беды королевства – от страшной болезни, унесшей на юге множество человеческих жизней, до язвы на ноге короля – объясняли действием ее колдовских чар.

Миррен знала, что это всего лишь начало. Она не понимала, почему Охотники пришли за ней, каким образом им удалось выследить ее. Родители, казалось бы, приняли все необходимые меры предосторожности, чтобы скрыть рождение девочки с причудливой внешностью от властей.

И тут она вспомнила одного знатного господина, который приезжал в Белуп и на короткое время останавливался на постоялом дворе, где работала Миррен. Девушка, которая прислуживала на кухне трактира, случайно вышла в зал, когда там находился этот постоялец. Его разум был затуманен спиртным, и он не сразу обратил внимание на странные глаза судомойки. Однако резкие слова, брошенные Миррен ему в лицо, вмиг отрезвили столичного гостя. Потом девушка пожалела, что надерзила ему.

По всей видимости, этот человек затаил на нее обиду за то, что она грубо отказалась провести с ним ночь в одной постели. Вернувшись в Перлис, он рассказал своим влиятельным знакомым о девушке со странными глазами, живущей в одной из отдаленных деревень.

Внешность того незнакомца врезалась в память Миррен. Это был состоятельный вельможа средних лет. Миррен полагала, что у него есть доступ к королю и средства давления на власти.

В Моргравии давно уже никого не привлекали к суду за колдовство. Должно быть, Охотники соскучились по огромным кострам и человеческим жертвам, думала Миррен, стойко перенося побои и издевательства. Ее одежда была порвана во многих местах. Она слышала, как рыдает мать в опустевшем доме, и видела лежащее на пороге бездыханное тело отца, вокруг которого бегал, жалобно скуля, щенок. Его недавно подарила Миррен мать.

Вырваться из рук Охотников за ведьмами было невозможно. Миррен понимала, что жить ей осталось недолго и что не сегодня-завтра ее убьют. Когда ее стали привязывать на длинной веревке к одной из лошадей, Миррен собрала в кулак все свое мужество, догадавшись, что путь до Перлиса придется проделать пешком. Если она упадет, мучители будут только рады, и тогда лошадь поволочет ее по земле. Впрочем, сейчас ей постараются сохранить жизнь для того, чтобы всласть поизмываться потом. Но Миррен и не думала бежать, она устала прятаться и избегать общения с незнакомыми людьми. Будь что будет, подумала она, расправив плечи и выпрямившись в полный рост. Ее каштановые волосы рассыпались по спине. Она бросила прощальный взгляд на Нейва, своего щенка, подумав о том, что хорошо бы было прислать кого-нибудь, кто мог бы позаботиться о нем. Миррен знала, что мать не переживет потери мужа и дочери и сегодня ночью умрет.

Когда процессия тронулась в путь, Миррен дала себе слово, что не сдастся на милость Исповедника. Она умрет несломленной.

Жители Перлиса обожали смотреть, как сжигают ведьм. Заслышав гул храмового колокола, извещавшего о том, что изобличена и приговорена к смерти еще одна колдунья, они высыпали на площадь, дабы насладиться захватывающим зрелищем. Но со дня последней казни прошло уже более десяти лет. По столице давно не разносился печальный колокольный звон. По преданию, невесты дьявола не выносят его. Сначала раздавался звон одного-единственного колокола. В него били шесть раз каждые шесть минут в течение шести дней. Он возвещал о разоблачении новой ведьмы. Шесть было числом дьявола. Когда начинался судебный процесс, менялся ритм ударов. Теперь мрачный протяжный звон слышался каждые шесть минут.

В эпоху правления Магнуса многие люди перестали верить в силу колдовства. Хотя старшее поколение знати, чьи родители были совращены зеркианами и попали под влияние королевы Аданы, продолжали с подозрением относиться к тем, кто обладал магическими способностями.

Охота за ведьмами началась давно и имела свою историю. Раньше короли Моргравии держали во дворцах колдуний. Это были безобидные старухи, знахарки, которые готовили целебные снадобья для членов королевской семьи, присутствовали при родах, на свадьбах и похоронах. Они также рассказывали королю свои видения и делали предсказания. Но примерно сто пятьдесят лет назад придворные колдуньи начали терять свое влияние. Колдунья короля Бордина, одного из предков Магнуса, использовала для пророчеств рисунки, сделанные кровью. Потеряв двух наследников и жену, погибших в результате несчастного случая, Бордин ополчился на нее. Ему не нравились не только магические приемы колдуньи, но и ее мрачные прорицания, предвещавшие Моргравии горе и беды. Когда последовали новые трагедии – вторая жена короля, которая была беременна, упала с дворцовой лестницы и погибла, а вскоре бриавельская гвардия разбила войско Моргравии, – Бордин объявил колдунью орудием темных сил. Ведьму клеймили, подвергли пыткам и сожгли на костре, чтобы очистить Моргравию от скверны. Так, впервые в истории королевства человека привлекли к суду и казнили по обвинению в занятиях магией.