Лора Андронова - Подняться на башню

Не мешало бы им время от времени здесь подметать, — заметил эльф и громко чихнул.

— Куда мы теперь? — Глаза Хёльва уже почти привыкли к темноте, но он предпочитал держаться поближе к Лэррену.

Тот принюхался.

— Так. Отсюда, — он указал рукой на прикрытый куском холста узкий проем, — пахнет солью и вяленой рыбой. Думаю, туда нам не надо. Из следующей комнатки — специями, снизу несет яблоками и домашним вином.

Эльф прошелся по кругу.

— Похоже, тут нечего ловить. Хотя… — Он остановился напротив самой солидной двери. — Здесь.

— Тайный лаз?

— Надеюсь. Во всяком случае, никаких запахов еды. Дверь была дубовой, с крепкими петлями и кованой, причудливо изогнутой ручкой. На лакированной древесине не было ни царапинки, только в углах виднелись сколы и трещины.

Чувствуется, что ход не заброшен, — сказал Лэррен. — Если это, конечно, ход.

— А что же еще? — возмутился Хёльв, потянув на себя ручку. — Давай пошли скорее.

Не издав ни звука, дверь отворилась.

— Надо было лампу прихватить, — недовольно буркнул Лоррен, вглядываясь в густую черноту открывшегося коридора.

— Нечего к себе лишнее внимание привлекать, — ответил Хёльв. — На ощупь пойдем.

Касаясь пальцами стены, он переступил через порог и медленно двинулся вперед. Эльф вздохнул и последовал за ним.

Идти было легко. Под ногами пружинило мягкое упругое покрытие, воздух посвежел и пах зимним лесом. В кирпичной кладке стены, на уровне груди, обнаружились перила. Вскоре коридор расширился и заметно пошел вниз.

— Ох, не нравится мне все это, — уныло заявил Лэррен, — Почему спускаемся? Зачем? Может, это прямая дорога в местную тюрьму?

— Это подземный путь, — сказал Хёльв. — Наверняка он ведет далеко за пределы замка, может даже за границы Пустоши.

— Или наоборот — прямо в центр Брасьера. То-то нам там обрадуются — мало не покажется.

Ход резко свернул вправо и нырнул еще глубже. Наклон стал крутым, и теперь приходилось крепко держаться за перила, чтобы не упасть. Потом гладкий спуск сменился ступеньками, и невдалеке замерцали призрачные синеватые шары.

— Куда-то пришли, — прошептал Хёльв озираясь. Они оказались на пороге просторного длинного зала, хорошо освещенного фосфорными лампами. Потолок был низким, плоским, кое-где украшенным зеркальной мозаикой. Пол устилали неяркие ковры, в углах стояли фарфоровые вазы, матово белел круглый мраморный бассейн.

Вдоль стен, на одинаковом расстоянии друг от друга, стояли скульптуры. Их было очень много — несколько десятков. Несколько десятков человеческих, эльфийских и гномьих лиц, с любопытством, злостью или равнодушием глядевших на нежданных гостей. Все каменные портреты были разными — грустными, веселыми, задумчивыми, хмурыми, но объединяло их одно — жизнь. Здесь не было мертвых, вычурных поз, неестественных жестов и выражений, свойственных большинству статуй. Казалось, что кудрявая тоненькая девочка, наклонившаяся за цветком, сейчас выпрямится и побежит дальше, а грозно сдвинувший брови гном — досадливо махнет шапкой и разразится ворчливой тирадой. Словно замерли на мгновение спорившие до хрипоты женщины, остановился, чтобы передохнуть, гонявший мяч мальчишка.

— Невероятно, — осипшим голосом проговорил Лэррен. — Оказывается, я видел далеко не лучшие работы Нурра.

Хёльв только кивнул. Не находя слов, он переходил от скульптуры к скульптуре, всматривался в лица.

— Смотри, это баронесса, — сказал он, добравшись почти до середины галереи.

Лэррен подошел поближе и ухмыльнулся:

— Клянусь Подземельями Ристага! В самое яблочко!

Придерживая рукой подол пышного платья, Амель склонялась в реверансе. На ее губах играла улыбка — хитрая, ликующая, злая. Будто бы баронесса торжествовала по поводу какой-то ей одной известной тайны.

— Я понимаю, почему эти работы стоят здесь, а не в домах своих прообразов, — лукаво сказал эльф.

— И я, — согласился Хёльв. — Вряд ли, скажем, вон тот толстый господин захотел бы увидеть такой свой портрет.

Они переглянулись и расхохотались.

— Все же кое-что остается неясным, — проговорил Лэррен отсмеявшись, — Например, имеет ли смысл идти дальше?

Хёльв помрачнел.

— Не идти же, в самом деле, назад? В лапы этой… — Он передернул плечами. — Колдуньи.

Продолжая беседовать, они дошли до центра зала и опустились на пол возле бассейна.

— Вопрос еще в том, — говорил Лэррен, — что мы собираемся делать после того, как выберемся из музея-усадьбы имени Нестора Нурра.

Он перегнулся через бортик, желая зачерпнуть воды, и вдруг застыл.

— Посмотри сюда, — сдавленно позвал он.

У бассейна не было дна. Невысокая мраморная стенка огораживала проем, открывавший вид на нижний этаж.

Несмотря на отсутствие окон, просторное помещение под галереей было светлым: на колоннах, на шкафах с инструментами, на специальных подставках горели десятки ламп. Вдоль стен стояли стеллажи с законченными и почти законченными скульптурами, в углах были свалены холщовые мешки.

— Да это же мастерская! — восторженно воскликнул Хёльв.

— А вот и мастер, — прошептал Лэррен, знаком призывая юношу говорить тише.

Нестор Нурр сидел возле фонтанчика с питьевой водой и вытирал тряпкой измазанные в глине руки. Знаменитый художник оказался широкоплечим, нескладным человеком с крупным носом и глубоко посаженными черными глазами. Кожа на его лице была бугристой, изрытой оспинами, отчего казалась грубо сделанной маской.

Бросив скомканное полотенце в раковину, Нурр поднялся и подошел к накрытой простыней скульптуре. Бережно провел ладонью по угадывающимся под тонкой тканью изгибам. И одним резким движением сбросил покров.

— Что скажешь, Ойна, милая? — спросил он, не поднимая головы.

— Не знаю, — прозвучал в ответ застенчивый голос, по-моему, очень красиво.

Из тени вышла русоволосая девушка, приблизилась к своему изображению и заворожено замерла.

У наблюдавших за сценой сверху Лэррена и Хёльва перехватило дыхание. Сходство было потрясающим. Девушка была изваяна сидящей на валуне в игривой, даже кокетливой позе. Босой правой ножкой она боязливо тянулась вниз словно желая коснуться ледяной речной воды. Чуть влажные волосы кольцами рассыпались по спине. Глаза лучились смехом и беспечностью.

— Спасибо тебе, — робко сказала Ойна и улыбнулась… Нестор улыбнулся в ответ.

— Ты вернул меня, — продолжила девушка, — хотя я думала, что это невозможно.

Нестор подошел к ней и обнял за плечи, погладил по мягким волосам.

Хёльв смутился и перевел взгляд на заставленные скульптурами полки, на растущие возле двери розовые кусты в кадках — и потому первый заметил неладное.

Дверь тряслась, жалобно, еле слышно потрескивая; дрожала мелкой дрожью. Петли ходили ходуном, дергалась ручка. Наконец раздался хлопок, и могучие створки рассыпались пылью.