Александр Прозоров - Дикое поле

— Семеро… Пятнадцать… Тридцать… — торопливо считала Юля выметывающихся из-за вершины холма и мчащихся вниз по склону татар. — Черт, много.

Она вытащила уже свою стрелу и наложила ее на тетиву, дожидаясь, пока степняки приблизятся на дистанцию прицельного огня. Тен-н-нь! — самый крупный вылетел из седла — и в воздух взвилась туча ответных стрел, быстро проредивших кустарник на ближней к ногайцам канаве. А Юля, стремясь стелиться над самой травой, бежала под прикрытием дальних зарослей, торопясь к своим лошадям.

— Ну, милые, пошли, пошли, скорее, — схватила лучница их под уздцы, опять продралась сквозь заросли и вошла в реку. Добравшись до стремнины, повернула вниз по течению.

Кони встревоженно заржали, не понимая, куда они плывут, если берег впереди.

— Тихо, милые, тихо… — умоляюще прошептала Юля, оглядываясь в сторону врага, но за прибрежными зарослями разглядеть ничего не могла.

Скакуны послушались — но все равно с облегчением зафыркали, когда, скатившись на полкилометра хозяйка повернула к берегу.

— Умницы, молодцы, — похвалила их боярыня — Хорошие мои лошадки.

Потом затянула первому подпругу и взметнулась седло.

— Вперед?

Теперь она находилась позади обоза, а его охрана умчалась вперед. Остается развернуть повозки и отогнать за какой-нибудь лесок. Или просто загнать телеги в реку — и пусть потом татары ловят свое тряпье до самого Азовского моря.

Юля устремилась вверх по склону. Обоз стоял — что ее только порадовало, — и при нем маячили четверо всадников.

Похоже, небольшое прикрытие степняки догадались оставить. Ничего, это поправимо. Для этого дела и трофейные стрелы подойдут.

Трен-н-нь! — свалился с оперенным древком в спине ближний к ней враг. Трен-н-нь! — завыл в голос, задергался, свалился на землю и начал кувыркаться второй. И тут случилось непредвиденное: увидев смерть двоих воинов, татары вдруг задали стрекача, а возничие хлестнули коней, разгоняя повозки.

— Алла! Алла! — подгоняли они упряжки, опасливо косясь за спину.

И что тут оставалось делать? Не гоняться же в одиночку за такой шумной оравой?

— С паршивой овцы… — Женщина натянула лук. Трен-н-нь! — один из татар кувыркнулся с телеги себе же под колеса. Трен-н-нь — мимо!

Стрела мелькнула возле плеча возничего и впилась лошади в круп. Бедолага споткнулась, упала, разрывая постромки.

Кибитка вонзилась оглоблями в землю, закувыркалась, разбрасывая какие-то узлы, тряпки, шкатулки. Вылетела на траву молодая татарка в блестящих одеждах.

Лучница подъехала ближе. Возничий. Точнее, как оказалось, возничая — предсмертно хрипела с неестественно вывернутой шей. Татарка поднялась, повернула к ней веснушчатое лицо.

— От блин! — удивилась Юля. — Ты кто?

— Дашей меня звать. Из-под Смоленска мы.

— А здесь откуда?

— Наложница я, у мурзы. Нас литвины взяли. Потом татарам отдали. Сказывают, на своих пленников выменяли.

— Понятно… — Юля поднялась на стременах, глядя вслед улепетывающему обозу. — Сейчас охрана спохватится, примчатся. Давай скорее на коня, и уходим отсюда.

— Зачем?

— На коня садись, и смываемся! — заторопила боярыня. — Ты что, в гареме остаться хочешь?

— А куда мне деваться? Мать еще три года назад от горячки умерла, отца литвины убили, братьев тоже в плен угнали. Подаяние просить Христа ради?

— К себе в усадьбу возьму, — пообещала Юля.

— Чтобы помыкали все? Нет, этого я в полоне уже натерпелась. Мурза уже сейчас меня с собой возит, остальных бросил. Через год старшей у него стану. — Глаза полонянки хищно блеснули. — Ребенка ему рожу — вообще, как шелковый станет. Нет, не поеду я с тобой, ратница. От добра добра не ищут.

— Черт! — Юля увидела, что татары вдалеке и вправду разворачиваются. — Черт! Штаны снимай!

— Чего? — не поняла Даша.

— Штаны, говорю, снимай!

— А-а, — сообразила наложница, оценив наряд грозной воительницы. — Вон тот узел возьми. Синий, у иван-чая. Он с одеждой.

— Ну, прощай, главная жена! — Лучница подхватила с земли узел и помчалась к реке. Уже привычно переправилась, остановилась, ожидая с луком в руках появления преследователей. Но второй раз за день уловка не удалась: татары к реке не пошли.

А может, Даша из-под Смоленска просто пустила их по ложному пути.

Выждав еще немного, Юля поднялась в седло и отправилась в долгий путь на восток, куда еще не успели забраться русские колонисты и где пока не имелось деревень и хуторов. Наткнувшись через пару десятков километров на узкий ручеек, журчащий в траве, она остановилась, расседлала коней, спутала им ноги и отпустила пастись, а сама развязала узел.

Здесь оказалось сразу несколько пар шаровар, несколько блузок или кофточек — черт его знает, как называли это татары: смешная войлочная куртяха, похожая на курточку тореадора, — ножной браслет со свисающей с него короткой цепочкой, браслет ручной. Судя по весу и жесткости — не золотые. Юля переоделась в сухое, прицепила браслеты и попыталась исполнить танец живота.

Жалко, зеркала нет!

Потом расстелила войлочную подстилку, по-турецки уселась на нее, не спеша поужинала копченым мясом, запила его водой из ручья, потом укрылась одеялом и закрыла глаза.

Утро вечера мудренее. Пусть сегодня ее ищут тут и там, а завтра, когда поиски прекратятся, она и подастся в Оскол, к воеводе. Пусть выручает мужа — на то он здесь государем и поставлен.

Алги-мурза не имел опыта полководца, но дважды, по призыву великого султана, ходил с Сахыб-Гиреем воевать в Молдавию и имел возможность узнать, каким образом положено брать крепости и города. Способов существовало всего три: развалить стену пушечными ядрами, после чего ворваться внутрь, подкопать стену и подорвать ее порохом, или выбить ворота тараном.

Пушек и пороха у него не имелось, поэтому оставалось только последнее — таран.

— Гумер! — окликнул он своего преданного нукеpa. — Нужно вырубить в лесу толстый ствол и положить его на оглобли.

— Уже сделано, мурза. Таран готов.

— Молодец, — искренне похвалил толкового война господин. — Тогда пусть сотник первого отряда выделит десяток воинов, а остальных поднимает на коней.

С весны русские успели поставить над стеной навес, отчего стена стала еще выше, и перебросить через нее стрелу стало куда труднее, а закидать сверху защитников частокола — и вовсе невозможно. Но в щель между верхом частокола и крышей попасть бы все-таки можно, не давая русским высунуться наружу.

— Вперед! — махнув рукой, он опустился обратно на брошенную поверх ковра подушку и поджал под себя ноги.

Обе сотни, остававшиеся в его распоряжении, ринулись вперед, с расстояния двух сотен шагов начав осыпать крепость стрелами. Крыша над воротами частокол рядом с ними быстро покрылись словно молодой порослью, головы попрятались за стену.