Сергей Малицкий - Оправа для бездны

– В оружие против юррга нужно или магию, или нитку серебряную вплетать… – Она все еще жмурилась. – Ты и магию видишь? Да, видишь. Насьта сказал. И про мой отворот, и про реминьскую выморочь вокруг долины. Видишь, но сам не плетешь. Отчего же я тебя не вижу, а ну-ка…

Она шагнула вперед, опустилась на колени рядом и, пока Марик млел от смешанного с запахом реки запаха женского тела, прижалась щекой к его щеке, зачем-то лизнула его в лоб, провела ладонью и удивленно вскрикнула.

– Что такое? – не понял Марик, выныривая из захлестнувшего его блаженства.

– Да ты сам… амулет, – восхищенно прошептала Кессаа. – И заряжаешь себя сам.

– Не понимаю. – Марик нахмурился.

– Смотри. – Она прошептала что-то в ладонь и резко ударила Марика по предплечью. Баль недоуменно вскрикнул, но тут же замер. На покрасневшей коже выделились черные знаки. Их было множество, буквы перемежались линиями и точками – казалось, что тысячи мелких червячков избороздили плоть Марика, словно он был дубовым грибом.

– Это Лируд, – отчего-то поторопился объяснить Марик. – Он накалывал эти… значки четыре года. Сказал, что они должны были меня защитить.

– На всем теле? – уточнила Кессаа.

– Да, – покраснел Марик.

– И как же ты это выдержал? – Кессаа смотрела на баль так, словно он только что выпил Ласку до самого дна.

– Ну не в один же день… – Марик сморщил гримасу. – Так, опухало немного, но мошкара больней кусает. Да и не видно же ничего, он какой-то древесный сок брал!

– Ты не понимаешь. – Кессаа удовлетворенно кивнула, словно непонятливость Марика все объясняла. – Чтобы я защитилась так, как ты, я должна была бы повесить на себя лучших амулетов столько, сколько не увезти на подводе, запряженной двумя лошадьми. Да и то… не была бы столь защищена. Но ни один человек не может выдержать той ворожбы, что на твоем теле. Она должна высосать тебя без остатка за полдня. А если тебе придется защищаться от могучего мага – и того раньше.

– Вряд ли, – отмахнулся Марик и встал на ноги. – Лируд бы такого не допустил. Он был… мудрым, хоть и старым. Да и я не столь слаб. Вон меня юррг зацепил, и хоть бы что!

– Юррг, – кивнула Кессаа, медленно обходя Марика. – И не в первый раз?

– Да, – согласился Марик, медленно поворачивая голову вслед за Кессаа. – Откуда знаешь?

– Догадалась, – прошептала Кессаа и раскрыла ладонь.

На крайних фалангах пальцев замерцали голубоватые огоньки, и вдруг из центра ладони выстрелила ветвистая молния и оплела колено Марика. Баль охнул, отпрыгнул в сторону, но уже через мгновение понял, что боли не ощутил, хотя тут же с подозрением стал осматривать подаренные Орой порты. Кессаа снова подошла к нему и как ни в чем не бывало поймала его лицо в ладони.

– Так, значит? – удивленно расширила она глаза. – Подпитываемся извне, но тварь живую не трогаем. Кровушку да силу у животинки не отсасываем. Довольствуемся лучами Аилле, ветром, огнем, водой, солью земли да соком древесным. Интересно. Боюсь, что мне нужно твою кольчужку невидимую по точечке разобрать!

– Ну не стоит заморачиваться, – покраснел Марик. – Никакой надобности…

– Как, ты говоришь, звали этого умельца? – сдвинула Кессаа брови.

– Он… умер, – буркнул Марик, которому начала надоедать быстрая, ослепительная, но холодная красавица. – Лирудом его звали.

– Я не знаю такого мага… – Кессаа с досадой прикусила губу. – А он был великим магом: я никого не знаю, кто бы мог сравниться с ним. Если только… сами боги? Сето, Сади или Сурра?

– Боги не умирают, – скривился в усмешке Марик. – Ну если сами не захотят. Нет, Лируд богом не был. Он даже не был великим. Он сам мне говорил, что великим суждено быть не всем. Он говорил, что не только шапка к голове подходить должна, но и шея, чтобы голову держать. И чем голова тяжелее, тем шея должна быть крепче. А уж если и шапка велика… Тут уж лучше вовсе без шеи… Вот только без шеи по сторонам смотреть трудно.

– Вероятно… – Она почему-то согласилась и отпустила его лицо.

Марик невольно отшатнулся и вспомнил:

– А еще говорили, что Лируд был учителем самого Эмучи!

– Все верно. – Кессаа словно говорила сама с собой. – Эмучи и написал мне, что ты придешь. И поможешь.

– Как написал? Когда? – Марика затрясло. – Он же уже больше четырех лет как мертв.

– Иногда он приходит сюда. – Кессаа постучала себя по лбу и рассмеялась так, что у Марика похолодело в груди. – И пишет у меня на руке. Видишь?

Она медленно оттянула к локтю рукав платья, и Марик увидел вычерченное багровыми сайдскими рунами слово «Суйка».

– Демон меня задери. – Во рту у Марика пересохло, потому что вспомнил похожие буквы на руке Лируда. – Это вытравлено? Или выжжено?

– Спроси Ору, – опустила рукав Кессаа, глядя на Марика исподлобья. – Как-то по моей просьбе она караулила мой сон и видела, как буквы сами появляются на руке.

– Почему? – прошептал Марик омертвевшими губами. – Почему же он просто не скажет тебе, чего ему надо?

– Он не может говорить. – Кессаа смотрела в глаза Марику, не отрываясь, и ее взгляд казался баль взглядом безумной. – Сайды зашили ему рот перед казнью. Он и пишет-то неровно. Посмотри, как разъезжаются буквы. Трудно написать ровно левой рукой, да еще обрубком левой руки.

– Почему же левой? – почти прохрипел Марик.

– Потому что правой он держит собственную голову, – отрезала Кессаа.

Насьта нашел Марика у навеса. Тот уже успел натаскать воды, нарубить хвороста и даже пройти вместе с почти оправившимся Вегом вдоль прибрежных кустов с волосяной сеткой. Улов оказался небольшим, но двух десятков рыбешек хватило на аппетитное варево. Большой котел с горячей водой по этому случаю перекочевал в приготовленное для него углубление, а над огнем повис котел поменьше, который как раз и служил источником соблазнительного запаха. Насьта пошевелил ноздрями и даже потянулся к сапогу, за голенищем которого торчала вырезанная из дерева ложка, но, столкнувшись с возмущенным взглядом Оры, виновато раскланялся.

– Не готово – значит, не готово, – пробурчал он с досадой и, оглянувшись, добавил: – Однако, как с мудрейшим переговорим, пробежаться придется, а то хромой репт полкотелка в одно хлебало сольет!

– Грибов печеных пообещаешь ему – не сольет, – ответил Марик, удовлетворенно осматривая только что зачиненный сапог, и тут же успокоил разрумянившегося ремини: – Ладно-ладно. На грибы покушаться не будем. Что там с твоим мудрейшим? Как бы не вышло, что ушицей прощание мое с долиной заедать будем.

– Заедать не заедать, а голодать я не согласен, – зевнул Насьта и одобрительно кивнул, глядя, как Ора управляется с ножом, разрезая корни для заправки варева. – Пошли, что ли? Разговор у мудрейшего будет долгим или коротким, не знаю, а перемениться может многое. Мудрейший полторы недели твое дело обдумывал.