Луи Басс - Роскошь изгнания

Несколько дней спустя я поговорил с хозяином. Чем мне таскаться сюда, нельзя ли сделать так, чтобы Паоло приносил мне домой что-нибудь из бара? (В Неаполе многие бары предоставляли подобную услугу.) Хозяин не имел ничего против, так что я дал Паоло свой адрес.

Его первый приход был очень важен для меня. Я находился в Неаполе уже почти три недели, однако он был первый, кто должен был посетить мой дом. Перед его приходом я постарался подготовиться, чтобы восхитить его тем, как я живу. Дом представлял собой западню, тщательно устроенную одиноким человеком: ворота и парадные двери распахнуты, спортивный автомобиль сияет, тут же экзотические животные, которых можно потрогать. Все это должно было убедить меня, что мальчик будет очарован, однако после недель полной изоляции я чувствовал себя чуть ли не чудовищем и уродом. Я беспокоился, что он воспримет меня как опасного чудака или нелепого сладострастника или просто будет смущен печатью, наложенной на меня возрастом и одиночеством. Когда я увидел его тоненькую смуглую фигурку, шагающую по дороге к моим воротам, торжественно, как алтарный служка, с покрытым салфеткой подносом в руках, у меня вспотели ладони.

Я тут же сел за машинку и сделал вид, что работаю. Сквозь стук машинки и мантру цикад я услышал скрип открывающихся ворот и шаги Паоло, приближающегося к дому.

– Синьор!

– А? – Я, не вставая, нагнулся и посмотрел на него сквозь узор шелушащейся железной решетки. Он стоял возле «моргана» и смотрел вверх, щурясь от слепящего солнца. – Ах, это ты! Неси сюда, можешь? Дверь открыта. Поднимись по лестнице, а там направо.

– Конечно.

Через мгновение громко стукнула закрывающаяся дверь, затем донеслось эхо шагов по мраморной лестнице. Поставив поднос на мой стол, Паоло не спешил уходить. Я по-прежнему сидел, не сводя глаз с машинки. Он негромко кашлянул.

– Хорошая машина там у вас внизу.

– Спасибо.

– Знаете, я хочу стать гонщиком, когда вырасту. Все лучшие гонщики родились в Неаполе.

Казалось, темы для разговора исчерпаны. Оглушительный пульсирующий звон цикад только подчеркивал молчание. Паоло отогнал муху, досаждавшую ему. Я обратил внимание на большое родимое пятно у него на подбородке, которое портило его лицо. Он застенчиво переминался с ноги на ногу и уже готов был идти обратно. В этот критический момент из глубины дома прибежал познакомиться Трелони и обслюнявил Паоло его начищенные форменные туфли.

– Собачка, – заметил мальчуган. Посмотрев на Трелони, он увидел Перси, который прятался под столом. – Ой, – негромко воскликнул он, – у вас и попугай!

Выражение, с каким он это сказал, заставило меня улыбнуться. Я решил выложить свой козырь, откинулся на спинку стула и поднял голову.

– Каслриг!

Раздался визг, и сверху слетел шимпанзе – он был на крыше, – попал прямо на стол и стоял, пялясь на моего гостя и подпрыгивая от возбуждения.

– Чтоб тебя! – вскрикнул Паоло, вздрогнув от неожиданности. Лед наконец был сломан. – Господи Иисусе!

– Знакомься, это Каслриг.

– Ух ты, это ж обезьяна! Даже не верится! У вас обезьяна! Фантастика!

Теперь, когда плотина была прорвана, ничто уже не сдерживало его возбуждения и бурного восторга, превративших его в шестилетнего ребенка. Что ест обезьяна? Откуда она? Какую скорость может развивать моя машина? Говорящий ли попугай? Какой все-таки породы эта большая уродская собака? Вопросы сыпались бесконечно, так что я в конце концов отослал его обратно, боясь, как бы он не лишился работы.

Когда он ушел, я взял Каслрига на руки и немного покружился с ним по огромному залу, окрыленный успехом.

Примерно через неделю я позвонил в бар, чтобы мне прислали чего-нибудь к ужину. Я работал, печатая двумя пальцами на машинке, и стук ее клавиш звучал в горячем предвечернем воздухе, как упражнения новичка на маракасе. Появился Паоло, но как будто не был расположен разговаривать, возможно не желая мне мешать. Но и возвращаться в бар не торопился, а с балкона пошел в зал и принялся играть с моими любимцами. Его смех и создаваемый ими шум отдавались эхом по всему пустынному дому. Хотя я был доволен, что он осваивается у меня, но сосредоточиться все же не мог. Немного погодя я крикнул через плечо:

– Ты на сегодня уже кончил работать?

– Да, Клауд, – так он произносил мое имя. – Я собираюсь домой. Мне надо скоро идти, чтобы успеть на автобус.

Я заглянул в темную комнату. Паоло нашел маленький мячик, который я купил для Трелони, и они играли в свинку-в-серединке: Трелони выступал в неблагодарной роли свиньи, а Паоло и Каслриг перебрасывались через него мячиком. Зрелище было невообразимое, особенно потому еще, что на Паоло была его форма официанта с крохотной бабочкой на шее. Я, улыбаясь, пошел к ним.

– Играй, играй, не торопись, – сказал я. – Я подброшу тебя домой.

Его лицо вспыхнуло от восторга. Прокатиться в моем «моргане» явно было его заветной мечтой.

– А-а, – небрежно бросил он. – Хорошо тогда.

– Трелони тоже может поехать, но ты, Каслриг, останешься и будешь вести себя как хорошая обезьяна. Не хочу, чтобы ты причинил неприятности местным жителям.

Я настолько привык разговаривать со своими любимцами, что не видел в этом ничего странного или неловкого. Хотя я говорил, как обычно, по-английски, Паоло понял суть.

– Мы возьмем с собой Кассири, да?

– Нет, Паоло, не возьмем. Если я позволю ему поехать, он научится водить машину, глядя на меня, и тогда кто знает, что он натворит?

На самом деле машина сама по себе вызывала у него большой интерес, и я чувствовал, что брать с собой Каслрига будет чересчур.

– Ну пожалуйста! – забывшись, стал просить Паоло. – Пожалуйста, возьмем его с собой, ну пожалуйста!

Я посмотрел на шимпанзе, который тоже безмолвно просил разрешить ему поехать с нами, делая круглые глаза и протягивая ко мне руку. Тут я понял, что для Паоло, ребенка по сути, одно дело приехать домой на большой белой спортивной машине и совсем другое – в ней же, да еще и с Каслригом.

– Так и быть, – сказал я.

Паоло расплылся в улыбке, Каслриг поднял руки над головой и начал бегать по комнате, а я пошел переодеться.

Пять минут спустя я вышел из спальни, обряженный в кремовый пиджак, красный в горошек галстук, панаму и дорогие темные очки. В Англии такой наряд выглядел бы нелепым и вызывающим. Здесь в таком виде вы не выделяетесь в толпе. Паоло едва взглянул на меня, ничуть не удивившись.

– Отлично! – сказал он, подпрыгивая от возбуждения. – Едем!

С опущенным верхом мы помчались в Неаполь. Каслриг был в восторге. Поначалу он не мог усидеть на месте, но когда мы выехали на главное шоссе, шедшее по берегу залива, и я вдавил педаль газа, он замолчал, будто потрясенный скоростью. Я оглянулся и увидел, что он стоит на заднем сиденье и, подавшись вперед, крепко держится за плечи Паоло. Трелони сидел рядом с ним, стараясь сохранять благородное достоинство. Сам Паоло довольно улыбался во все стороны в надежде, что его заметит кто-то из знакомых.