Андрей Посняков - Шпион Темучина

– Говоришь, это очень далеко, Гырынчак-гуай? – с глуповатой улыбкой переспросил старейшина. – Всегда интересно послушать о далеких странах.

Шаман улыбнулся:

– Думаю, наш гость расскажет об этом чуть позже. А сейчас пускай говорит о том, что к нам ближе – о пути от Керулена к нам. С кем встречались, где ночевали, что делали? А?

Нехороший был взгляд у этого Гырынчака – прямо не шаман, а смершевец, допрашивающий подозреваемого в работе на немецкую разведку.

– Многих хороших людей, дававших нам кров и приют, я уже и не упомню, – уклончиво отвечал Баурджин. – Но что смогу, конечно же, расскажу…

Он вновь опустил глаза, припоминая, что можно рассказывать, а что – было бы нежелательно. Что никак не вязалось бы с обликом странствующих музыкантов. Например – то, что они не так давно были купцами. Сегодня – купцы, завтра – музыканты… Странно! Это явно насторожит допрашивающего. Не старейшину – шамана, он у них тут, похоже, за орган контрразведки работает.

– Мы еще не добрались до Аргуни, когда на нас напали разбойники, – осторожно начал нойон. – Отобрали лошадей, повозки. Слава богам, нам удалось бежать.

– Бежать… – задумчиво повторил Гырынчак и, прищурив глаза, быстро спросил: – Откуда у вас лошади?

– Нам их подарил некий Хоттончог-гуай из рода, что кочует неподалеку от вас.

– Знаю. Хоттончог – наш враг!

– А мы тут при чем? – искренне удивился нойон. – Мы совсем посторонние люди, вовсе не желающие участвовать в ваших распрях.

– Хорошо. Где вы были до Хоттончога?

– В кочевье Чэрэна Синие Усы.

– И с ним мы не дружим.

– Хм, интересно. – Баурджин негромко хохотнул. – Всех своих соседей, я смотрю, вы не жалуете. Однако кочуете рядом. А ведь кроме здешних сопок есть еще и бескрайние степи, куда вы могли бы вполне свободно откочевать!

– Ха, Гырынчак! – вдруг воскликнул старейшина. – Этот чужеземец говорит в точности так, как ты!

– Он слишком много говорит, Корконжи-гуай, – шаман недовольно нахмурился, – и большей частью вовсе не то, что я хотел бы услышать.

Нойон поднял голову:

– Так ты, уважаемый Гырынчак, не ходи вокруг да около, а задай конкретный вопрос – на него и получишь ответ. Ты, верно, думаешь – мы лазутчики Темучина? Так вот – нет. И я могу это доказать!

– Я не нуждаюсь в твоих доказательствах, – надменно усмехнулся шаман. – Поверь, я и сам могу придумать таковых сколько угодно. Скажи мне, откуда эта вещь? – Он внезапно похлопал по голубому черепу птеродактиля, лежащему на кошме рядом.

– Из Гоби, разумеется. – Нойон усмехнулся – о кладбищах динозавров он узнал еще в тридцать девятом, рассказывали на политинформациях, было дело.

– А видел ли ты разрисованные древним народом скалы? – не отставал Гырынчак. – Что на них нарисовано?

– Разные диковинные звери, птицы. Даже слоны, кажется. Слон – это…

– Мы знаем, что такое слон.

– Повтори еще раз – в чьих кочевьях вы были?

Баурджин быстро повторил и был уверен – нигде не ошибся. Потом добросовестно описал путь – горные тропинки, скалы, леса. Даже набросал словесные портреты тех, с кем встречался – старого Хоттончога, Чэрэна Синие Усы, Дикой Оэлун…

– Ах, Оэлун, разбойница. – Шаман и старейшина переглянулись. – Похоже, ты ее хорошо знаешь, улигерчи. Слишком хорошо… Пожалуй, не хуже, чем Кара-Мергена и красные повязки, а?

Вот этим вопросом нойон был ошарашен.

Кара-Мерген, Черный Охотник… И с чего это шаман расспрашивает про него? И еще какие-то красные повязки…

– А с чего бы я должен его знать? Нет, конечно, о Кара-Мергене я слышал – о нем много болтают в кочевьях, но лично никогда не встречал.

– Не встречал так не встречал, – неожиданно согласился шаман. – Ты бывалый человек, улигерчи. Много где был, много чего видел…

Шаман повернулся к старейшине:

– Вели воинам отвести этого к старому кедру. Пусть дожидается остальных.

– Но народу обещан праздник, – несмело возразил вождь. – Боюсь, будет много недовольных.

Голубой Дракон задумчиво постучал костяшками пальцев по черепу птеродактиля:

– Ты, как всегда, прав, Корконжи-гуай. Наш народ – трудолюбив и послушен и, конечно же, заслужил праздника. Что ж, думаю, ты, улигерчи, – он посмотрел на Баурджина, – с удовольствием повеселишь людей в нашем кочевье. А сейчас можешь идти. Немного отдохни, подкрепись, пока мы будем беседовать с остальными музыкантами. Мои люди проводят тебя.

Небрежно махнув рукой, Гырынчак вопросительно взглянул на старейшину. Тот кивнул, и шаман громко хлопнул в ладоши:

– Умбарк! Кэкчэгэн!

В гэр поспешно вошли двое молодых парней – тех самых, с разрисованными торсами и погремушками.

– Проводите улигерчи в гостевой гэр! – негромко приказал шаман и, повернув голову, улыбнулся пленнику: – До встречи.

– До встречи, – поднявшись на ноги, Баурджин оглянулся уже на пороге. – А руки мне, что, так и не развяжете?

– Развяжем… Шагай, шагай…

Пожав плечами, нойон вышел из гэра, краем уха услыхав жесткий наказ парням:

– Глаз не спускать! Отвечаете своими хребтами.

Выскочив из юрты, словно ошпаренные, помощники шамана подскочили к пленнику – или к гостю? Нет, скорее все-таки – к пленнику:

– Следуй за нами, улигерчи! Руки мы тебе развяжем чуть позже.

– Что ж, – оглянувшись, нойон ободряюще подмигнул своим, а затем сразу же перевел взгляд на полуголых стражей. – Не пойму, и что вы нас допрашиваете? Мы – бедные музыканты, об этом все знают. И Чэрэн Синие Усы, и Хоттончог, и Дикая Оэлун…

Гамильдэ-Ичен улыбнулся краем губ – понял. А вот что касается Сухэ… С Сухэ было сложнее. Мог что-нибудь и не то сказать, ляпнуть сдуру. Ладно, будем надеяться… Еще раз оглянувшись, Баурджин увидел, как один из четырех воинов, охранявших пленников, подвел Гамильдэ-Ичена к очистительным кострам.

Гостевой гэр оказался небольшой юртой из серого войлока, украшенного темно-синим орнаментом. Внутри было довольно уютно. Все чистенько, аккуратно, на низеньком столике – чаша с кумысом, лепешки и вяленое мясо – борц, расшитые подушечки на кошме. Вообще, чувствовалась женская рука…

– Садись, улигерчи. Ешь.

Парни уселись рядом. Один из них ловко развязал пленнику руки.

Баурджин улыбнулся:

– Надеюсь, моих спутников тоже покормят?

Стражи ничего не ответили, так и сидели статуями – видать, запрещено было говорить. Ну, не хотят разговаривать – не надо. Неплохо и в тишине посидеть, попить кумыс, подумать… Гамильдэ-Ичен… этот скажет все, как надо. Умный парнишка. А вот Сухэ… Здешний шаман не дурак, далеко не дурак. Кажется, старейшина в этом роду лишь чисто номинальная фигура, всеми делами заправляет шаман, Гырынчак Голубой Дракон. Ишь как помощников своих выдрессировал – сидят, не шелохнутся. И не отводят от невольного гостя глаз. Что ж, смотрите… Однако надо думать. Вот, этот Голубой Дракон… По сути, сейчас он, как смершевец, контрразведчик. И ведет себя соответственно. А как бы он сам, Иван Ильич Дубов, поступил в подобной ситуации году в сорок четвертом-сорок пятом где-нибудь в Восточной Пруссии? Трое подозрительных – все, как на подбор, сильные молодые парни. Говорят, что артисты… Поверил бы? Ну да, как же! Артисты… Погорелого театра! Проверять, проверять и проверять – вот что. А если некогда толком проверить? Если, скажем, завтра – наступление, а эти взяты в расположении наших частей? И что в этой ситуации делать? Ежу понятно – если и не расстрелять, так изолировать. Так сказать, до более спокойных времен. А если негде изолировать или – невозможно в силу каких-либо причин? Да-а… грустно…