Александр Прозоров - Война магов

— Прости, государь, что от мыслей отвлекаю, — пристроившись стремя к стремени, заговорил князь Сакульский. — Но есть у меня одно важное предложение.

— Сказывай, Андрей Васильевич, — степенно кивнул Иоанн.

— Считаю я, государь, избранной тысяче надобно не по следу Михайло Воротынского идти, а татарским путем. Так спокойнее будет… Тебе же с лучшими и храбрейшими из бояр следует за основными полками скакать, дабы сильно не опоздать и во главе войска встать вовремя.

— Зачем же так нежданно планы свои менять, Андрей Васильевич?

— Чем южнее пойдем, тем для Руси спокойнее. Рубежи прикроем от возможных набегов. Увидят, какая сила на границе: то татар десятки тысяч, то кованая рать. Вот и побоятся нынче наши земли тревожить…

Говорить правду Зверев опасался. Вдруг молодой неопытный правитель испугается и захочет войско от Казани развернуть? Вероятность же османского набега — где-то пятьдесят на пятьдесят.

— Разве не ты, Андрей Васильевич, сказывал, что татары идут быстро, а кованая рать — медленно? Коли южным путем избранной тысяче двигаться, она очень сильно к общему сбору опоздает.

— Посему и предлагаю я, государь, тебе коротким путем скакать. Дабы ты во главе рати вовремя встать успел. В тебе, Иоанн Васильевич, половина русской силы. Ты — помазанник Божий, в тебе высшая доблесть собрана. А что такое опричный полк? Полтораста сотен, одна десятая от армии твоей. Коли мы припозднимся, никто и не заметит.

Андрей льстил так, что самому тошно стало, однако царь не поддался — отрицательно покачал головой:

— Хитришь чего-то, княже. Опять лжешь, изворачиваешься. С тобой побеседуешь — поневоле в колдовстве подозревать начинаешь. Разве честные люди так себя ведут? Честные люди прямые и открытые, у них свет на лицах и в глазах чистота.

— У меня на лице загар, — нахмурился Зверев. — Коли так, скажу прямо. Я твой советник, государь, и как советник настаиваю, что не на Муромскую дорогу полку нашему сворачивать надобно, а к Коломне. И на требовании сем я твердо стою!

— Что же у Коломны случиться должно? — поинтересовался Иоанн.

— Ничего, — спокойно соврал Андрей. — Но со стратегической точки зрения прикрыть южные рубежи весьма полезно. Коли десятая часть общей рати чуть припозднится, большого вреда не будет. Зато порубежью — куда как спокойнее.

— Что скажешь, Афанасий Иванович? — повернул голову к воеводе опричного полка правитель.

— Дельно Андрей Васильевич сказывает, — внезапно поддержал Зверева князь Вяземский. — Коли полки у порубежья имеются, оно на Руси завсегда спокойнее. Однако же и задержка выйдет немалая. Тебе решать, государь.

— Главное, чтобы Иоанн Васильевич вовремя добрался! — немедленно встрял Андрей. — Остальные же ратники могут и припоздниться, невелика потеря.

Рисковать жизнью царя в возможной драке ему совсем не улыбалось. Эту вилку он осознал еще несколько лет назад: будет жив Иоанн IV — будет существовать Россия. Не будет — ее растопчут и разорвут.

— Коли вы, воеводы, на том помысле сходитесь, — кивнул Иоанн, — быть посему. Поворачиваем на Коломну.

Шедшая по четыре в ряд тяжелая конница вытянулась по дороге почти на семь верст, добрых двенадцать километров, менять заводных лошадей могли только на ночных привалах, а потому шли довольно медленно. Возле Коломны опричный полк разбил воинский лагерь только через два дня после выхода из Москвы. И здесь Зверев сделал совершенно гениальный ход. Он предположил, что во имя успеха казанского похода было бы полезно отслужить молебен в древнем Голутвинском монастыре, отстроенном в честь победы князя Дмитрия над Мамаевыми полчищами. И истово верующий Иоанн попался, как мальчишка: собрав еще около полусотни бояр, государь торжественно отправился в Богоявленский собор. Князь Сакульский в число избранных не попал — но особо по этому поводу комплексовать не стал. Царственный молебен давал полку лишних двое суток отдыха — а Изольд и Илья ушли вперед дозором еще прошлым утром. Десятники получили строгий наказ: дойти один до Рязани, другой до Тулы, оценить обстановку и, ни во что не ввязываясь, вернуться к Коломне с известиями. А буде рать уже двинется — нагнать на рязанской дороге.

Государь вернулся к полку вечером после Дорофеева дня [19 июня.], тотчас чужой холоп прибежал к Андрею и потребовал его царским именем к соколиному сине-золотому родовому знамени Рюриковичей.

— Привет тебе от воеводы Шаховского, Андрей Васильевич, — не поздоровавшись, сообщил Иоанн и толкнул вперед изможденного мужичка в стоптанных поршнях, в выцветших до одинакового серого цвета рубахе и штанах и в соломенной шляпе. — Повтори, о чем нам поведал?

— Станичник я, из-под Путивля послан, — кивнул тот, почему-то не снимая головного убора. — Ныне мимо крепости татары прошли. Тьма агромадная. Тюфяки с собой везли, пеших изрядно шло, с копьями.

— Странного гонца князь выбрал, — хмыкнул Зверев. — Али людей совсем не осталось?

— Такого выбрал, дабы степняки, коли на глаза попадется, не заподозрили ни в чем, — встал на защиту станичника правитель всея Руси. — Ан и Тулу, и меня о беде он упредить сумел. Так что скажешь в оправдание свое, князь Андрей Васильевич? Что на этот раз в защиту измыслишь, предатель?

— В чем я должен оправдываться? — вскинул брови Андрей.

— По твоему наущению государь всех бояр до единого с земель своих снял и в чужой край отправил! — опустил ладонь на рукоять сабли князь Вяземский. — Ты, изменщик, сие придумал и басурман на поля и веси наши навел. Кто ныне отчины наши защитит, кто промеж татар и Русью встанет?

— Как это кто? — пожал плечами Зверев. — А мы тут что делаем? Османы либо на Рязань, либо на Тулу идут. Отсюда и туда, и туда — два перехода. Дозорных к городам я уже послал. Ждем ответа, бояре. Отдыхайте.

— Отчего раньше не сказал, Андрей Васильевич?! — крикнул в спину уходящему князю царь.

— Кто же этих турок знает, появятся они или нет? — бросил через плечо Зверев и уже тише добавил: — Правильно не сказал. Эко вас от первого же слуха в пот бросило. Зато теперь ничего не напортачите. Машина запущена, и никто ее остановить не сможет. Ни смерд, ни царь.

Илья со своим десятком примчался на следующий день, вскоре после полудня, тяжело скатился с коня и упал перед князем на колени, тяжело выдохнул:

— Татары возле Тулы!

— Уверен?

— Еще как! Подошли, разложились, пищали громадные закопали, бьют по городу огненными ядрами. Там, внутри, ужо горит что-то. Бог даст, затушат люди.

— Что ты на коленях, я же не икона! — привстал с лежащего на земле седла Андрей. — Чего так долго?

— Прости, княже, ноги затекли, — мотнул головой холоп. — Не понял поначалу, чего там творится. Смотришь с опушки — вроде и в порядке все. Тихо, ладно. Да токмо странно показалось. Ворота заперты, никто за стены не выходит. Решил задержаться, глянуть внимательнее. Не зря же ты меня туда дозором отсылал? Ан, вестимо, упредил кто-то туляков. Два дня тому налетели поганые, окружили город кругом, все добычу искали. Опосля наряды подтянулись. Первые стволы прикопали, пальнули. Ну а дальше смотреть уж неча стало, поскакали. Вот…