Вадим Кондратьев - Извек

— В добрый путь?! — полувопросительно произнёс он.

— Прокатимся — увидим! — улыбнулся Извек.

В дальнем конце пещеры уже зияла дыра выхода. Кощей поднял раскрытые ладони.

— Не обессудь, мил человек, проводить не смогу. Нам вдвоём теперь лучше не показываться. О вещичках моих не беспокойся, пусть покуда у тебя побудут. Только не отдавай никому. Встретимся, вернёшь.

— Не отдам! — пообещал Извек. — Что мне доверено, то только у мёртвого заберут!

— Вот и славно! — подытожил Бессмертный, со странной улыбкой.

Сотник протянул ладонь и почувствовал холод крепкой Кощеевой длани. В следующий миг ловко вскочил в седло и направил Ворона через зал…

Когда хвост жеребца скрылся за поворотом, хозяин брезгливо оглядел свои владенья. В следующий миг бадья с овсом и горка конских каштанов растворились в воздухе. Бессмертный шагнул за фонтан и скользнул к незаметной двери. Тень былой скупости оставила на лице кислый след: уж очень он не любил нарушать покой своих легендарных кладовых.

— Ради достижения цели приходится расставаться со многими любимыми вещами! — философски изрёк Кощей, вступая в зал поменьше.

— Но на время, — добавил он задумчиво. — Только на время…

Взгляд его упал на вырезанное в скальном монолите кресло, в виде раскрытого рта. Сиденьем служил исполинский язык, над изголовьем нависала губа с торчащими из под неё клыками, а на месте подлокотников топорщились два не к месту пристроенных уха. Кощей опустился на вытертый до блеска камень, откинул голову на верхнюю губу и прикрыл глаза. Через некоторое время вокруг сгустился сизый туман и почти скрыл его сухощавую фигуру.

Под сводами зала зазвучали неясные голоса, звяканье железа и хриплый хохот. Скоро звуки приблизились и стали чётче. Уловив нужный голос, Бессмертный медленно вздохнул и заговорил, обращаясь к кому-то находящемуся очень далеко…

— …Далеко, — пробурчал Бутян, громко чавкая. — Да и скудновато, чтобы тащиться за тридевять земель.

— Неча! — поддакнул Дрозд, косоглазый подручный атамана. — В такую даль киселя хлебать? Не-е! пока обратно доедешь, опять проголодаешься.

Он заискивающе глянул на Бутяна. Главарь перестал жевать, хлебнул из ковша и потянулся за следующим куском. Широченная лапища зависла над сочными дымящимися окороками. Пальцы подёргались и, выбрав цель, вцепились в самый поджаристый шмот, покрытый румяной корочкой. Втянув носом душистый пар, Бутян вгрызся в мякоть и, вырвав зубами изрядный кус, продолжил:

— Ты бы, что-нибудь поближе разведал, да побогаче. Чтобы и вина, и еды, и золотишка поболе. Вроде давешнего каравана. Теперь, сам видишь, порева всей ораве недели на три достанет.

Он по хозяйски обвел поляну рукой, с зажатым в ней укушенным окороком. Мощные, как у молодого скакуна, зубы снова впились в мясо. Не переставая жевать, Бутян слазил за пазуху и выволок пузатый кошель.

— На вот, награди своих людей! Заслужили. Без вашего нюха нам и зубы ни к чему. Так, что разузнайте что-нибудь поближе, а пока пейте и гуляйте.

Хмуро слушавший вожака, Адиз увидал мешок с монетами и посветлел лицом. Подбросив тяжёлый кошель на руке, сверкнул лисьим глазом.

— Разузнаем! Вот только глотки промочим, и пыль дорожную с доспеха смахнём.

— Смахните, — кивнул Вожак, с шумом проглатывая очередной кусок. Не успело мясо провалиться, как он замер с напряжённым лицом и перестал замечать всё вокруг. В голове зазвучал знакомый вкрадчивый голос:

— Исполать тебе, доблестный Бутян. Рад знать, что ты в добром здравии. Не окажешь ли мне услугу?

Бутян молчал, зная любовь Бессмертного к пространным учтивым вступлениям. Кощей тем временем продолжал:

— Не съездишь ли со своими соколами поохотиться? Не близко, правда, но обещаю куш золотом. Каждому из твоих людей столько, сколько поместится в их шапки. Тебе отдельно — сколько сможешь унести.

Бутян хищно улыбнулся, пробормотал сквозь зубы:

— Сделаем. Для хорошего человека всегда рады. Что там? Весь, войско, обоз?

— Путник. Один. Верхом на чёрном коне с длинными ушами. Мне нужен его меч, дорожная фляга, сумка, конь. Возьмёшь это и привезёшь мне, к Чёрной Горке. Там и расплатимся.

— Замётано о, наищедрейший, хотя ты явно переплатил. Куда послать Адиза с людьми?

Кощей помолчал. Бутяну послышался терпеливый вздох и в голове опять зазвучал негромкий голос.

— Поедешь сам, и возьми всех своих людей, много не будет. Доберётесь до Серых Гор, встанете у дороги на выходе из Блуждалого леса. Человек поедет недели через две-три. Смотри, не упусти.

Голос умолк. В уши снова хлынул шум лагеря. Бутян влил в пасть ковш вина и глянул на подручного. Тот с готовностью таращил косые глаза. Помнил, что каждый раз, когда Атаман разговаривал сам с собой, приходилось срочно срываться с места. Теперь Дрозд ожидал приказа. Бутян стёр с нижней губы капли вина и кивнул подручному.

— Чирикай!

Косоглазый поспешно мигнул и дёрнул из-за плеча перевязь с боевым рогом. Наспех обтёр рот, приложился губами к серебряной оковке рога и, зажмурившись, надул щёки. Мощный хриплый стон, похожий на крик смертельно раненного Ящера, распугал сидящее на окрестных деревьях вороньё. Воздух наполнили дружное карканье и беспорядочное хлопанье крыльев. По земле захлопали крупные лепёшки птичьего помёта.

Косоглазый досадливо сморщился, кашлянул, глотнул вина и, глубоко вдохнув, снова приложился к рогу. На этот раз щёки едва не лопнули от натуги и… воздух над поляной продрал неимоверной силы рёв. С десяток ворон, случившихся рядом, попадали замертво. Одна или две угодили в парующий котёл с кипящим варевом, но этого уже никто не заметил. Все вскочили и, выплёвывая недожёванные куски, бросились к лошадям. На ходу пытались высмотреть причину внезапной тревоги.

Бутян довольно осклабился, блеснув на солнце лошадиной улыбкой: дисциплина — сестра удачи. Поднявшись, поправил на поясе топор, оглянулся. Сзади уже подбегали два рослых громилы, держа в поводу крупного серого жеребца. Атаман, не глядя, поймал повод и, удивительно легко для своей стати, запрыгнул в седло.

Ковырнув в зубах ногтем мизинца, осмотрел войско. Ещё раз довольно хмыкнул, вспоминая слова знакомого мудреца, теперь уже покойника: «мастерство вином не зальёшь». Вокруг, стремя в стремя, стояли готовые к бою всадники. Правда, с трезвых коней смотрели, осоловевшие от вина и пищи, морды. Кое-кто качался и съезжал то на один, то на другой бок, но все поголовно с оружием в руках, готовые к чему угодно, когда угодно и где угодно. Смотрят преданно, хотя некоторые уже мало что видят.

Бутян ласково обвёл взглядом своих головорезов, прокашлялся и заговорил голосом перекрывавшим шум любого боя: