Максим Мелехов - Черная радуга

Хотел Безымян отказаться, но прежде, чем успел рот открыть, ведьма плеснула ему в глаза зельем. На мгновение полянин ослеп, а когда переморгал, увидел, что ничего не изменилась. Подвела бабку ее наука.

— Ты так больше не шути. — По-хорошему предупредил Безымян. — Не то я осерчать могу.

Бабка на этом успокоилась. Даже впала в благостное расположение духа. Предложила переночевать. Карп отказался. Безымян же решил остаться.

— Только мне за ночлег расплачиваться нечем. — Признался он.

— Дашь погадать, вот и расплата. — Проворчала бабка. На том и порешили. С Карпом договорились встретиться на заре. Рычанский посмотрел на Безымяна с Арпашкой так, словно навсегда расставались.

— Не трусь. Ничего с нами не случится. — Подбодрил его Безымян. — Бабка она добрая, знающая. Может, что умного расскажет.

Карп выбежал из избы, будто за ним волк увязался. Безымян принялся раздеваться, сбрасывая с себя промокшую одежду.

— Не стесняйся. — Проворчала ведьма. — Еще и не такое видала.

— Перекусим? — Предложил полянин. — Что на голодный живот болтать?

— Садись. — Кивнула бабка на скамью. — Накормлю.

Работа в ее руках спорилась. Не успел Безымян и глазом моргнуть, как на столе появились тарелки с кашей, мясом, овощами. Точно, без колдовства не обошлось.

Полянин набросился на еду. Только косточки затрещали. Насытившись, он принялся жевать не спеша.

— Ты бабка умная, ведающая. — Похвалил полянин. — Расскажи мне, что в мире твориться.

— Много чего. — Ворчливо ответила Белка. — Не то, что ночи — месяца не хватит все пересказать.

— А мне про все знать не требуется. — Поправился Безымян. — Что-то ратных людей много на дорогах развелось. Просто так бродят или по делу?

— Просто так ничего на белом свете не делается. — Поучительно начала ведьма. — Про мертвого богатыря слышал?

— Нет.

— Темный ты человек. Но так уж и быть. Поделюсь. С неделю назад все стряслось. В чаще ребятишки хворостом промышляли. Не здесь это было. Где, точно сказать не могу, а врать не хочу. Заигрались, да немного приблудились. Видят, среди деревьев человек лежит. По одежде — витязь. Сильно его дорога потрепала. Без коня, накидка в клочья изодрана. Броня изрублена, да огнем изъедена, что твоя деревяшка. На теле одна сплошная рана, челюсть нижняя вместе с языком отъедена. Дети наутек пустились. Насилу домой добрались. Пока людей собирали, да то место искали, витязь умереть успел. Кровью истек. Ни кто он сам, ни как здесь оказался — так и не узнали. А кто его оприходовал, до сих пор не ясно. Не разбойники. Те бы на оружие позарились. Медведь с волком тоже на такое не способны. Следопыты местные прибросили и решили, что ждали богатыря. Целую ночь в засаде отсиживались. Вся трава примята была, листва утоптана. Только следов не разобрать. Да видно, чего забрать хотели, — не нашли. Потому что на следующий день появились гридни. Хотели богатыря перехватить. Узнали, что до витязя раньше них добраться успели. Тело из земли выкопали, обыскали. Начали у людей дознаваться, что у богатыря при себе было. Для острастки плетьми секли. Только ничего ратники не выгадали. Раньше них кто-то у трупа по карманам порылся. За дружиной объявились всадники на огромных конях. Все в черном и зеленом. Начали селян о том же расспрашивать. Кто витязя первым нашел, не говорил ли тот чего? Жизнь человеческая для них, что пустой звук. Тех, кто разговаривать не захотел, на куски порубили. Видно, что-то важное витязь нес. А что — ни мне, ни тебе знать не следует. Ищут теперь того, кто вещами покойного завладел. Заставы на дорогах расставили. Не пройти, не проехать. Неспокойно теперь в наших местах стало. Рассказывают, что зверь странный объявился. Тот самый, что витязя задрал. Вслед за хранителем реликвии неустанно следует. Пока обратно ее не возвратит — не успокоится. Я уже ворожить пробовала. Только знания мне не хватило, чтобы разобраться. Чувствую, есть что-то. А что? — Белка всплеснула руками.

— Ничего ты, бабушка, путевого не рассказала, — посетовал Безымян, — только туману нагнала. Давай спать лучше. Постелишь или одетым укладываться?

— Не спеши. Не гадала еще. — Недовольно проворчала старуха.

— Может, завтра погадаешь? — Предложил Безымян.

— Дурень, кто ж по утру гадает! Давай сюда ладонь. Не ту. Левую.

Безымян без страха вытянул руку и начал наблюдать за колдовскими приготовлениями. Бабка вылила водицу из большого чана в глиняную миску, бросила в нее щепоть песка, кусок грязи. Раскрошила гнилое яблоко, сыпнула травки. Достала толкушку и тщательно размельчила засушенную жабу. Пошептала себе под нос и засыпала порошок в воду. Что-то вновь прошептала и протянула Безымяну чашку молока.

— Пей. Только не до дна.

Отобрав у полянина початую чашу, она плюнула в нее и, перемешав, вылила остатки в миску. Поверхность зелья подернулась маревом. Узловатый, черный палец колдуньи коснулся ладони Безымяна и начал двигаться по линиям. Бабка гадала быстро, что-то бормоча себе под нос и довольно покачивая головой.

— Ты только не молчи, бабушка. — Попросил Безымян. — А то мне не по себе становится. Что видишь? Только по понятней выкладывай.

— Как сумею. — Предупредила старуха. — Потому что не слова зрю, а образы. Странный ты человек. Обычно гадаю, будто насквозь вижу. А твоя душа — сплошные потемки. Многое предстоит тебе испытать. Плохого уже вдоволь насмотрелся. Будет и хорошее. Черного и белого поровну. Три дороги вижу. Сложный выбор предстоит тебе сделать. По первому пути пойдешь — князем станешь. Вся Русь под тобой ходить будет. Только люди тебя за это проклянут. По второму пойдешь, — ничего для себя не поимеешь, но память о тебе многие тысячи лет жить будет. Третий путь выберешь, — славу для других добудешь, а сам обогатишься. До конца дней своих в достатке жить будешь.

— Дальше смотри. Какую дорогу изберу?

— Не знаю. — Сдалась ведьма. — Вижу тебя. Есть ты дальше. Потом, словно пропадаешь, и вновь появляешься. Боль познаешь великую. Три спутника с тобой. Первый обмануть всех задумал, но сам в конечном итоге от обмана голову сложит. Второй не по людским правилам жить станет. Неправедными поступками много праведного сотворит. Третий всей душой за людей стоять будет, от этого и смерть примет. Какой тебе конец уготован, хоть убей, не вижу. Вижу, двое близких тебя переживут. Ниточки ваши то вместе бегут, то вновь расплетаются. Потом, их остаются, а твоя исчезает. Может, то и не смерть вовсе. Только дальше заглянуть не могу. Молчит водица.

Белка поморщилась и сыпнула в миску новую горсть порошка.

— Кровь свою вижу. Помогать тебе она будет. Сама не пойму, что это значит. А это что такое? — Белка удивленно привстала со скамьи, почти окунув крючковатый нос в миску.