Владимир Перемолотов - Внешний враг

— Сам виноват. Лезешь куда не следует…

И тоже полез отмываться.

Солнце не успело подняться и на два пальца, как они снова двинулись вперед. Как ни в чем не бывало, яйцо покатилось вперед, теперь, правда, стараясь не отрываться от людей. Теперь оно, наученное горьким опытом, приноравливалось к богатырским шагам.

Все шло так, как и должно было идти. Картага, что сидел за плечами у Гаврилы, вел себя примерно, яйцо не залезало вперед и не путалось под ногами, рассвет вставал тихий, обещающий неплохой денек.

Солнце еще, правда не успело высушить росу на деревьях, и она крупными каплями сверкала на листьях и кончиках сосновых иголок. Гаврила наблюдал за этим с радостью на сердце, а Избор — слегка поругиваясь. Для него роса была не столь красивой, сколько мокрой и холодной. На долю Исина ночной влаги не доставалось и он, глядя на босые ноги воеводы напомнил.

— Надо бы сказать им было, чтоб сапоги отклеили и одежду какую-нибудь достали бы…

Исин кивнул.

— Эй, слышишь? — он постучал пальцем по княжеской голове. — Найдется в ваших кладовых что-нибудь для воеводы?

Картага с трудом повернулся, смерил Избора высокомерным взглядом и ответил.

— Не знаю. Вряд ли.

— Это еще почему?

Исин, у которого давно чесались кулаки, понял что князь вот-вот даст ему повод. Князь это тоже уловил и спокойно сказал.

— Да уж больно он на нас не похож.

Довод был серьезным, но у Гаврилы в запасе был аргумент не хуже. Вытянув руку, он потряс кулаком у князя перед носом.

— А ты все-таки прикажи поискать. Попытка — она ведь не пытка, так что ли?

— Ладно, — пробурчал Картага. — Что найдем, то и дадим. Нам что, жалко что ли?

Избору этот тон не понравился. Он чуть нагнулся, чтобы встретиться с князем взглядом и сказал с издевкой.

— Ого! А ты у нас, оказывается, тоже безжалостный…. А я думал, что я один такой.

Князь под этим взглядом поежился. Видно сидеть на богатырской спине было все же не так хорошо, как могло показаться со стороны.

Они шли и шли, а солнце поднималось все выше и выше. Оно уже не грело затылки, а пекло макушки. Хотя лес и остался таким же густым, как и был, теперь он перемежался огромными полянами, заросшими разнотравьем. Лесная тропа, по которой они двигались, кончилась, как-то незаметно она распалась на ниточки следов и растаяла в кустах ежевики, но их дорога еще не кончилась.

От поляны до поляны был лес, а от одного лесного пятна до другого тянулся цветущий луг. Подобревший от вида веселого леса Исин что-то запел. Под его тихое подвывание Гаврила сказал задумчиво:

— Удивительное дело…

— Что? — встрепенулся Избор, глазами отыскивая то, что увидел Масленников..

— Я совершенно не чувствую опасности.

Воевода удивленно поднял брови.

— Сейчас объясню, — сказал Гаврила. — С тех пор как талисман опять у нас я не чувствую, что опасность где-то рядом…. Казалось бы и остроголовые, и песиголовцы и Муря…

— А что тебе? Тебе-то вот уж точно бояться нечего…

— Не о том речь! — досадуя, что воевода его не понимает, сказал богатырь. — Я не чувствую опасности ни для кого из нас. Ее просто нет. Вон Исин, дикий считай человек, и тот чувствует, что все кругом спокойно. Поверь мне это очень странное ощущение — целых полдня не чувствовать за собой вражьего взгляда.

— На твоей спине сидя в мою не посмотришь, — весело отозвался хазарин. — Вон у князя морда-то какая кислая…

— Этот-то? — Гаврила пожал плечами и князь на его спине смешно подпрыгнул. — Этот уже не в счет…

Избор уловил усмешку в словах.

— Вон ты как….

Он покачал головой и сказал так, словно князь не сидел на плечах богатыря, а был где-то далеко.

— Такими врагами не бросаются…

— Чем он других-то лучше?

— То враги тучей, а то нет никого…. Не бывает так. Пусть хоть один да будет….

Гаврила упрямо качнул головой.

— Нет уж. Оказывается без врагов жить спокойнее. Бережет нас «Лапка» …

— Бережет? Нас-то с Исином, между прочим, елкой по головам стукнуло уже после того, как «Лапка» у нас была…

Масленников не стал отвечать. Лес перед ними расступился, и они остановились перед огромной поляной или полем. Богатырь задрал голову вверх, разглядывая небо. Там было пусто. Оно казалось бездонным и настолько безоблачным, что единственной опасностью, которая могла свалиться, оттуда было само солнце. Гаврила смотрел на него не моргая и не отводя глаз.

— Дождь будет? — спросил Исин.

— Неприятности…

— Что-то она нам еще точно приготовила? — вздохнул Избор.

— Да кто она? — не понял хазарин.

— Да уж не княжеская дочка… Судьба…

Прикрыв глаза ладонью Исин посмотрел в небо. Оно было светлым, теплым и совсем не страшным.

— По лесу идешь, а неба боишься. А вдруг волки из кустов? Волки не тучи. У них зубы…

— Нас с тобой сегодя уже елкой по макушке садануло. Верная примета, что теперь до вечера все неприятности сверху падать будут.

Исин потер ушибленную голову. Голова уже не болела и на солнечной полянке не думалось о непрятностях.

— Это когда было!…

В кустах рядом с ними зашуршало и они сразу же бросили глазеть в небо. Раздвинув ветки на поляну вышел старичок. Не обращая внимания на людей прокричал.

— Благородный князь! Обед подан! Прикажите пригласить к обеду господ богатырей?

— Приказываю! — кисло ответил Картага. Услышав голос князя старичок соизволил заметить людей.

— Господа благородные богатыри! — обратился он к ним с поклоном. — Князь наш, Картага оказывает вам честь и приглашает на обед, в честь своей прогулки!

Избор рассмеялся, а Масленников побледнел от гнева. Гнусный старик ловко дал понять, что считает их наравне с вьючными животными.

Движением быстрым как взмах меча Гаврила наступил на посланца, тот испуганно пискнул, но ничего страшного с ним не произошло.

— Брось шутить, — сказал богатырь. — В следующий раз я об тебя ноги пачкать не буду. Товарищей попрошу.

Он ткнул в грудь Избору с такой силой, что богатырский палец выскочил из воеводской спины. Избор осторожно шагнул назад, снимаясь с бесплотной руки, и пошел к ковру, расстеленному старичками чуть поодаль. То, что там виднелось, было куда как интереснее, чем Гаврилов гнев.

Подошел и остановился. Роскошь ковра могла соперничать разве что с роскошью блюд приготовленных старичками для княжеской трапезы. Старички постарались на славу. Там стояли блюда с мясом, дичью, рыбой, а между ними, словно оазисы посреди пустыни виднелись кувшины с напитками.

Вокруг ковра лежали подушки. Избор присмотрел себе одну помягче, наступил ногой, но к удивлению своему ничего не почувствовал — почти половина подушек и половина ковра, а так же всего того, что стояло на ковре явно предназначалась для князя и Масленникова. Он подхватил с земли путеводное яйцо. Пока раздумывал что делать с ним снизу пропищало: