Владимир Перемолотов - Внешний враг

— Выбрались все же! Как нас Судьба не бьет, а мы все сверху!

— В огне не горим, в воде не тонем! — бодро добавил Исин, прекратив перебирать краденые деньги. Его пальцы уже украшали перстеньки с камушками.

— Главное еще и по ней плаваем…

Избор ударил Гаврилу по плечу.

— Да чего ты?

— Князя вспомнил, Белояна… — Гаврила вздохнул. В его вздохе было больше опасения, нежели грусти. — Как они там? Болтает нас из стороны в сторону. Давно уж в Киеве быть следовало, а мы…

Богатырь сокрушенно покачал головой, а Избор посмотрел в небо позади себя, потом оглядел землю. И там и там было пусто. В небе не было ни облаков, ни птиц и он ощутил, как расслабляется внутри натянутый канат. Он рассмеялся.

— Чего за них беспокоиться? Главный враг — покойник. Да и Тулица с Дилей не сегодня-завтра до Белояна доскачут. Да и у самих ноги не отсохли. Ночь переспим — и через горы, а там и Киев рядом…

Гаврила вспомнил расплющенную гирей грудь Санциско и улыбнулся в ответ.

— Ладно… Утром всех врагов посчитаем, кто остался.

Он вел их по лесу до тех пор, пока деревья перед ними не слились в одну несокрушимую с виду стену и глаза перестали отличать землю от древесных стволов. Друзья не переча шли следом, сперва обходя огромные замшелые стволы, потом, когда солнце упало за край земли и небо, что виднелось сквозь листву стало темно-синим, определяя на ощупь где кончается дерево и начинается чистый лесной воздух. Шли молча, только изредка поскуливал Иосиф, когда его задевало веткой.

Упершись в очередной ствол Гаврила остановился и сел. Не спрашивая что к чему рядом уселись и остальные.

— Ночуем тут! — объявил Гаврила. — Хрен нас тут кто найдет!

Костер Гаврила разводить не стал — еды у них не осталось, а просто смотреть в пламя и греться дураков тут не было. Хотя не один из них не чувствовал погони, каждый знал, что Боги берегут только тех, кто сам о себе заботится.

— Поесть бы, — сказал Исин. Он не хуже других знал, что есть нечего и разговор о еде завел вроде как по привычке.

— Положи по монете за каждую щеку и спи. Может курица присниться…

Темнота быстро разъединила их. Листья закрывали их от тучь, а тучи — от звезд и воевода не видел ни то что никого их друзей, но даже и самого неба. Потом, когда все устроились и успокоились Избор услышал тихое сопение и почувствовал как Иосиф подобрался поближе, к теплому боку. Он подвинулся, давая ему место подальше от муравейника.

— Вы спите, я посижу, посторожу… — прошептал Иосиф. — Все равно не спится…

— Засыпай, давай… Завтра опять землю мерить.

— Ничего, я посмотрю тут…

— В лесу не смотрят, в лесу слушают, — устраиваясь поудобнее зевнул Избор. — Ты, если не спится, слушай, давай…

Он потрогал ковчежец с талисманом и представил как Мурин джин расправляется остроголовыми. Ветер качал ветки и откуда-то издали нес запах воды, а сквозь смеженные веки пробивался блеск золота. Он встряхнулся и несколько мгновений слушал спокойное сопение Иосифа. «Караульщик» — улыбнулся Избор — «Да, не детское это дело богатырей караулить…» Листья над головой шевелились на мгновения открывая звезды. «Не найдут» — подумал воевода. — «Не найдут!» Ветер свистнул, превращаясь налету в птичью трель. Он раздул костер, выхватив из темноты добрые лошадиные глаза. За лошадиной мордой мелькнула вышитая рубаха и из темноты, в свет костра вышел Белоян. Его борода летела за ним, рассыпая искры и он казался окружен роем светящихся комаров. Бесшумно ступая он прошел между костром и Исином. Избор хотел подать голос, но язык не повиновался.

Словно смотря на себя со стороны он увидел как волхв наклонился над ним и осторожно сунул руку за пазуху. Он понял зачем пришел Белоян и не почувствовал тревоги. Волхв пришел за тем, что принадлежало ему. Лошадь свесила морду через Белояново плечо и тихонько прошептала:

— Спи!..

Теплый воздух коснулся его лица, воевода улыбнулся и тут же безо всякого перехода лошадь закричала:

— Иосиф! Иосиф!

Избор вскочил еще не соображая где сон, а где явь. Под кронами уже висел утренний туман и листья кустов покрылись серым налетом росы. Он оглянулся одним взглядом обежав место ночлега.

— Белоян? — спросил он хриплым со сна голосом. — Где?

Моргая заспанными глазами воевода искал волхва, но не находил его. На полянке стоял только хазарин. Избор тряхнул головой, отделяя сон от яви.

— Что случилось?

— Иосиф куда-то делся… — отозвался хазарин. Он озабочено смотрел по сторонам. — Гаврила проснулся — нет его… Искать пошел.

— Белоян приехал?

Исин пристально смотрел на него и хазарские брови медленно поползли к переносице. Он отрицательно покачал головой.

— Откуда? Кто нас тут найдет?

Воевода вспомнил руку у себя за пазухой и уже готовый к тому, что сейчас произойдет, сунул туда пальцы. Ночное тепло, еще не исчезнувшее из-под одежды охватило ладонь как варежка. Растопырив пальцы он провел по груди раз, и другой, и третий.

Ковчежца не было.

— Сон… — сказал воевода. Под взглядом хазарина он копался и копался за пазухой, пока утренний холодок не сбросил с него остатки ночного сна.

— Ковчежца нет, — сказал он.

— Что?

— Ковчежца нет, — шепотом повторил Избор. Сейчас он, как и в нынешнем ночном сне, видел себя со стороны, словно душа его вылетела из тела и висела за плечами у хазарина.

— Гаврила! Гаврила! — заорал Исин пятясь от Избора. — Гаврила!

За спиной у Избора затрещало. Так и не вынув руки из-за пазухи воевода обернулся. Из темных кустов, переплетенных ночным мраком вылезал Гаврила. В нахмуренных бровях его не было гнева, а только недоумение.

— Нет его, — сказал он. — Куда подевался? По нужде если только…

— Ковчежец пропал! — сказал Исин. — Талисмана больше нет!

Еще думая о том, куда мог запропастился в лесу мальчишка, он посмотрел на Избора.

Январский снег был темнее лица воеводы. Не подчиняясь голове руки его сами собой начали бесполезную работу сызнова. Гаврила дернулся, словно его сверху саданули клевцом. По лицу попеременно проскочило несколько выражений — недовольство, оттого, что его отвлекают от важного дела, потом недоверие и только потом, когда он разглядел глаза Избора — страх. Он подскочил к нему и не тратя время на слова сам, руками, обстучал груди и спину воеводы. Избор не сопротивлялся. Все также молча Масленников обшарил траву в том месте, где спал тиверец.

— Где? — наконец спросил он.

— Не знаю… Нет.

Масленников сразу понял, что все, что тут происходит — не шутка. Несколько мгновений он крутил головой не зная что сказать — слишком уж много всего случилось за столь короткое время — и «Паучья лапка» пропала и Иосиф потерялся…