Саймон Браун - Сын соперника

Там горели его корабли.

Гош Линседд вел драгун к реке, надеясь, что ривальдийцы не ждут атаки с этой стороны.

Вскоре он услышал отдаленные залпы лонггонов. Стреляли с башен Цитадели. Как ни странно, ядра пролетали высоко над головами противника. Более того, ривальдийцы тоже наблюдали за пролетавшими снарядами и улюлюкали им вслед.

Гош оскалился. Враг занят чем угодно, только не наблюдением за восточной стороной. Умно, Кадберн, очень умно.

Когда до противника оставалось несколько сотен шагов, полковник поднял саблю. Драгуны тут же перестроились в две шеренги. Гош командовал первой, а лейтенант Эймс Вестэвэй – второй.

Теперь надо ждать, когда их заметит неприятель…

Как только один из вражеских солдат поднял тревогу, Линседд дал сигнал к атаке. Драгуны пустили лошадей галопом. Через несколько секунд их ровная линия сломалась, так как некоторые животные были утомлены длительным ночным переходом. Но едва киданцы достигли позиций противника, от былой усталости не осталось и следа. Ривальдийские пехотинцы, крича от ужаса, начали разбегаться в разные стороны. Драгуны рубили их на скаку.

Гош остановил лошадь, чтобы спокойно разобраться в обстановке. Именно в этот момент он увидел у берега корабли, которые спешно готовились к отплытию. Уцелевшие пехотинцы противника пытались добраться до судов, однако матросы не обращали на них внимания, а некоторых, пытавшихся вскарабкаться на борт, вообще спихивали в воду.

Полковник со своей частью отряда принялся очищать берег от ривальдийцев. Перерубив всю пехоту, драгуны спешились и стали расстреливать из карабинов команды не успевших отчалить кораблей, благо расстояние до них не превышало нескольких десятков ярдов.

Матросы начали сдаваться в надежде спасти свои жизни. Скоро почти все суда оказались в руках полковника. У него не хватало людей для присмотра за таким количеством пленников. Чтобы не рисковать понапрасну, Линседд запер ривальдийцев в трюмы и поджег корабли.

Со стороны Цитадели донеслись бурные крики радости, поддержанные салютом из лонггонов.

Квенион не знала, что ей делать с авангардом. Она пыталась хотя бы сохранить сложившееся относительное равновесие сил. Девушка решила использовать один из приемов противника: выстроила солдат в две шеренги, одна из которых вооружена огнестрелами. Это на время уменьшило активность врага и дало бойцам Кевлерена передышку.

Неожиданно рядом возник Намойя. Девушка с облегчением посмотрела на принца. Однако тот разглядывал ее с таким зловещим блеском в глазах, что ей стало не по себе.

Интересно, что сейчас она сделала не так?

– Мы скоро попадем в окружение, – сказал Намойя. – Нас атакуют с тыла.

– Значит, надо пробиваться вперед, – сказала Квенион.

– Да, – возбужденно произнес принц. Он странно посмотрел на девушку и добавил: – Моя Избранная…

Казалось, все его чувства хлынули через край. Квенион не могла сдержать радости, которая наполнила каждую клеточку ее тела…

Но тут ее разум, ясный и чистый, как рассвет в Сайенне, быстро указал на одну деталь.

Почему принц смотрит так оценивающе?…

Квенион все поняла.

Он собирается принести ее в жертву, чтобы спасти армию. Принц уже проделал такое раньше – со своей первой Избранной.

Намойя Кевлерен хочет убить ее.

Какая ирония, горько подумала Квенион. Мужчина, которого она, казалось, любила больше собственной жизни, сейчас говорил с нею пылко и с нескрываемой страстью – но только для того, чтобы объявить ей смертный приговор.

Намойя протянул руку. Квенион отпрянула. Сбитый с толку принц нахмурился.

– Квенион, моя Избранная, это необходимо. Чтобы спасти наше дело… ради Кевлеренов, ради Ривальда… мне нужна великая жертва. Мне нужно пожертвовать тем, что я люблю больше всего на свете.

Эти слова почти убедили девушку. На короткий миг она снова превратилась, в верного Акскевлерена, живущего с единственной целью – служить Намойе. Рука принца нежно погладила ее по волосам, затем по щеке… И тут чары рассеялись. Квенион вспомнила все, что уже сделала для него, все, что сделала ее предшественница, все, чем для Кевлеренов жертвовали их Избранные в течение столетий, – и поняла, что не хочет умирать.

Рука принца обвилась вокруг шеи девушки. Квенион чувствовала, как палец с маленькой иголочкой на конце приближается к артерии.

Не медля ни секунды, она выхватила кинжал, висевший у Намойи на поясе, и изо всей силы воткнула клинок ему под подбородок, прокричав прямо в лицо:

– Я больше не люблю тебя!…

Капитан Авьер на своем «Англафе» сопровождал «Ханнему», «Грейлинг», «Зарим» и «Лакстон», которые возвращались в колонию.

Вообще-то он готовился к теплому приему – ну, без лишних церемоний, конечно. Однако отважный капитан никак не ожидал увидеть, что город только-только приходит в себя после очередной кровавой битвы. Дым от погребальных костров поднимался высоко в небо – дым, который он заметил еще издалека и понял, что в Кидане опять все не очень хорошо.

Тем не менее, сойдя на берег, Авьер отметил про себя, что настроение у жителей чуть ли не праздничное. Он очень удивился, когда увидел, кто вышел его встречать. Полома Мальвара, всенародно избранный префект Кидана; Гэлис Валера, всенародно избранный стратег Кидана; Эриот Флитвуд, назначенная советником префекта по делам объединения; Кадберн Акскевлерен, назначенный комендантом Цитадели, и странный долговязый мужчина, представленный как Ланнел Тори, лейтенант киданского народного ополчения, находящийся на испытательном сроке.

Впрочем, больше всего Авьер удивился известию, что во время отсутствия его назначили командором киданского военно-морского флота, состоящего из одной шхуны, четырех кораблей, ранее перевозивших зерно, и примерно дюжины лодок, используемых для паромного сообщения между островами.

Безусловно, он был польщен. «Командор» звучит гораздо лучше, чем просто «капитан». Интересно, а означает ли это еще один шеврон?…

– Я признателен за честь, которой вы меня удостоили, – обратился он к Поломе как к главе города.

Другие отступили на шаг назад. Авьер пристально посмотрел на префекта и заметил в нем разительные перемены: Мальвара стал более уверен в себе, чем прежде, и, пожалуй, погрустнел. Но улыбка и рукопожатие, предложенные Авьеру, оказались самыми искренними и трогательными.

Командор прокашлялся и сказал:

– Надеюсь, что мои новости также интересны и значительны.

Все собрались в доме Поломы.

Как только на столах появились кушанья и напитки, Авьер быстро изложил все, что ему удалось разведать в Хамилае.