Наталия Касторф - Осторожно – Питер! – Свежераспечатанные тайны

Накой вообще ему сдалась эта Москва? Питер истошно сигналил и гнал на выход – да.

Сигнал был мощный, никто не спорит, но ради любви и не на такое кладут с прибором. А он, получается, сдрейфил, уступил подругу первому встречному. Надо было срочно действовать, дабы не профукать новый шанс. Может быть, последний…

На часах было десять утра. Пять минут назад исповедовалась Ляля.

Исповедь сопровождалась примерно тем же количеством соплей, что и накануне вечером. Стало ясно: дело тухляк. Ляле реально светили пятнадцать лет. Юрик решил времени не терять. Для начала снял с головы Харитоныча "дохлого зайца".

Ради этого пришлось расстаться с двадцаткой баксов и с любимой красной бейсболкой. Причём, с условием, что бейсболку он назад уже не получит.

Кирзу с телогрейкой достать было проще.

У Маринки в комнате бедлам творился – ах! Помимо всего прочего, там находились вязанки дров (2шт.), пружинные матрацы стопкой (5ед.), а также два мешка соли, кубометра четыре спичек, целый угол мыла хозяйственного и т.п. Под "и т.п." надо понимать два морских бушлата, восемнадцать тельняшек, штук пять телогреек, валенки и сапоги без счёту, а также два рулона грубой ткани – непонятно накой.

После маминых похорон Юрик, имевший в собственности три комнаты, решил уплотниться в пользу Маринки. Если бы не Маринка, кто знает, добралась ли бы мама тогда до больницы. Может быть, упала бы прямо на улице. За Маринкин подвиг ей полагалась премия, которую она и получила в форме домашней молельни. В отданной ей Юриком комнате высился картонный иконостас.

За такое несусветное благородство Юрику тоже кое-что полагалось, а именно: свой ключ и право неограниченного входа в Маринкины владения. Харитонычу такие льготы и во сне не снились…

Свалив театральный прикид у Лялиных ног, чтобы видела, как идут мероприятия по её спасению, Юрик накормил подругу Маринкиной кашей из ложечки и отправился на кухню – распоряжения давать.

Согласно этим распоряжениям, Маринка целый день никого не впускала в квартиру, а Харитоныч матерился дурным голосом.

Цель пугающих манёвров: не дать кому-либо из посторонних увидеть Лялю хотя бы краем глаза.

Сам же Юрик отправился на разведку к месту Лялиного подвига. Адрес был нехитрый:

Богатырский проспект, метро "Пионерская".

Любителей пожить на "Пионерке" мало, но они есть.

Что смущает, так это проблема с метро. В остальном рай: предприятий почти нет, дыши по самое "хватит".

Переселившись в этот рай, Ляля сначала дико радовалась. Её не пугала даже депрессия, в которую могли вогнать одинаковые серо-бежево-коричневые коробки.

Сейчас ведь все строят по-разному. Бывает, что и аккуратно, а бывает, что новый дом прямо с первых дней смахивает на старый сарай.

Теперь о том, что конкретно заставило Лялю бросить хоромы на Лиговке и переехать в этот сомнительный рай. Вы не поверите, но всему виной благородное происхождение.

Отслеживая Лялины поступки, Юрик всё больше убеждался, что подруга истинная аристократка, по крови. А иначе как объяснить такую непрактичность? Благородные девицы девятнадцатого века полагали, что творог получают из вареников.

Благородная дурёха Ляля думала, что сможет в одиночку делать бизнес.

С работой у неё было не ахти. Училась она на вечернем, как и Юрик в своё время, чтобы днём работать зоолого-ботаником.

Вспомнив кой-какие советы Юрика, Ляля подалась и на японо-курсы. Окончив их с отличием, стала гидом подрабатывать. Но в те времена с гидованием уже назревала проблема, иностранцев на всех не хватало.

В Питере в начале 1990-х творилось примерно то же, что и в Москве. Белый Дом всех иностранцев на уши поставил и надолго отбил охоту путешествовать по СНГ. В то смутное время Юрик и сам, временно забросив гидование, трудился в московском Посольстве Японии в качестве клерка.

Не удовлетворившись гидованием, Ляля родила ещё одну идею, масштабы которой не укладывались в рамки логики. Теоретически идея выглядела неплохо: имея пять комнат на Лиговке, любой человек в то нелёгкое время сдал бы их, а сам переселился бы в бетонную трущобу. Но благородным девицам в такие дела соваться не стоит. Новый район, новые соседи, что может быть страшнее для одинокой девушки! Однако Ляля никого не слушала. Сплавив бабушку в деревню, она начала свой бестолковый бизнес.

Юрик приблизился к дому, где Ляля стукнула соседа-пьяницу по голове, якобы табуретом. Учитывая хрупкое телосложение преступницы, верилось в такое с большим трудом. Может быть, она его ножом пырнула?

Старушек-информаторш у подъезда не было, так что отставалось идти в ЖЭК. Юрик повертел головой, но следов жилконторы не обнаружил. На поиски ушло полтора часа.

Войдя, наконец, в помещение ЖЭК*а (или РЭУ, или ЖЭУ, или ДЭЗ – как сейчас правильно, кто его знает), Юрик искусственно закашлялся, дабы привлечь к себе внимание. Но внимания на него никто не обратил, из чего можно было заключить, что в микрорайоне всё спокойно, труп пока не обнаружен.

Простояв с полчаса незамеченным, Юрик, наконец, не выдержал и пошевелил плечом густую массу плотников, водопроводчиков и слесарей, дожидавшихся заявок. Он приблизился к диспетчерше максимально: меж их носами не осталось и полуметра.

– Куда лезете, мужчина?!

– Мне только спросить…

– Ой, не морочте голову! Вы что, не знаете, когда приёмные часы?!

– Да я в эту квартиру достучаться не могу! Вот, поглядите! Сами вызвали, а сами дверь не открывают!

Юрик сунул диспетчерше бумажку с Лялиным адресом. Специально вывел крупно, чтобы как следует прочла. А чтобы его самого не запомнили, нахлобучил "дохлого зайца" пониже.

Диспетчершу адрес не впечатлил. Она даже не спросила, кто он, почему в ушанке летом и почему, собственно, ломится в данную квартиру. Порядок! Значит, обстановка действительно спокойная.

"Ой, не морочьте голову!" прозвучало как амнистия.

Теперь оставалось узнать, существовал ли труп на самом деле. Из Лялиной несвязной болтовни вовсе не следовало, что человек умер. Упал – да, почти замертво – да, но пульс ему никто не щупал.

Самая большая сложность заключалась в том, что жертва знала Юрика в лицо. Потому он и решил, заделавшись рабочим, попытаться заглянуть в окно на пятом этаже. Для этого пришлось вступить в преступный сговор с местными малярами.

Вопрос: зачем панельным домам подкраска наружных стен?

Ответ: во-первых, не стен, а междупанельных щелей, а во-вторых, не подкраска, а замазка. Дома ведь не просто стоят, они всё время вибрируют. Щели меж панелями, как результат, неуклонно расширяются.

Ко всему прочему, многоэтажные махины распирает изнутри несметное количество жильцов, набившихся, как сельди в бочку. Отсюда и зазоры. Зазоры желательно всё время смазывать вонючей серой дрянью, а то дом окончательно рухнет…