Елена Прудникова - Мост через огненную реку

Энтони усмехнулся. После того, что произошло сегодня, как он это понимал!

– Едва я пересек границу, – продолжал Теодор, – сразу же пошел к лекарю, чтобы срезать это проклятое клеймо. Знаешь, я никогда в жизни не видел, чтобы человек так испугался! Я спрашиваю, чего он боится, он лишь руками машет и лопочет по-своему. А потом вышел другой, постарше, и говорит, чтобы я уходил, что они ничего никому не скажут, но я должен немедленно уйти. И то же самое повторялось до самой тайской границы – увидев этот знак, все прямо цепенели. Лишь в Ориньяне мне удалось избавиться от клейма. Я не знаю, чего они все так боялись, восток – загадочная сторона света, но мне хватило и того, что успел узнать. Ничего общего с этими людьми я больше иметь не хочу! И они, видимо, это поняли….

Он снова выпил. Энтони молчал, понимая, что еще не конец.

– И на этом ведь история не закончилась. Спустя два года этот шрам стал болеть. Тупо так болеть, противно. Я перетерпел, через месяц все прошло. Потом еще раз, уже сильнее. И в третий раз – накануне этого похода. Я надеялся, что они все поймут и отстанут, а они решили по-другому… И сейчас болит, проклятый… Я даже не того боюсь, что воевать заставят: в конце концов, война – мое ремесло. Я боюсь другого. Если меня привезут к ним, как пленника, то я стану рабом, и это уже навсегда…

Он замолк, глядя в пол. Бейсингем чуть-чуть подумал и снова осторожно положил ладонь на плечо Теодора, туда, где находился шрам. Генерал сидел тихо.

– Ага, не кусаешься больше… Ну, раз такое дело, то хорошо, что я за тебя пострадал. – Энтони предпочел не говорить всего, в том числе о привычке мойзельцев убивать ненужных пленников. – А уж впредь умнее будем.

– Ты еще не все знаешь, Тони… Все оказалось далеко не так просто! Сказать тебе, что было на том клейме?

Энтони пожал плечами.

– Ты говоришь таким тоном, словно там было, самое малое, стрела и круг.

Гален поднял к Энтони потемневшее, словно опаленное лицо.

– Именно это там и было…

…Бейсингем проснулся от стука в дверь. Тот, кто стоял в коридоре, почему-то упорно стучал, но не входил.

– Войдите! – крикнул Энтони, не открывая глаз.

И лишь потом сообразил, что он не у себя. Мебель стояла не так, и занавески на окне другие. Вчера они с Теодором долго разговаривали, потом прилегли на кровать, потому что обоих уже не держали ноги, и так и заснули, укрывшись дорожным пледом Галена. Взглянув на Терри, Энтони по легкому дрожанию ресниц понял, что тот не спит, однако глаз цыган не открывал, и неудивительно: голос в коридоре принадлежал генералу Одони. Скрипнула дверь, и начальник штаба трогарской армии вошел в комнату. Виду не показывает, но явно смущен, если не сказать больше. За его спиной – полковник Флик: круглые глаза, приоткрытый от изумления рот. Интересно, что их так поразило?

– Ну что вы кричите? – поморщился Энтони и кивнул на Галена: – Разбудите…

– Обозы подошли, – понизив голос, доложил Одони.

– Сейчас спущусь, – недовольно сказал Бейсингем. Чувствовал он себя отвратительно, из тела словно кости

вынули – естественная реакция на вчерашнее приключение.

Естественная, но неприятная. Оказалось, что уже около десяти часов утра. Внизу накрывали стол к завтраку, офицеры собрались в зале трактира, ожидая командующего, высшие офицеры балийцев тоже подтянулись поближе к начальству и к трогар-цам – за время кампании штабы неплохо сдружились.

– У меня сегодня с утра чуть разрыв сердца не случился, – рассказывал Одони. – Прихожу к вам, а вас в комнате нет. Думаю: неужели опять что-нибудь произошло? По счастью, ваш ординарец подсказал, где вы можете быть…

– Кстати, насчет того, где и с кем я могу быть… – сухо сказал Энтони. – Я полагаю, что вы должны извиниться перед генералом Галеном за безобразное поведение, свое и офицеров трогарского штаба. Всё, генерал, – оборвал он Одони, раскрывшего было рот, – я ничего не желаю слушать. Не хотите, не извиняйтесь, но прошу избавить меня от объяснений..

Душа требовала холодной воды, и он отправился во двор умываться, потом выслушивал доклад начальника обоза. Затем собрался послать за сотником Мойзелем, но тот объявился собственной персоной и подпирал дверной косяк у входа на хозяйскую половину, пересмеиваясь с трактирщицей. Пограничники умели скромно стоять у стеночки так, что на них обращали внимание раньше, чем на генералов. Бейсингем кивнул, и сотник подошел к нему.

– Габи мне сказал, о чем вы с ним ночью говорили.

– Ты уж прости, что я о вас позабыл. Я как-то… – Энтони замялся. Определенно, с Габриэлем разговаривать было легче.

– Да что там… – махнул рукой пограничник. – От такой истории кто угодно ошалеет. Вы ведь не из тех, кто забывает, а уж сегодня ли, завтра ли…

Квентин замолчал, но не отходил, краем глаза быстро взглянул на стоящих рядом офицеров, потом на Энтони. Бейсингем отозвал его в сторону.

– Интересно, мы думаем об одном и том же или о разных вещах? – поинтересовался он.

– А о чем вы думаете, ваша светлость? – почтительно спросил пограничник.

– О том, что генералу Галену нужна хорошая охрана.

– Об одном, – улыбнулся сотник. – Вы полагаете, охрана нужна только генералу Галену?

– Я полагаю, да, – ответил Энтони, понизив голос. – Но чтобы гуси не гоготали, пусть одна сотня охраняет трогарский штаб, а другая – балийский. А с генерала – глаз не спускать. За ним охотятся, и охотятся всерьез.

– Я понял, – сотник помедлил и еще тише спросил: – Как он? Отошел?

– Да. Пришлось, правда, повозиться. Жаль, что такой хороший человек, и с таким ужасным характером…

– Ужасным? – Мойзель пожал плечами. – Не знаю… Мы ничего в нем ужасного не замечаем.

Офицеры уже рассаживались за столом, когда по лестнице спустился Гален, мрачный, как туча, и первое, что сделал, – налил себе вина. Энтони вспомнил, сколько генерал накануне выпил, и от всей души ему посочувствовал. И тут, как на грех, подошел Одони.

– Генерал, я должен принести вам извинения за вчерашнее.

– Я на этом не настаиваю, – поморщился Гален.

– Но вы их принимаете?

– А куда я денусь, раз вы их приносите?

Теодор несколько церемонно, но очень изысканно поклонился, и Энтони усмехнулся про себя – о да, когда цыган того хотел, его манеры были безупречны.

– Впрочем, это совершенно не обязательно, – продолжил Гален. – Я ведь, по сути, не дворянин, так что со мною можно особо не церемониться.

Энтони захотелось взять бутылку и сделать то, что вчера не сделал Теодор – кинуть ее и попасть. Да, он усвоил его совет, но мог бы найти другое время и место, чтобы ему последовать.

– А вы что думали, Одони? – ответил Бейсингем на укоризненный взгляд начальника штаба, когда Теодор вышел. – Что он кинется вам на шею? Но, по крайней мере, теперь мне не стыдно за трогарских офицеров.