Елена Прудникова - Мост через огненную реку

– Для вас это не имеет значения. Они все уверены, что вы и есть тот самый прекрасный рыцарь из пророчества. Так что свободу вы получите не раньше, чем выполните то, что должны… Единственный совет, который я могу дать – терпите и ждите…

«Ну, ждать-то недолго, – подумал Энтони. – Я мог бы и сам сказать девочке, когда все это состоится – в мае. Вот только что именно состоится?»

Во дворец они вернулись, когда часы били четыре. Наскоро раздевшись, Энтони бросился в постель, – но сон не шел. Он лежал и размышлял о том, что увидел и услышал. Нельзя сказать, чтобы все это произвело на него какое-то особенное впечатление. Очень уж оно напоминало… как ни странно, армию Балиа. Бакалейщика с копьем.

«Ну и как тебе мои верные слуги?» – Он даже вздрогнул от неожиданности. Молчавший с самого дня ареста невидимый голос вдруг заговорил так, словно они расстались только вчера.

– Никак! – недовольно ответил Бейсингем. – Грубо и глупо.

«Ты прав! – засмеялся голос. – Их верно прозвали козликами. Они по сути таковы и есть… А хочешь, скажу тебе, зачем это все?»

– Ну и зачем? – машинально поинтересовался Энтони. Интересно, знают ли его хозяева, что их прекраснейший на земле мужчина – сумасшедший?

«В прекрасном мае, – все так же весело продолжал голос, – лучшем из месяцев в году самые прекрасные мужчина и женщина, королева и рыцарь, должны встретиться и зачать ребенка. Он вырастет великим и могучим королем, вновь объединит разрозненные земли, разгромит всех своих врагов. Он будет мудр и справедлив, и под его рукой наступят мир и изобилие. И этот мужчина – ты. Ты должен дать жизнь будущему великому королю и воспитать его достойным, потому что Элизабет способна воспитать лишь конюха, да и то не очень хорошо».

– И почему я должен тебе верить?

«Можешь не верить, – засмеялся голос. – Можешь проверить. Это ведь знаешь не только ты. Пойди завтра к Бетти, дай ей понять, что тебе известно сказанное мною, – и посмотри, как она себя поведет».

«А это мысль!» – подумал Энтони.

…Наутро – ну, по правде говоря, несколько за полдень, – Бейсингем, готовый для выезда, отправился к королеве и выставил одним движением руки из ее кабинета всех присутствовавших там придворных.

– Что вы себе позволяете, маршал? – нахмурилась та.

– Потому что я хочу, чтобы вы кое-что поняли и запомнили. Вы – а не весь ваш курятник. А теперь слушайте меня, Элизабет. Я знаю, кто вы и кто я, и что мы должны сделать. Не беспокойтесь, то, что должен, я выполню легко. Тем более что спать с вами мне уже приходилось.

– Откуда? – как ни была велика выдержка Элизабет, но сейчас она смотрела на него расширившимися от изумления глазами, приоткрыв рот – Откуда ты знаешь?

– Сон вещий приснился! – фыркнул Энтони. – Так что успокой своих друзей, все будет в порядке, я никуда не убегу и постараюсь сделать вам вашего короля.

Он с удовольствием увидел, что лицо королевы по цвету сравнялось с белой занавеской.

– Но я хочу, чтоб ты знала и еще кое-что, – продолжал он. – Я – военный, а не кукла в кружевном платьице. Сейчас я поеду осматривать казармы. Если хочешь посылать за мной своих серых мышей – посылай. Но служить мне будут денщики, а не твои кружевные лакеи, и в моих покоях всегда будут водка, карты и те женщины, которых я захочу. На этих условиях я согласен. А иначе… теперь ведь мне все известно, так что и Далардье тебе не поможет, я уж как-нибудь найду возможность испортить вам игру. Ясно?

– Да пожалуйста, кто бы спорил?! – зло выкрикнула королева.

…В казарме кавалеристов его встретили восторженным ревом. Здесь не задавались вопросами, что происходит. Их обожаемый генерал сначала – естественно, совершенно ни за что – сидел в тюрьме, затем их обожаемая королева во всем разобралась, освободила его, отыскала, приблизила к себе. Потом он зачем-то все время торчал в этом дурацком дворце – говорили, что быт болен. Но, судя по здоровой сияющей физиономии, все неприятности в прошлом. Если у кавалеристов и быта какая-то там муть в глазах, то лишь у офицеров и совсем немного.

Он заставил пройти перед собой эскадрон за эскадроном, проверил состояние коней и сбруи, заглянул в бумаги, потом пообедал с офицерами и к вечеру почувствовал себя человеком. Даже необходимость возвращаться во дворец испортила ему настроение не так сильно, как обычно.

Во дворе казармы уже ждали двое из его денщиков и рыжий унтер с висячими усами.

– А ты куда собрался? – спросил Энтони.

– Как куда, ваша светлость? – флегматично удивился Артона. – Во дворец, с вами.

– Мне там ординарец ни к чему, – хохотнул Энтони. – Там всяких адъютантов, как блох на собаке.

– Так я и денщиком могу, – не смущаясь, ответил усач. – Нехитрая наука.

Денщики сзади прыснули.

– Ваша светлость, – не отставал Артона. – Возьмите с собой. Ну что мне тут болтаться, пехотинцу среди кавалеристов. А вам я пригожусь, вот увидите…

И по внезапно сузившимся глазам капрала Энтони понял, что тот видит куда больше, чем говорит. Бодрым видом его не обманешь.

– …Ну и как тебе помещеньице? – спросил Энтони, когда они вошли в опочивальню. – Помоги-ка мне…

– Красиво… – ответил Артона. – Но темно. И душновато. Надо бы проветрить. А что это вы делаете, ваша светлость?

– Этой духоте открытым окном не поможешь. – Энтони взгромоздил на стол кресло, сверху пристроил резной табурет и критически оглядел получившуюся конструкцию. – Не видишь – хочу снять этот ковер.

– Я там не удержусь… – чуть подумав, изрек Артона.

– Тогда я попробую, а ты, если что, меня внизу поймаешь.

– А может, просто дернуть?

– Если так не снимем, то дернем. Но вообще-то я бы не хотел. Я однажды так дома дернул… Картину. Она мне не нравилась.

Тирада была несколько отрывистой, поскольку одновременно Энтони взбирался на сооружение, получившееся в результате его усилий. Влез, удержался, заглянул за край ковра.

– Ну, и…? – поинтересовался Артона.

– Получил по голове. Два раза. Сначала рамой. Потом куском штукатурки. Ага, вижу! Раз, два… четыре штуки. Держи, держи!!! Ах, чтоб тебя! А, ладно, я не люблю балдахинов. Тащи сюда стол, сейчас будем гобелен снимать… О, еще две… А теперь… там, в будуаре, вино. Открой три бутылки…

Артона оглядел сотворенный ими разгром и осторожно спросил:

– Может, прибрать сначала?

– Слуги приберут, им королева за это платит… Да куда ты бутылки тащишь, мне только пробки нужны…

С помощью винных пробок Энтони накрепко забил все шесть отверстий для подглядывания, обнаруженных им в спальне, потом вызвал слуг и велел унести ковер, гобелен и то, что осталось от балдахина, а также заменить поломанную мебель. Затем взял бутылку вина, кивком указал на другую ординарцу и присел на постель.