Петр Верещагин - Адов Пламень

Чтобы подняться к небесам, надо сперва спуститься в бездну, утверждали иные легенды. Небеса им сейчас были ни к чему – но, похоже, в бездну нужно спуститься даже для того, чтобы просто вернуться на поверхность земли…

Изельде без большого труда нашла вход. Одна из волчьих нор в северных холмах уходила явно глубже, чем следовало, и была на пару ладоней шире, чем нужно для самого крупного волка. Человеку, даже здоровякам вроде Хорста или Доминика, проползти по ней казалось вполне возможным. Но соваться первым не хотел никто. Оно и понятно: кому охота сражаться неведомо с чем в темноте и тесноте?

– Хорст, дай тесак, – попросила она.

Гвардеец молча вытащил оружие и протянул рукоятью вперед, хотя наверняка подивился такому приказу. Короткий взгляд на тяжелый, чуть изогнутый клинок, Изельде вполне удовлетворил, инструмент достаточно хорош и надежен.

Она шагнула вперед.

Тяжелые ладони опустились ей на плечи и аккуратно удержали на месте.

– Охранять, госпожа, значит охранять, а не отпускать одну невесть куда, хоть бы и в разведку, – с укоризной и даже искренней обидой проговорил великан-сержант, – нет чтобы приказать…

– Приказываю, Доминик. Ты со мной, остальные – назад, рассыпаться и занять круговую оборону. Выполняйте.

Проще было сделать так, чем объяснять и уламывать. Поодиночке, вероятно, Изельде могла бы провести их. Вместе – очень вряд ли.

Сержант вынул из-за пояса шипастую палицу, поправил вытянутый каплевидный щит. Прикрывая не столько себя, сколько королеву, он двинулся вперед, к норе, которая увеличивалась с каждым шагом.

Да, именно так. Вскоре дыра в склоне холма выросла до такого размера, что сержанту с его ростом в полных четыре локтя и три пальца лишь пришлось бы голову чуть-чуть нагнуть – чтобы плюмажем свод не скрести, проходил-то он как раз свободно. Еще несколько шагов, для уверенности… и пока тугодум Доминик не сообразил, что это не нора растет, а сами они уменьшаются, Изельде скомандовала:

– Стоп. Перекрой проход, чтобы и мышь не проползла. Сейчас приведу подкрепление и отправлю весточку Ангусу.

– Госпожа, лучше бы тебе вовсе снаружи остаться. Не женское это дело, по подземельям-то лазать…

– Если б из всех вас кто-то головой умел работать хотя бы вчетверо хуже, чем топором, палицей или мечом, я бы осталась. А так – нельзя.

Быстро приведя к сержанту еще троих, Изельде повторила приказание насчет охраны, а сама с двумя оставшимися гвардейцами пошла разыскивать Ангуса и разбойников. Капитан отыскался быстро и сразу же проорал общий сбор (королева крепко подозревала, что звание офицера Ангус получил именно за то, что был способен перекричать целую толпу); разбойники нашлись несколько позже, на другом конце долины. Что-то угрюмо обсуждая, они стояли в кустах, не обращая внимание на окрики, так что пришлось подойти поближе.

– Что у вас тут?

– Ивинге и Ребекка… они ушли ВНИЗ сквозь вот этот камень. – У Малыша Йэна частенько бывали шутки и покруче, однако гэл явно не шутил. – Как – не знаю, не спрашивайте, риксенн. Ушли. И надо бы тут посторожить… если попадется один хромоногий малец, пастушонок тутошний. Дурачком прикидывается, а на деле может и не такой блаженненький… Взять бы его да заставить говорить – он тоже сквозь камень как-то ходит.

Учитывая, что ей поведала Адрея (и чего явно не подозревал никто из разбойников), Изельде не только сразу поверила этим словам, но и выставила в караул трех гвардейцев, наказав им хватать всякого колченогого и тащить в «Подсолнух» на «откровенный разговор». Десяток солдат она все равно собиралась оставить в резерве – мало ли что, – и Ангуса за старшего. Он допросом и займется, это капитан умел.

Передав Ангусу все необходимые распоряжения, королева повернулась к разбойникам.

– Хорошо. Охрана выставлена. А вы идете со мной, в подземелья.

У Робина чуть челюсть не отвалилась. Марион присвистнула.

– Да тут не земля, а прямо решето какое-то! Куда ни ткни – везде ход ВНИЗ…

Примерно это же говорила и Адрея, чуть другими словами. Изельде тогда было засомневалась, но теперь признала правоту ведьмы. Не зря та, видимо, торчала тут с тех пор, когда о нечисти еще и слуху не было.

Когда последние игрушечные солдатики скрылись в проходе, земля с тихим чмоканьем сомкнулась. Нора исчезла, как не бывало.

Тощий как скелет парнишка лет двенадцати, который сидел на гребне холма, истерически хихикнул.

– А нечего лезть куда не надо.

Опираясь на кривоватый самодельный костыль, он медленно поднялся. Левая нога у него отсутствовала почти по колено, к культе была примотана ремнями деревяшка. Сильно хромая, мальчишка сполз по склону, потыкал костылем в оползень, хихикнул еще раз.

Когда он повернулся, раздался слабый щелчок – и промеж глаз калеки выросла арбалетная стрела. Какое-то мгновение он еще стоял, не в силах поверить, что это произошло именно с ним, потом рухнул на спину.

Стрелок молча подошел к телу, пнул мальчишку в бок, уверился, что тот мертв уже окончательно, и выдрал свою стрелу.

– Хоть так… – хрипло промолвил Алан.

Они спускались уже целую вечность. Винтовая лестница была достаточно широка для двоих, но слева из стены временами сами собой выскакивали копья (и после так же сами собою втягивались назад), а справа зиял провал. Бездонным его называть, пожалуй, не следовало – где-то далеко-далеко внизу горела красная точка и доносился слабый запах серы. Конечно же, это было знаменитое озеро расплавленной лавы, та самая «геенна огненная» из свитков Завета.

(В отношении последнего термина Ривке могла бы и поспорить, потому что как раз Ивриим и Нефилим знали настоящее значение этого слова. Им обозначалось ущелье Кидрон под Эрушалаймом, и уже полторы тысячи лет там сжигали только отбросы, мусор, коего в городе всегда хватало. Однако некогда над этим ущельем высилась исполинская статуя Молоха, и в печах, расположенных под его медным туловищем, сгорали тела младенцев, приносимых в жертву кровавому богу сгинувшего народа…