Петр Верещагин - Испытание Тьмой

Дело в том, что в мире есть не только Стихии, но и Боги Стихий, вроде того же Семаргла и некоторых его братьев – Стрибога, Перуна, Хорса, Дажьбога. Быть Богом по отношению к чему бы то ни было означает отождествлять себя с этим чем бы то ни было настолько, что, когда, скажем, Перун говорит «Я – Гроза», это не поэтическая метафора, а сущая правда. И столь же прав Семаргл, говоря: «Я – Огонь» (эту фразу Яромир мог подхватить только у него). Вся ирония ситуации заключается в том, что Огнебог-Семаргл в своей «рабочей» ипостаси Огня, сам являясь Огнем, подвластен Повелителю Огня!

Так и рождаются минуты, когда смертный (пусть шестикратно великий маг, но не более чем Человек!) оказывается могущественнее бога… Это-то и дает твоим ученикам, не прошедшим, подобно тебе, тяжкого многолетнего обучения, право занимать свое место в Узоре Черного Рассвета. Только это.

Боги знают, что не способны противостоять Древним. О чем известно и Врагу. Как и о том, что Человек, несмотря на искреннее желание избавиться от пут Старого Мира и скрытые резервы заложенных в него Создателем сил, также не может нанести завершающего удара.

Но союз Богов и Людей, пусть даже вынужденный, при посредничестве (в прямом смысле этого слова) Повелителей Стихий, имеет шанс на успех. Этого Враг не может знать, потому что сие предположение не основано ни на каких древних источниках, откуда Он черпает информацию. Это – лишь предположение. И даже окажись оно истинным, никакой гарантии победы это не дает. Только возможность.

Однако Битва-то будет происходить не в Яви, где важны достоверность и истина, а в Нави, где и возможности вполне достаточно…

Приручить огонь.

Правы были древние, говорившие: хочешь победить дракона – стань драконом. Прав был и тот, кто сказал: путь к вершине лежит через врата, которые охраняет живущий в твоей собственной душе дракон.

И дважды прав был безымянный даос, предупреждавший Сынов Неба, императоров Поднебесной: не дракон опасен, но человек, возомнивший себя драконом.

Но трижды прав оказался один из мудрецов Нефилим, изрекший: сила не в борьбе с драконом, но в союзе с ним.

Приручить огонь – это в некотором смысле то же, что войти в союз с драконом. Столь же невозможно – и столь же заманчиво.

Повезло, крупно повезло тебе, что о невозможности сего не подозревал Яромир.

Впрочем, не тебе одному.

Земля покоится на трех слонах, которые стоят на спине огромной черепахи, плавающей в Мировом Океане.

Ты никогда не верил в это. А зря.

Нет, в мире Яви ты никогда не найдешь ни слонов, ни черепах такого размера – здесь их действительно не существует. В мире Нави, однако, дело обстоит иначе, там возможно все. В том числе и такая вот картина.

А если отрешиться от конкретных форм, меняющихся от легенды к легенде, то три слона суть на самом деле три опоры (Любовь, Закон и Польза – так говорили даосы). И опоры эти изрядно расшатали Посвященные, преступившие собственные правила. Черепаха же… да-да, вот именно. Столь оригинальным символом обозначается Тот, Кого называют Создателем. Тетраграмматон [41]у Нефилим, Бог-Отец у христиан, Род у славян, Великий Дух у Гондов, Аллах у детей Дар аль-Ислам, Брахма у обитателей Великой Бхараты… все они суть единое целое, олицетворяемое черепахой. Таким большим, медлительным созданием с прочнейшим панцирем, под которым так удобно прятать голову от всего непонятного, то есть от всякой возможной опасности…

Вздор, да? Да. И правильно говорил кто-то в рушащейся уже Империи: credo, et absurdum. Верую, ибо абсурдно.

Вера вообще не бывает логичной. И быть не может. Логика – инструмент знания, не веры. Вера живет там, где логике не на что опереться; логика действует там, где вере нечего делать.

Ты всю жизнь пользовался лишь логикой. По крайней мере, ты никогда не пользовался верой, требующей беспрекословного исполнения абсурдных ритуалов без каких-либо объяснений и обоснований.

Возможно, это было ошибкой. Возможно. Слишком многогранна предстоящая операция, чтобы можно было с уверенностью заявить о возможности выигрыша при использовании только одного (пусть и хорошего) инструмента.

Ты печально усмехаешься, вспоминая, как дошел до жизни такой…

И обрываешь воспоминания. Не время.

Вера.

Она творит чудеса, говорят многие. И они правы.

Вера в самого себя делает любое Существо – не Человека даже! – тем, кого именуют Богом. Но вера ДРУГИХ иной раз делает такое, от чего сами боги шарахаются…

Так было и с тем, кого Нефилим именовали Иешуа ха-Нацри, а византийцы, наследники Средиземноморской Империи – Иисус из Назарета. Ты видел в Зеркале Снов его жизнь и его смерть. И видел также и то, ради чего все это было затеяно.

Странно, что именно тебе, никогда не воспринимавшему христианство всерьез, открылось это знание, но возможно, в этом проявилась столь редкая в эти дни высшая справедливость.

Иешуа (ты решительно предпочитаешь язык Нефилим, потому что он был родным и для того, кого именуют Христом) был рожден при весьма странных обстоятельствах. С одной стороны, время его появления на свет было предсказано пророками с точностью до минуты, да и на небесах тогда появились соответствующие знаки вроде вспыхнувшей в районе созвездия Ориона новой звезды. С другой стороны, когда его попытались объявить Сыном Божьим, Иешуа всячески отрицал это, говоря: «Я – Сын Человеческий». И действительно, на нем была печать не Бога, а Человека – хотя видеть ее могли очень немногие.

Он был Одаренным. Когда и как он прошел Посвящение, ты выяснить не смог, но скорее всего, это произошло во время его краткого путешествия на восток, через Аравию. Во всяком случае, по возвращении в земли Нефилим Иешуа уже стал если не Адептом Искусства, то, по крайней мере, полноправным чародеем с уклоном в Исцеление, а также – с невероятным даром убеждения. Однако имелся у него и порок, явившийся следствием отсутствия строгого обучения в юности: он совершенно не умел держать язык за зубами. И потому, когда изумленные совершающимися вокруг него «чудесами» люди приставали к нему с просьбами объяснить им, как все это происходит, Иешуа отвечал, причем отвечал совершенно открыто, а не так, как это сделал бы любой чародей, рассказав очередную сказочку из тех, что позабылись бы к утру. Увы.

Столетия превратили его объяснения в проповеди, записи учеников – в непререкаемую истину; любой же Посвященный моментально понял бы, что Иешуа говорил на самом деле, а что слышали окружающие, не имеющие понятия о сути Искусства…