Петр Верещагин - Испытание Тьмой

Во-первых, оба участника ритуала – пожилые Нефилим, одетые совершенно непривычно для твоего взгляда (впрочем, мало ли как могла измениться мода за двадцать четыре столетия). Во-вторых, Дар – у обоих, причем у одного – просто невероятный, сравнимый с твоим собственным. В-третьих, предварительные и ритуальные Слова произносит не он, а второй, похожий на первого в той степени, в какой брат походит на брата.

Но самое парадоксальное в том, что еще один из участников сего действия – бог.

Нет, Он не воплощен в человека, как то иногда делают Сварожичи, или в животное, как принято у Владык Та-Кемт; Он поместил часть Своего «я» в короткий посох, который сжимает в руке Нефилим (молчащий), и таким своеобразным методом контролирует весь ритуал, оставаясь незаметным для тех, кто может наблюдать за происходящим Свыше. Ты наблюдаешь, так сказать, «сбоку», чего бог либо не предусмотрел, либо не счел опасным. И скорее второе; если так, то Он прав, потому как последнее, что тебе нужно – это вносить незапланированные помехи в собственное прошлое…

Этот бог давно известен тебе; Он – Бог Нефилим, именуемый Своим народом Яхве [49]или Адонай. [50]Как тебе известно, кодексы Высших Сфер, мягко говоря, не приветствуют появление Богов одного народа на родовой территории Богов другого. И то, что Яхве скрывает Свое присутствие на церемонии, вполне может свидетельствовать в пользу этого.

Однако вполне возможно также, что это – ловушка внутри ловушки, и Он не скрывается по-настоящему, а лишь создает видимость: ведь боги, коли пожелают, способны затаиться так, что и с твоим Даром Их присутствия не почувствовать. А это означает, что если Яхве и скрывается от кого-то, то не от Богов Та-Кемт – с Их сетью наблюдения не заметить Его в пределах Их земли невозможно. Что наводит на мысль о некоем сотрудничестве Богов разных народов…

Ты внимательнее прислушиваешься к словам. Теперь говорит, точнее, шепчет, обладатель могучего Дара. Он часто запинается, подбирая нужное слово, но в голосе его не слышно слабости.

– По слову Твоему, Адонай, палки превращал я в змей, а воду в Ниле – в кровь; по слову Твоему поднимал я из водяных пучин жаб и гадов и призывал из пучин воздушных гнус и песьих мух; по слову Твоему насылал я язву моровую, бурю погибельную и саранчу, пожирающую все живое; по слову Твоему предал я тьме ночной всю страну на три дня. Многие пали, Адонай, и ведь не все были виновны. Владыка-фараон – трус и подлец, но он слаб; и когда бы не Ты, постоянно ожесточавший сердце его, давно бы мог Народ Исра-Эль покинуть землю эту, как Ты того желал.

Глаза второго становятся сгустками черного пламени, седые волосы и борода напоминают серебристый ореол или нимб. Голос обретает иной, нечеловеческий тембр – и смертельное спокойствие, звучащее в нем, лишь усиливает эффект.

– Внемли Мне, Моше. Устами брата твоего Аарона говорю Я, дабы не являться на черные земли неверующих и не нарушать воцарившееся до поры до времени здесь беззаконное равновесие. Душа твоя полна горечи за невинных, а рассудок смущен кажущейся бессмысленностью яви. Рассей свои сомнения и прими объяснения Мои. Мог бы Я отдать приказ, и ты бы послушался и исполнил все по слову Моему; однако не раб покорный и бессловесный необходим Мне, но слуга доверенный, понимающий нужды Господина своего и готовый отдать или отнять жизнь не только за Него самого, но и за дело Его.

Вот это слог, мысленно восхищаешься ты, параллельно убеждаясь в том, что внимание Высших Сил как раз направлено на ритуальную церемонию в непосредственной близости от тебя. Венец Власти – далеко не слабый артефакт, но засечь его под твоим защитным покровом невозможно, разве только специально искать начнут; однако ты – на всякий случай – прекращаешь все посторонние действия, сдерживая не только дыхание, но и мысли.

Теперь ты – почти точное подобие Наблюдателя, разве что связанного не с Властителями Сфер, а с самим собою…

Моше ударяет посохом оземь.

– Слушаю Тебя, Господь мой и народа моего!

– Имеется Враг, который угрожает не только Мне, но и Существам, которых считают Богами невежественные жители Та-Кемт…

(Слова Яхве, резко изменившего манеру речи, заставляют тебя открыть рот от изумления. И не в последнюю очередь – потому, что Он употребил именно термин «Враг», а не имеющееся в Завете Нефилим обозначение Владыки Нижнего Мира – «противоречащий», Сатан.)

– Они проиграли свой первый бой с Врагом и по причинам, которых тебе нет нужды знать, не могут далее защищать свою землю. Однако Мой народ тоже живет сейчас в Та-Кемт, и Я не оставлю эту страну во власти Врага! Да, вам пришло время покинуть этот край и отправиться в Землю Обета, Ханаан, – (где сейчас, как и в твое время, также обитают Нефилим, отмечаешь ты), – но вы уйдете отсюда как отступающие солдаты, а не побежите подобно трусливым шакалам! Народ Исра-Эль, Воины Бога: когда Бог ваш ведет войну, вы становитесь армией!

Нефилим не имеют и никогда не имели воинственных наклонностей, это не северяне, гэлы или народы Аравии; но чтобы откликнуться на подобную речь, не нужно воинственности – нужна лишь храбрость. А уж кем-кем, но трусами Нефилим не считались никогда…

– Приказывай, Адонай! – Глаза старика Моше сияют, он даже перестает заикаться.

– Но помни, сын Мой: в сражении столь же важна точная подготовка, сколь и храбрость. Не сомневаюсь Я в вашей доблести, и придет время, когда ваши руки возьмут мечи и выйдут в открытую битву. Но не теперь. Враг не против вас действует, но против Меня, и оружие смертных не в силах помешать Ему.

«И к чему Он клонит?» – недоумеваешь ты, пока Голос делает паузу, давая Моше возможность очистить свой разум от чрезмерного количества эмоций, гибельных для Посвященного.

– Вечером четырнадцатого дня месяца Низам по слову Врага первенец всякой твари живой, всякого семени человеческого, поднимется на тех, кто неподвластен Ему и хранит верность Закону; ваши семьи защищу Я, но прочие – вне Моей власти. И потому, Моше, говорю Я: возьми посох свой и сотвори заклятье страшное, насылающее на слуг Врага смерть незримую и неотвратную. Не отяготит сей грех великий душу твою, ибо так повелел Я. Понял ли ты, слуга Мой?

Бледный как сама смерть, Моше кивает – язык его примерз к зубам и не в силах вымолвить ни одного членораздельного звука. Ты качаешь головой, прекрасно понимая состояние старика: самому некогда пришлось делать похожую грязную работу (в меньшем масштабе, правда), и приятного в том не было вовсе.

Яхве покидает реальный план бытия, оставив только часть Своего сознания в посохе Моше. Аарон, вернувшийся в свое тело, падает на колени и сжимает обеими руками голову, наверняка раскалывающуюся от боли (неизбежное последствие прямого контакта с божеством, ты в свое время это тоже познал на собственном опыте – одного раза хватило с верхом).