Эльберд Гаглоев - Во славу Блистательного Дома

– Убить их? – лениво спросил великан. Причем, как заметил хасангар, дыхание его после всех подвижных упражнений совершенно не сбилось.

– Убьем их, самый старший, – услышал Лис у себя под рукой и, осмотревшись, выяснил, что вторичное кровожадное предложение исходит от давешнего узкоглазого коротышки, который, стоя на колене, уставил на пятнистых запрещенный в Столице с недавних пор лук. Причем таких луков хасангару видеть не приходилось. Кстати, сомнений серьезность намерений коротышки совершенно не вызывали. Очень уж уверенно удерживал мальчишка растянутую до самого уха тетиву.

Времени прошло всего ничего, но ситуация в проулке разительно изменилась. Со всех сторон подтянулись приглашенные трелью дудки Даргава бойцы. Кто-то уже подогнал карету. А хасангар все не сводил взгляда с того, в синем бурнусе. Что-то знакомое виделось в высокой, широкоплечей фигуре. И вообще, любопытная троица. И явно не из людей Даргава. Вон как настороженно спокоен.

– Не желаете ли воспользоваться моей каретой, достойные яры? – весело спросил хасангар.

Высокий движением головы отбросил капюшон. Широко улыбнулся.

– А разве я уже не в розыске, достойный хасангар Рохсдом? – спросил Саин. – Или я утерял популярность у сотрудников в вашей почтенной конторе?

Все время, пока Хамыц развлекал свою Высокую Сестру путем побивания ею улаганов, спрятавшийся во мне Саин просто ухахатывался. Странные, доложу я вам, ощущения. Справедливости ради должен отметить, что когда он разглядел, на кого надумали напасть горячие шипасские парни, то сразу посоветовал уносить ноги. Но потом зрелище ему понравилось. Еще бы! Ведь эта самая жертва нападения и явилась одной из причин долгого его отсутствия в Столице. И теперь лицезрение того, как экс-руководитель местной тайной полиции посреди Столицы подвергается нападению какой-то, по его выражению, швали, доставляло ему истинное удовольствие. И право проговорить те самые первые сакраментальные фразы он у меня выторговал заранее. Только вот дальше этих сакраментальных фраз общение не заладилось.

Очевидно, привлеченная шумом схватки на перекрестке появилась конная троица. Тяжелая кавалерия, патрулирующая город. Полк «Алый утес». Окинув пристальным взором учиненное нами безобразие, старший патруля принял мудрое решение нас не атаковать. Действительно, неразумно. Такая некомпактная, рассеянная цель. Гоняйся за ними. Нет. Не отводя от нас пристального взгляда из-под забрала, он поднял сигнальный рожок и затрубил, выдав сложный такой переливчатый звук. Ему ответили. Похоже, объявили охоту на лис. Кто будет лисами? Отгадайте с трех раз.

В этот момент осанистый мужчина, тот самый, что учинил самым крепким парням короткую, но качественную резню, опровергая сентенцию, что самая быстрая реакция у командира, заорал:

– Вариант шесть!

В ответ на этот странный возглас добрые горожане, что так качественно пресекли попытку нападения, разбежались настолько быстро, что мне показалось, что они просто растворились в воздухе. На месте происшествия остались только стенающие и побитые пятнистые, добросовестно помятые и хорошо прореженные разбойники и мы, красивые.

– К карете! – продолжил командовать мужчина.

Карета, кстати, далеко не ушла. Удачно так кони в какую-то повозку уткнулись. К кавалеристам прибыло подкрепление, и потому команду все мы выполнили с большим энтузиазмом.

До кареты мы добежали очень вовремя, потому что к конным подоспел еще один патруль, и они неспешным шагом, перегородив всю дорогу, двинулись осматривать место происшествия. А заодно и безобразие пресечь. Судя по целеустремленности движения, вместе с зачинщиками.

Так что в карету мы взлетели мухой. Но согласно купленным билетам Баргул захватил облучок, Хамыц устроился на запятках, я же нахально запрыгнул внутрь, потому что ни спереди, ни сзади ездить просто не умел.

Главный распорядитель встретил меня взглядом крайне недоуменным, почти сразу же сменившимся прицеливающимся, видимо, списал он уже меня. А Седой Лис ничего, весело так заулыбался. Потом стало не до рефлексий. Мы помчались.

Всем критикам российской автомобильной промышленности я могу порекомендовать для изменения точки зрения прекрасное средство. Гонки на карете. Как говорят, почувствуйте разницу. Вы «Жигули» ни на какие «Феррари» не променяете. Ощущения за пределами восторга.

Седой Лис со своим спутником покинули нас почти сразу. Перекинулись парой фраз на каком-то птичьем языке и на повороте ловко выскочили на какой-то балкон, как будто всю жизнь в цирке работали. Баргул тоже, наверное, в цирке подвизался. Гонщиком. Трясло неимоверно. Все мои попытки приблизиться к окну и оценить ситуацию заканчивались провалом. Швыряло. И неслись мы так уже с полчаса.

Наконец развлечение это закончилось. И как эффектно! Карета грохнулась на бок. Ну, и я в ней. Грохнулся. Так впечатался, думал, мостовую прошибу. Но с гордостью сообщаю, что сознание на этот раз не утерял. Какое-то время мы еще ехали в этом странном положении, а потом, наконец, остановились. Толчком я отбросил дверь, как люк в танке, подтянулся и выбрался на свободу.

Да. Остановились мы явно не по своей воле. Мы в какой-то базар въехали. Так, что карета лежала посреди разноцветных балаганчиков, частично порушенных. Оставалось только надеяться, что смертоубийства мы не учинили. Соратники мои пребывали в состоянии плачевном. Баргул сидел на крыше какого-то шатра и обалдело тряс головой. Ноги Хамыца торчали из-под руин некоего многоцветного строения. Поскольку Баргул был на виду и, вроде как целый, спасать я решил Хамыца. Спрыгнул вниз, подошел, поднатужился и отбросил упомянутые руины в сторону. Наш певун оказался весь в комплекте. Голова, руки, ноги на месте. Но вместо Высокой Сестры в руке держал ногу этого самого террориста, известного под названием Уллахафи. Откуда он здесь взялся, ума не приложу. Но в себя разбойник пришел быстро. Открыл глаза, строго посмотрел на меня и сказал:

– Надо отсюда уходить.

Наконец-то я услышал от него хоть что-то дельное. Шипас попытался встать, но выяснил, что иммобилизован и попытался вернуть свободу путем дерганья ногой. Безуспешно. Я вернул ему строгий взгляд, сказал: «Цыц» и начал диагностировать состояние своего соратника. Пульс на шее присутствовал. Сердце билось глуховато, но ровно.

Надо будет запомнить на будущее, что Хамыца в сознание пощечинами приводить не стоит. Хорошо хоть краем глаза движение заметил и заблокироваться успел. А так бы точно нокаут схлопотал. Зато Хамыц пришел в себя и встал. Добычу из руки при этом он не выпустил и внимания на вопли истошные не обращал. Мне он сдержанно обрадовался, но так, мимоходом, потому что обшаривал окружающую действительность взглядом и на вопрос мой ответил с простодушной обстоятельностью: