Генри Олди - Рубеж

Переглянулись Мыкола с девушкой, ближе подошли.

- Чуешь ли нас, пан Станислав?

Не ответил - только губами зашевелил чаще.

Дивно стало Ярине. Сколько раз представляла такое, сколько мечтала! Думала, кинется на Дикого Пана, зубами рвать будет, железом каленым жечь. А вот теперь стоит перед своим ворогом смертным, и вроде бы как сказать нечего.

Да и о чем говорить с нелюдем? Только об одном. Ну, так о том сам Мыкола скажет.

- Суд тебя ждет, пан Мацапура-Коложанский, а после суда - огонь пекельный.

Дрогнул голос Мыколы. Понимала Ярина, что держит себя Еноха-старший из последних сил. И то - каково с убийцей родного батьки речи вести?

- И чтоб огонь тот хоть на чуток меньше жег, сделай единое доброе дело в жизни своей упыриной: поведай, чего кнеж тутошний супротив нас, супротив Войска Запорожского удумал? Скажи - и умирать тебе легче станет. А живым тебя все одно не выпустим. Так и знай!

Не ответил Дикий Пан - молчал. Даже губами шевелить перестал.

Нахмурился Мыкола, хрустнул пальцами, кулаки сжимая.

- Или, думаешь, подмоги дождешься? Так подмога за стенами, а мы - тут. Не скажешь - мучить начнем смертно. И огонь тебе будет, и железо. Сам пытать стану - не побрезгую. Потому как не человек ты - нелюдь и всему поспольству ворог. Ты не скажешь - боль твоя скажет!

Даже Ярине не по себе стало от слов таких. Знала - не шутит Мыкола. Не побоится руки замарать.

Поднял голову Дикий Пан. Приподнялся грузно - дрогнула клетка. Вперед подался, ручищами за прутья взялся. Посмотрел…

Сжала Ярина Мыколину руку. Ой, и страшно смотрел Мацапура! И не на Еноху - прямо ей в глаза. И почудилось девушке, будто слышит она панский голос:

- Вызволи меня, Ярина Логиновна! Вызволи - не пожалеешь!

В самую душу слова неслышные западали. Отшатнулась панна сотникова, глаза ладонями закрыла. Но невидимый голос только загустел, сильнее стал:

- Ой, не пожалеешь! А не вызволишь - сама погинешь, и батька твой погинет, и хлопцы все твои. И весь мир погинет!

И отозвалась душа. Страхом - и надеждой. И уже вспомнила панна сотникова, где Еноха-старший ключ от клетки железной прячет.

- Вызволи-и-и!…

- Что с тобой, Яринка?

Очнулась. В Мыколину руку вцепилась.

- Уйдем, Мыкола, уйдем!

А как уходили, снова услыхала - тяжелое, грозное, неотвратимое:

- Вызволи-и-и-и!

- И кто победил, Денница?

Не ответил Несущий Свет. Только дрогнули губы усмешкой невеселой.

Знала - что-то случилось.

Плохое. Очень плохое. И не дома, в Валках, не в земле неведомой, куда попасть довелось…

Вокруг снова был зеленый лед и чужое небо. И в первый раз Ярине не по себе стало. Вдруг заметила: на руке, что ее руку держит - четыре пальца. Четыре! Как она раньше не видела?

Вздрогнула, губу закусила. Или в бою потерял?

- Извини, Ирина. Таким уж уродился!

Отнял руку, а девушке совестно сделалось. И в самом деле, в чем виноват хлопец?

- Прости меня, Денница! Мне… Плохо мне сегодня.

Он кивнул, встал, поглядел в небо - как тогда, перед витязем в голубой броне.

- Я не знаю, кто победил, Несущая Мир! Я-нынешний - не знаю. Это еще будет. Так ли, по-другому - не ведаю.

Замолчал. А Ярина вдруг поняла, отчего ей так плохо. Дивно, только во сне и вспомнила! Или во сне она совсем другая?

- Несущим Свет Люципера кличут. Сатану!

Сказала - и глаза закрыла. Будь что будет!

- Я - не Сатана, Ирина!

- Знаю!

Вскочила, бросилась к нему.

Остановилась.

Знает?

Четыре пальца на руке у Денницы. На другой… Шесть на другой! Так ведь видела она такое! Просто вспомнить не могла. А вот сейчас - вспомнила.

- Я пока - маленький мальчик, который очень быстро становится взрослым.

- Знаю.

На этот раз действительно - знала.

- Ты - брат Гриня-чумака. Чортово отродье…

…Морозная ночь, выстрелы у чумаковой хаты, кровь на снегу, конский топот…

«Братика… Братика увозят!»

Вот из-за кого все началось! Из-за кого все случилось!

И вдруг поняла - нет у нее злобы. И обиды нет.

Просто - страшно.

- Моя мать - простая селянка. Ее звали, как и тебя - Ириной. Она умерла, чтобы дать мне жизнь. Отец - каф-Малах, ангел. Я не выбирал своих родителей, Несущая Мир. Но если б мог - выбрал бы их снова.

Она кивнула. Какой же нелюдь от батька с матерью откажется? И тут только поняла - ангел!

Ангел?

Обрадоваться бы ей. Да только не обрадовалась. Снова вспомнила…

«…Сатана, которого должно Противоречащим звать, Богу отнюдь не ворог. Или Иова Многострадального книгу не помнишь? "И был день, когда пришли Сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и Сатана". Поняла? Пришел он среди ангелов, потому как сам - ангел! К Господу приходит и от него наказы получает!»

Будь ты проклят, Дикий Пан! Замутил душу!

- Чем я провинился, Несущая Мир?

Не знала, что ответить. В глаза ему посмотрела. Чистые были глаза.

- Ты… Ты ни в чем не виноват, Денница! Это я… Я…

Говорила - словами давилась. Но ведь не сможет она промолчать!

- Ведь чего в книжках написано? Будто был такой ангел, Богу первый помощник. Люципером его звали. Выше всех стоял, у самого Божьего престола. А потом - загордился и ребелию против Господа устроил…

- …И за это его низвергли в ад, - кивнул Денница. - Читал! Мог бы я сказать, Ирина, что было все не так, что напутали сочинители те. Но не скажу. Не знаю.

- Как? - поразилась она. - Не знаешь? Но ведь будущее…

- Его еще нет. А я - только твой сон. Может, я стану таким, а может… Кто ведает? Прости. Я не буду больше смущать твой покой.

- Погоди! - заторопилась Ярина. - Погоди, Денница! Не уходи! Не уходи!

Поздно! Подернулся туманом зеленый лед, сизый сумрак задернул незнакомые звезды.

- Денница!…

Она одна - наедине с чужим страшным миром. Тишина звенела, отдавалась болью в висках, но вот послышался голос - тоже знакомый, тоже памятный.

- Вызволи меня, Ярина Логиновна! Вызволи-и-и!

И вдруг поняла панна сотникова, что держит она в руке ключ, а вот и замок пудовый…

- Вызволи!

- Яринка! Яринка!

Открыла глаза - засмеялась от радости. Хведир! Слава Богу, минул сон!…

- Вставай, гости у нас!

На этот раз не толпа собралась у замка - войско. Комонные в светлой броне с пиками да мечами, пехота в панцирях, а вот и катапульту с телеги сгружают.

В центре луга уже разбивали шатер - огромный, многоцветный. Рядом с ним и штандарт вкопали: на зеленом поле - корона серебряная.

- То быстро спохватились, панове зацные, - хмыкнул Мыкола. - И трех дней не минуло. Видать, порядок у них в войске знатный!

В голосе лихого рубаки было немалое удивление - но и уважение тоже.

Оценил!

- Серебряная корона - это вроде как полковничий знак, - сообщила Ярина, вспомнив беседу с упырем-Мацапурой. - Только полковники у них по наследству чин получают.