Александр Прозоров - Жребий брошен

— Посмотрим, как вести себя будет, смертный, — пожал плечами Олег. — Чем больше крови он прольет, защищая свой жестокий режим, тем больше ненависти вызовет. Если вы приехали посланцами от него, то разговаривать нам, собственно, не о чем. Мечи и боги вынесли свой приговор несколько дней назад, на Воровской пустоши. Ныне ему остается либо сдаться на милость мудрого Аркаима и принять заслуженную кару за свою измену, либо бежать куда-нибудь за тридевять земель. И лучше бы он не затевал больше кровавых споров. Я так мыслю, кровушкой земля ваша напилась уже досыта.

— Великий Раджаф принимает твое условие, чужеземец, — не поднимая головы, ответил старик. — Он сдается на твою милость и надеется на твою честь и благородство. Он готов предстать перед братом и принять его суд.

— Хорошо, пусть сдается. Это он правильно надумал. Где он намерен это сделать?

— Он здесь, чужеземец. Великий Раджаф во второй кибитке. Он приехал, чтобы сдаться и прекратить ненужную несчастным каимцам братоубийственную войну.

— Повтори еще раз, — не поверил своим ушам ведун.

— Великий Раджаф здесь, чужеземец. Он сдается тебе и надеется на твою милость.

На второй кибитке откинулся полог, наружу выбрался мужчина в малиновом халате, сложил руки на груди, вежливо поклонился. На шапке блеснул крупный белый кристалл прозрачного кварца. Старик торопливо повернулся, кланяясь уже в его сторону.

— Думаешь, я поверю, что это он и есть? Что Раджаф пришел навстречу мне один, без своих бандитов?

— Прости, великий, он не понимает, что говорит… — ткнулся лбом в землю старик.

Мужчина приблизился к Середину, подобрал гладиолус, присел, поставил его на землю, провел рукой по стеблю, отступил — стебель остался стоять, слегка покачиваясь на ветру. Раджаф вскинул руки, притянул к себе что-то невидимое, взмахнул пальцами — и тотчас вокруг стебля закружились, завертелись в порхающем танце бабочки и два мелких жаворонка.

— Пойду в поле чистое, назову слово родовое. Призову и Сварога, отца нашего, и Триглаву, матерь нашу, и прекрасную Мару, очистительницу вечную, — поспешно забормотал Середин защитный заговор от зла и морока. — Поставят округ меня тын железный, забор булатный, от востока и до запада, от севера и до моря. Забор крепкий, забор божий, от колдуна и от колдуницы, от ведуна и от ведуницы, от чернеца и от черницы, от вдовы и от вдовицы, от черного, от белого, от русого, от двоезубого и от троезубого, от одноглазого и от красноглазого, от косого, от слепого, от всякого зла и по всякий час: по утру рано, по вечеру поздно…

Закончив отчитку, ведун отер лицо, стряхнул с него морок на землю — однако цветок продолжал стоять, а птицы и бабочки все равно порхали на том же самом месте.

— Отойди! — Олег спрыгнул с коня, вспорол ножом землю, выкопал ком с корневищем. Нет, стебель не был нанизан на какую-нибудь проволоку. Он рос из укоренившейся луковицы. Самой настоящей, живой. Но если бы гладиолус торчал здесь раньше — ведун не мог не заметить его на диком лугу! Значит, Раджаф укоренил его здесь и сейчас, у него на глазах!

Середин подобрал яблоко, откусил кусок, захрустел сочной плотью, остатки протянул Раджафу:

— А что ты сможешь сделать с этим?

Мужчина уронил плод на землю, простер руку над ним. Хрустящая плоть яблока тотчас потекла коричневой струйкой, обнажились косточки, упали под траву, тут же проросли, скручивая тощие стебли в общую плеть, вытянулись до уровня пояса и остановились.

— Экий уродец, — покачал головой ведун.

— Ты ведь знаком с магией, чужеземец, и сам понимаешь. Легко оживить мертвое, но долго и тяжело выращивать живое.

— Это да. — Середин оглянулся на марширующие мимо колонны, вскинул руку: — Стоять!

Легионы замерли.

— Что же ты не управился с ними, — кивнул на дорогу Олег, — коли ты такой могучий колдун?

— Трудно побеждать, когда ты успеваешь исцелять единицы, а враг уничтожает сотни. Магия — это не сила, а знание. Ты же не пришел воевать сюда один? Приходится признать неизбежное: мое колдовство не смогло заменить силы. Проигрывать нужно уметь с достоинством, а не прятаться по норам, как напуганная крыса. Ты оказался сильнее, чужеземец. Я сдаюсь.

— Отчего остановились, друже? — примчавшийся от обоза купец осадил коня возле кибиток. — Никак, случилось что?

— Похоже на то. — Ведун обошел своего скакуна, вынул из чересседельной сумки каменный шар, вперился в него взглядом.

Вскоре поверхность «поплыла», в ушах прозвучало:

— Я слушаю тебя, чужеземец.

— Мне сдался в плен человек, мудрый Аркаим. Это колдун. Утверждает, что он и есть Раджаф. Как мне поступить?

— Я доволен тобой, чужеземец. Ты оправдал мое доверие, разгромил тирана и захватил его. Это победа! Вези его ко мне, хочу взглянуть в глаза этого изменника. Тебя ждет великая награда.

— Что там, колдун? — с нетерпением поинтересовался купец. — С кем ты разговаривал?

— Вот и все, — опустил камень Середин. — Вот и все. Война закончена, мы победили.

— Так быстро?

— Ты не понял, друже? Тогда смотри. Перед тобой стоит великий Раджаф, правитель Кайма. Теперь уже прежний правитель.

— Я приготовил туктон для мудрого Аркаима, — указал на кибитку с камнем мужчина. — Надеюсь, мы возьмем его с собой?

— Возьмем… Конечно, возьмем…

Олегу показалось, что у него из груди вынули душу и теперь там зияет огромная пустота. Слишком уж быстро и неожиданно все произошло. Только что перед ним стояла трудная, но достижимая цель, он шел к ней, строил планы, копил силы, и вдруг: бац! И ничего уже не нужно. Он даже не успел обрадоваться! Он не добился победы — ее грубо засунули Середину за пазуху. Душа еще находилась в состоянии полного напряжения сил — но пропала точка опоры. Осталась пустота. Он оказался не нужен.

— Так мы возвращаемся, колдун? — судя по растерянному голосу, купец испытывал примерно те же эмоции.

— Да, возвращаемся, — подтвердил Олег. — Но сперва расставлю легионы в плотное каре — на случай внезапной атаки. Мало ли что случится здесь без нас. Мертвецы ведь не умеют уставать. Так что простоят в боевом построении столько, сколько потребуется. Если что, легко отобьются и без моей помощи. — Он покосился на пленника, но тот никак не отреагировал на услышанное. — С собой возьмем только остатки первого легиона. В случае опасности пары сотен тяжелых пехотинцев вполне хватит, чтобы отбить конную атаку.

— Вас никто не потревожит, — вмешался Раджаф. — Ведь я с вами. Я сдался.

— Мало ли кто сдался? — пожал плечами Олег. — А вдруг среди твоих подданных есть патриоты?

— Надеюсь, мы успеем сегодня добраться до Та-Кема? — поинтересовался купец. — Мне не понравилось ночевать в лесу. От лежанки не отойти, чтобы в дерево лбом не врезаться.