Александр Прозоров - Жребий брошен

— Я бы тоже не отказался от власти над миром, — усмехнулся Олег, — да кто же мне ее даст? Мудрый Аркаим сделал отличную попытку… Признаю, не без моей помощи. Но он разгромлен. Попытка сорвана, бунт закончен. И очень надолго. Ведь горные кладбища опустели, набрать новое войско ему просто негде. А живых воинов под его рукой намного, намного меньше, нежели было мертвых.

— Я рассказал не все, — покачал головой правитель. — Было пророчество. При заключении уговора боги захотели узнать будущее, дабы узнать, останутся ли каимцы верны клятве. И обратились они к великому Кроносу, отцу древних богов, и попросили у него пророчество. Кронос сказал, что каимцы станут исполнять свой договор до тех пор, пока по реке, разделяющей души братьев, не явятся на их земли человек нерожденный с сыном озерной русалки, не разбудят забытого Итшахра, не соберут книгу и не перевернут трон.

Замолчав, Раджаф задумчиво пригладил волосы, не заметив, как озадаченно переглянулись купец и ведун.

— Много веков считалось, что пророчество это означает вечную незыблемость нашего уговора, ибо невозможно существование человека нерожденного, да еще дружного с ребенком русалки. Откуда им взяться? Но когда решением совета старейшин и жрецов старший мой брат Аркаим после смерти нашего отца был признан недостойным трона и был изгнан в земли отверженных за отказ выполнять великий уговор, я понял, что река, разделяющая души братьев, уже появилась. Тогда я потратил годы, но истребил в реке всю нежить, дабы из нее не появился сын русалки. Я наказал дозорам следить за нежитью и поощряю торговлю защитными амулетами, отгоняющими все неживое. Ведь нерожденный не может быть живым, правда? Я приказал продавать всех девочек, рожденных с разными глазами, с синим и зеленым, в дальние страны. Я знаю, это не совсем хорошо, но ради спасения страны я должен не допустить, чтобы в Кайме оставались девочки с разными глазами. Между «убивать» и «продавать в дальние страны» я все же выбрал второе. К тому же, такие девочки рождаются у нас раз в сто лет…

— Прости, великий Раджаф, — перебил его Олег. — Я так и не понял, при чем тут девочка с разными глазами?

— Согласно ритуалу, чужеземец, чтобы пробудить бога Итшахра к жизни, на его алтаре следует произвести тройное жертвоприношение девочки с глазами разного цвета. Жертва девичества, жертва крови, жертва жизни, — перечислил правитель. — Сперва на алтаре нужно лишить ее девственности, затем там же следует пролить ее кровь и, наконец, там же ее необходимо убить.

«Лишить девственности…» Олег вспомнил, как подошел к скале, под которой обнимались они с Урсулой. В одном месте мох оказался содран, и под ним проблескивала полировкой какая-то зелень. Он смахнул тогда мох еще в нескольких местах и увидел истукана высотой в полтора человеческих роста. Вырезанный из цельного куска малахита, он каким-то образом оказался вмурован в известняковую скалу, выступая из нее всего на пару сантиметров. Именно под ним, под этим истуканом, впервые сомкнулись их губы, и ведун, забыв про рассудок, целовал глаза своей невольницы, ее плечи, шею, подбородок. Именно там, готовый взорваться от желания, от бешеного нетерпения и страсти, он чуть не вдавил ее в камень — но в последний миг вспомнил, что имеет дело с нетронутым цветком, заставил себя быть неторопливым и ласковым, а Урсула, жалобно скуля, раскрывалась перед ним горячим бутоном розы, отдавалась ему в руки всей своей красотой, невинностью, желанием.

Вот, значит, оно что. Вот почему, столько месяцев удерживая себя в руках и не позволяя себе прикоснуться к не до конца оформившейся девушке, он вдруг сорвался и утопил ее в своей жажде близости… Да, боги бывают невероятно коварны и сильны. Даже спящие.

«Хотя, — тут же напомнил себе Олег, — за прошедшие полгода моя рабыня здорово изменилась, из угловатой девчонки созрев во вполне оформившуюся девушку. Так что в разврате малолетних меня теперь не обвинишь. Урсула сама кого хочешь развратит с ее гаремным-то воспитанием…»

— Я не понял самого главного, — вслух произнес он. — Книги, боги, девушки… Почему ты решил, великий Раджаф, что пророчество стало исполняться, что нерожденный человек и сын русалки здесь и начали исполнять свое предначертание?

— Неужели непонятно, смертный? — взвился правитель. — Разве сидел бы мой брат за рекой, лишенный власти и доступа к книге, если бы мог оживлять мертвецов, составлять из них армии и бросать на покорение стран? Он покорил бы половину мира еще сто лет назад! Эта сила появилась у него только сейчас, с вашим появлением! И именно вас, чужеземцев, он поставил во главе своего войска!

— А сила у него могла появиться только от бога Итшахра, которому он поклоняется, — наконец сообразил ведун. — Бог начал пробуждаться и наделяет своих последователей возможностями, которых те ранее не имели.

— Да, да, чужеземец! — раздраженно рявкнул правитель. — Первая жертва пробуждает Итшахра и дает силу его адептам. Вторая жертва дает знание, нужное для открытия книги и чтения сокрытых в ней знаний. Простым смертным это таинство недоступно, поскольку мудрость предков записана в книгу не словами, а иным путем. Третья жертва откроет врата мира. Бог мертвых Итшахр ступит на наши земли, соединив во единое целое миры мертвых и живых под своей властью. Он станет верховным и единственным богом этого мира, каимцы сделаются хозяевами этого мира, а последователи Итшахра — его правителями. Верховным правителем, разумеется, будет мой брат. А все вы, откуда бы вы ни явились, будете рабами.

— Великий Раджаф, — подал голос купец. — Разве не ты сказывал, что род твой должен править миром вместо богов?

— Они не хотели быть богами, — покачал головой хозяин, — они искали власти над миром, равной той, что есть у богов. Но вовсе не собирались взваливать на себя их хлопоты. Предки желали получить бессмертие и вернуть умерших близких. Чтобы достичь этого, требовалось свести воедино миры мертвых и миры живых. Бог Итшахр желал получить власть и над мертвыми землями, и над живыми, став тем самым единственным богом. Поэтому он выступил союзником каимцев и помогал им, как мог. Я не могу знать подробности, ведь это запретное знание, и оно хранится в книге. Наверное, были меж ними условия и ограничения. Но в общих чертах все выглядело примерно так…

Правитель совсем успокоился после недавней вспышки гнева и говорил уже нормальным, ровным голосом.

— Все понятно, — кивнул Любовод. — Бог мертвых будет главным и единственным, мудрый Аркаим станет полубогом, каимцы — кем-то вроде князей, а остальные — кем были.

— И все это станет царством мертвых, — добавил великий Раджаф. — Все ваши земли, дома, стада станут достоянием каимцев, сами вы сделаетесь рабами, женщины — наложницами, а пристанищем вашим станет мир мертвых.