Людмила Астахова - Злое счастье

Разумеется, Итки не собирался показываться на глаза униэн, он просто не успел слезть с дерева, когда они проезжали мимо по лесной тропе. Целый отряд свирепых воинственных мужчин и… она — девушка, похожая на его любимое озеро. Дэй'о заглянул в неё, точь-в-точь как в водную гладь, и увидел на поверхности ледяных вод знакомое отражение. Серо-зеленые глаза, зеленые в гневе и серые в покое, жесткое, почти жестокое выражение лица в обрамлении огненно-алых прядей растрепанных волос. Так всегда бывает, когда любовь. Ведь не зря девушка показалась беловолосому дэй'о такой знакомой. Её силу чуял бывший помощник главного жреца в беспокойном искалеченном князе-униэн. Итки еще удивился. Мужчины редко так сильно наполняют себя любовью, так полно отдают себя женщине.

Ни один из Полуночных не может устоять пред искушением, любым искушением. Новые ощущения ли, любопытство ли, боль или наслаждение настолько притягательны для любого из Детей Ночи, что те с легкостью уподобляются ночным мотылькам, летящим на огонь. В этом смысле Итки мало, чем отличался от хан'рэев, а, потому увидев женщину Отступника, он не смог скрыться в лесу, не узнав, что же с ней происходит. Несколько дней дэй'о крался следом за отрядом, высматривая, подслушивая, изучая повадки охранников. Особенно, когда понял, что девушка практически пленница огромного свирепого воина по прозвищу Волчара. Из разговоров воинов Итки узнал про нашествие Чардэйка, из них же о грядущей участи Хелит.

О да! Её звали Хелит! Хе-е-е-елит! Красивое имя для… волшебного озера. Для девушки, впрочем, тоже. Дэй'о-альбинос ничего не слыхал про нынешнего Верховного короля униэн, он даже не знал, как того звать, но, что правда, то правда, рыжий князь достоин стать королем. Великодушие к слабым ныне огромная редкость среди властителей.

Поначалу Итки не догадывался, как помочь Хелит. Но он знал один верный способ. Заступница никогда не отказывала в добром совете своему «сыну». Она увидит, как истово он молится, поймет, как чисты его думы, и услышит, обязательно услышит.

В небе над заснеженным лесом со своего места сорвалась звезда, упала, закатилась куда-то в холмы и горы Приграничья, канула, сливаясь с земной твердью. Это ли не чудо чудное, диво дивное? Или то сама Заступница снизошла?

Она пришла, бесшумно ступая по мягкому снег, нежно поцеловала беловолосого дэй'о в лоб, и от её незримого присутствия Итки внезапно стало совсем тепло. Он еще сильнее зажмурился от невыразимого никакими словами счастья разделенной любви, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. Заступница не любит слез.

— Помоги мне…

Итки мечтал лишь о том, чтобы однажды Она разрешила ему открыть глаза. Но только в Лучшей Земле дозволяется дэй'о смотреть Заступнице в глаза. В синие добрые ласковые глаза, той единственной, которая не забыла об отверженных и обреченных на муки от рождения до смерти.

Зимний ветер показался Итки наполненным горячим духом летнего травостоя, свежего меда и теплого песка… Девушка-озеро не должна страдать. Он дождался удобного момента и осторожно взрезал ткань палатки, мысленно вознося благодарности своему рыжему спасителю за великолепный подарок.

Эр-Иррин еще не знал такой осады: беспощадной, упрямой, иступленной. Казалось, дэй'ном перепутали твердыню Приграничья с Лот-Алхави, вознамерившись взять неприступную крепость штурмом, во что бы это им не стоило. К гордости Мэя осада Эр-Иррина оказалась для Чардэйка дорогостоящей и кровавой забавой. Не зря Рыжий вкладывал в его строительство все силы, все знания по фортификации, весь опыт почти целого столетия беспрерывных войн. И всё, что осталось от души. Он лично нанимал каменщиков, сам проверял все чертежи, сунул нос в каждую печь для обжига извести, три года следил за рытьем колодца. Мэй даже успел пожалеть о том, что раньше…, когда еще мог вкладывать в свою работу нечто большее, чем простую физическую силу, не строил замков и крепостей, отдавая предпочтение всяким мелочам, вроде оружия, украшений или других безделиц. Право слово, приятно видеть, как враги раз за разом обламывают зубы об твоё последнее творение. Иного повода радоваться у Мэя не было. Стоило подняться на внешнюю стену и выглянуть через бойницу, чтобы утратить последние крохи доброго расположения духа, чудом оставшиеся от сна. Дэй'ном заполонили всю долину, их было больше, чем песка в море, чем змееглавых рыб в Бэннол. Казалось, весь Чардэйк отправился в военный поход. И тот упрямый факт, что большая часть воинства Эйгена — дэй'о, ничуть не утешал Рыжего. И не радовало отсутствие Йагра'су. Вигил будет гнать своих неполноценных сородичей на убой без всякой жалости, пока не завалит их трупами все окрестности Эр-Иррина. Благо по настоящему морозных дней пока не случалось, а то ведь Эйген мог из тел своих убитых построить рядом «контрзамок». А Эр-Иррин обороняло всего полторы сотни защитников, считая женщин.

Время шло, а никаких намеков на то, что Тир-Луниэн дал достойный отпор врагу, обороняющиеся не получили. Теперь стало понятно, почему Чардэйк втянул Приграничье в затяжную войну на целое лето. Чтобы не удалось собрать мало-мальски приличного урожая. Кто ж станет крестьянствовать, если не сегодня-завтра все пожгут-потопчут захватчики? Запасливый и дальновидный князь, конечно, сумел наполнить кладовые под завязку, но сто пятьдесят ртов кормить досыта сложно и накладно. Замок оборонялся, запасы муки и солонины медленно, но таяли, Мэй мрачнел лицом и кричал в редкие мгновения сна, Дайнар разговаривал исключительно бранными словами, Гвифин весь прокоптился магическими эликсирами и нес всяческий бред, Даугир лежала в лазарете с простреленным легким. От Фест осталась пригоршня пепла — её убили дэй'ном. Каждому — свое, да?

Но сдаваться князь Мэйтианн и его фиани не собирались ни при каких обстоятельствах. В крайнем случае, те мужчины, которые не падут в бою, умертвят женщин и раненых, а потом… Об этом эр-ирринцы старались не думать. Особенно на сон грядущий.

— Кай, ты бы пошел, проведал, как там отец, — мягко посоветовал Гвифин.

Не столько ради воссоединения нэсского семейства советовал, а чтобы мальчишка подышал свежим воздухом. В каморке у ведуна стояла убойной силы вонь — нечто среднее между запахом кошачьей мочи и тухлой рыбы, от которой даже у привычного фрэя слезились глаза.

— А скоро ты закончишь? — уклонился от милости юный маг.

— Не скоро. Отрава должна еще настояться. Тебе не тошнит от вонищи?

— Мы привычные, — буркнул Кай. — Пущай воняет, лишь бы дэйномов била наповал.

Приготовленным ядом потом смажут стрелы, и самая малая царапина убьет любого, в ком течет кровь Полночных. Гвифин откровенно гордился своим усовершенствованным рецептом, а потому запах его ничуть не смущал. Наоборот, чем гуще вонь, тем крепче яд. Такая вот странная зависимость.