Александр Прозоров - Каменное сердце

— Э-э-э… — растерялась девушка. — Ты не знаешь тут надежного тайника?

— Знаю. Прячем туда?

— Да, да, неси!

— Я что, лошадь? Топором края обрубим, потом в несколько ходок отволочем.

— А может, тогда с собой пару кусочков возьмем?

— Не нужно, — покачал головой Середин. — Вспомни, сколько раз за время нашего пути мы успели потерять все свое добро до копейки. А ведь позади чуть больше ста верст из примерно двух тысяч. Проще заныкать. И груза на горбу меньше, и сохраннее будет.

— Ладно, — тяжко вздохнула Роксалана. — Прячь.

Организовать клад никакого труда не составило. Золото он свалил в яму, в которой пережигал уголь, присыпал камнями и мелкой гранитной крошкой, поверх камня накидал веток и коротких обломков от сосновых бревен. После поединка великана с демонами этого добра вокруг хватало.

— Сейчас тут никто клады не ищет. Лет за сто все это перегниет, — пояснил он, — еще через двести тут сосны с останкинскую телебашню вымахают. Ни одна собака ничего не заподозрит. Запоминай приметы. Попадешь домой — прилетишь сюда на вертолете.

— А ты?

— Меня ты позовешь, когда сама найти не сможешь, — рассмеялся Олег. — Ну что, прекрасная леди, кажется, здесь мы сделали все, что хотели. Пора трогаться дальше. Что по этому поводу советует твой пророческий дар?

— Мой дар говорит… — Девушка обняла его за шею и, притянув к себе, заглянула глубоко в глаза. — Он говорит, что на один ма-аленький часик мы можем задержаться.

Предыдущий опыт подсказывал, что лошади — не самый лучший транспорт в здешних, совсем еще нехоженых землях. А потому еще один день ведун потратил, чтобы построить плот. Это оказалось на удивление просто: топоры из демонической стали срубали самое толстое дерево за два-три удара, ножи — резали его лучше бензопилы. Правда, таскать получившиеся бревна получалось все равно на своем горбу. Но Олег валил лес прямо на берегу, на месте строительства, и много сил на ворочанье хлыстов не потратил. А еще у него имелся запас гвоздей и скоб, что позволило обойтись без долгого и нудного вязания узлов. Шесть метров в длину, три в ширину, крытая кошмой палатка, два весла. Что еще требуется для комфортного путешествия?

— Вот и все, — кивнул Середин, когда, поддавшись давлению слеги, плот сполз на воду и под бревнышками зажурчала вода. — Тария, твои сородичи догадаются, что юрту, коней и ковры можно забрать обратно, или их нужно предупредить?

— Когда лошади вернутся в табун, в стойбище поймут, что ты ушел, господин.

— Это хорошо, — бросил слегу ведун. — После встреченного там гостеприимства меня совсем не тянет с ними прощаться. Тогда можно отчаливать. Ты поедешь с нами или останешься?

— Как я могу остаться, господин. Ведь я твоя жена.

— Что-о? — высунулась из палатки уже забравшаяся на плот Роксалана.

— Кто? — растерялся и сам ведун.

— Но ведь я уже много дней живу в твоем доме, господин, — забеспокоилась девочка. — Мы спим под одной крышей, я готовлю тебе еду, пою твоих коней и стелю твою постель. Все кочевье знает, что я твоя жена. Как же они примут меня обратно? Разве я покрыла себя позором, чтобы прогонять меня прочь? Ты хочешь меня прогнать? Я не пойду в кочевье, они побьют меня камнями! Я побегу следом за тобой и буду молить тебя о прощении!

— Олежка, да ты, оказывается, женат! — громко хмыкнула Роксалана и опять скрылась в походном домике.

— Гальку мелкую собери и на углу плота насыпь, — указал Олег. — Для кострища. Чтобы бревна не занялись.

— Да, господин! — обрадовалась Тария. — Сейчас, господин. Ты не пожалеешь, господин. Я буду хорошей женой, господин. Я понимаю все, господин. И твою старшую жену я тоже буду слушаться.

— Что?! — вновь высунулась из палатки Роксалана. — Ну-ка, ну-ка, с этого момента поподробнее. У него есть еще и старшая жена?

— Конечно, госпожа. Ты, госпожа.

— Что? — икнула та.

— Кто? — фыркнул ведун.

— Ты ведь старшая жена, госпожа? — Тария почувствовала, что сказала что-то не то, и вдруг с надеждой переспросила: — Или младшая?

Середин свалился с берега на край плота и затрясся от смеха.

— Я ему не жена!

— Господин тебя прогнал?

Олег застонал.

— Я просто его знакомая, поняла?

— Сестра?.. Родственница?..

— Ну, что ты ржешь, как лошадь?! Объясни ей.

— Ты лучше молчи, малышка, — сквозь приступы хохота посоветовал ведун. — Ты лучше молчи.

— Как это «молчи»? А вдруг она это при ком-нибудь постороннем ляпнет?!

— Вот потому и молчи два раза, мисс дочка подгорного князя. Помалкивай.

— Не хами. А то я тебе сама рот закрою!

— Ты не в Швейцарии, милая, — наконец справился со смехом Олег. — И не у тебя дома. В этом мире женщина может быть или женой, или рабыней. Либо, до того момента, пребывать под покровительством кого-то из родственников. Ты не можешь быть «просто так». Если ты ничья, то любой имеет право забрать тебя себе. Кто нашел, того и вещь.

— Я не вещь!

— Замучишься объяснять. Так ведь не поймет кто-нибудь, да и приберет для хозяйства. И назад ведь не потребуешь, коли сама признаешься, что ничейной оказалась.

— Ты… Ты тупой мужлан!

— Я знаю. Но давай это останется нашей маленькой тайной.

— Господин, плот отплывает!

— Пускай.

— Я не успела собрать камни!

— Ничего, река длинная. Найдется еще, где пособирать. Ложись, отдыхай.

Тария опустилась на колени на краю плота, настороженно глядя то на Олега, то на Роксалану.

— Не беспокойся, она не станет возражать. А ты иди сюда.

К удивлению Олега, Роксалана послушалась и села рядом.

— Чего тебе, ненормальный?

— Скажи, тебе сильно понравится, если тобой начнет командовать водитель твоего папы?

— С какой стати?! — моментально вскинулась спутница.

— Я так и думал, — кивнул Середин. — Так вот, для Тарии тоже есть только два варианта отношений. Или ты старшая жена, и тебя надлежит слушаться, или… Или даже разговоры только через меня. Ибо я единственный владыка и защитник. Ты же умная девочка. Что скажешь?

— Ладно, — неожиданно легко согласилась Роксалана и поднялась. — Но только старшей женой. И спать я буду между нею и тобой. Знаю я, чего у тебя на уме!

— Да, дорогая, — кивнул Олег. Он тоже встал и взялся за весло, выводя плот на середину неширокой, всего метров десять, реки. — Как скажешь, дорогая.

Хоть от одной проблемы он избавился. Еще ему не хватало испорченным телефоном несколько месяцев работать! И всем подряд объяснять, что за забавные отношения у него со своими дамами.

— Течение тут километра три, — на глазок прикинул он. — Плыть, коли все спокойно будет, тысячи две. Значит… по двенадцать часов в сутки… Где-то два месяца выходит.

Двенадцать часов в сутки — это предел. Совсем без остановок не получится. В темноте не поплывешь. К тому же дрова нужно регулярно набирать, о еде как-то заботиться. Ну, и естественные надобности.