Александр Прозоров - Каменное сердце

Вскоре после полудня скука победила в Роксалане муки совести. Девушка выбралась на белый свет, потопталась возле наковальни:

— Ты чего делаешь, Олежка?

— Пока не знаю. В крайнем случае сляб под руками будет.

— А что это такое?

— Железный слиток.

— Так бы и сказал, чего выпендриваешься?

— Слитки разные бывают. Криницы, булаты, отрубы. А вот это — это сляб.

Она походила вокруг, подняла один молот, другой. Но желания заняться и этим мужским ремеслом почему-то не проявила.

— Тария где, не знаешь? Чего-то есть хочется.

— Шемаханскую царицу пытается изобразить.

— Это как?

— Украшения всякие собирает и на себя навешивает. Вон, смотри, корыто несет. А сама вся в серебре и злате.

Насчет «злата» Олег преувеличил. На кочевнице появился лишь перламутровый пояс — бархатная полоса вокруг талии с понизью из речного жемчуга — и длинные серьги со множеством ровно окатанных маленьких рубинчиков.

— Изумительная красота, — не дожидаясь вопроса, причмокнул Середин. — Воды в него наносишь?

— Да, господин, — радостно ответила та и схватилась за ведра.

— Я пойду, проветрюсь, — неуверенно сказала Роксалана и направилась за ручей.

— Кладоискательство — страшная зараза, — усмехнулся ей вслед Олег и опять взялся за мешок с углем.

Вернулись «жены» вдвоем. Они принесли половинку барашка, запеченного на огне, целый кувшин орехов и такой же — кумыса, несколько вареных окороков. Похоже, на вчерашнем пиру победители не смогли слопать даже половины того, что приготовили. На Роксалане красовался наборный пояс из полупрозрачного, голубовато-зеленого лазурита, стреляющего на солнце ультрамариновыми лучиками. Похвастаться обновкой ей не позволяла совесть, но и не показать ее девушка была не в силах.

— Иди обедать, муженек, — позвала она, поворачиваясь то одним, то другим боком. — Руки еще не отмахал, целый день кувалдой стучать?

— Красивый, красивый… — кивнул Олег. — Снимай.

— С чего бы это, елы-палы?! — моментально окрысилась спутница.

— Тебе не приходит в голову, женщина, что, если муж что-то сказал, то это нужно просто сделать, а не задавать глупые вопросы?

У Роксаланы отвисла челюсть.

— Можно разогреть мясо над очагом, господин?

— Разумеется, Тария. Не мучайся с ножом, возьми вертел. Он мне пока не нужен.

Директор фирмы «Роксойлделети» по маркетингу щелкнула пряжкой, сложила пояс пополам и протянула Олегу. В глазах ее читалось: «Ну-ну, посмотрим…» Ведун провел пальцами по отполированным каменным пластинкам, слегка их растянул. Внутри шли два тонких ремешка, примерно с мизинец.

— Выдержит. Где старый ремень? — Роксалана так же молча отдала ему пояс. — Отлично. Тария, не пожертвуешь пару серебряных пластинок со своей новой шапочки?

— Да, господин, — склонила голову девочка.

Олег аккуратно разъединил четыре кольца на задних «хвостиках», снял пластинки, перекинул через ремешки пояса, молотком склепал обратно, на два повесил ножи, еще на два — чтобы нагрузку распределить — относительно тяжелый шамшер.

— Женщинам такое не положено, конечно. Но уж с кем связался, — протянул он обратно драгоценное украшение.

Роксалана щелкнула пряжкой, покрутила бедрами:

— Классно!

— Ты что-то сказала, дорогая?

— Ах да. Тария, спасибо тебе огромное. Пластины тут встали, словно так и было задумано. Будто всегда так было. Классно!

— Я рада услужить, госпожа. Мясо согрелось, господин.

— Ну, так неси! — обрадовалась девушка. — У меня с утра маковой росинки во рту не было! Олежка, смотри. Кожаные ножны с наборным поясом совершенно не смотрятся!

— Не смотрятся — сними.

— Ну, уж нет. С вами, мужиками, без сабли разговаривать нельзя. Всегда под рукой должна быть.

— Тогда носи как есть.

— Но не смотрится!

— Тогда сними.

— Олежка, а если на них сверху донизу так плотненько серебряные пластинки наклепать? Я у Бий-Султуна такие ножны видела.

— Знаешь что, Роксалана…

— Да, мой единственный? — перебила его спутница и одарила столь лучезарной улыбкой, что он вздохнул и сплюнул:

— Ладно. Найдете серебро — сделаю.

— Олежка! — Она наклонилась и чмокнула его в щеку. — Тария, доедай и пошли.

— Подождите, — распрямился Середин. — Ну-ка, встань.

— Да, дорогой? — довольная собой, вскинула брови девушка.

Олег протянул руки, накрыл ладонями ее груди, чуть потискал, слегка приподнял, отпустил.

— А каблуком по моське? — Улыбка Роксаланы сползла куда-то вниз, за ворот рубахи.

— Ты опять споришь, женщина?

— Ох, напросишься, Олежка, — покачала она головой. — Твое счастье, настроение сегодня не то.

— Ступай, милая, ищи, пока конкуренты не набежали.

Ведун допил кумыс, вернулся к горну, высыпал в него остатки угля из второго мешка и взялся за мех. Работы оставалось уже не так уж много: расковать сляб, равномерно разровняв металл по толщине, разрубить вертел и наварить получившиеся полосы параллельно друг другу.

— Нету ничего, — вернулась недовольная Роксалана. Следом Тария принесла охапку какой-то одежды и бросила перед юртой. — Слышишь? Нету нигде больше никакого серебра!

— Можно снять с моей шапочки, господин, — предложила Тария.

— Не нужно. Если хочешь сделать одну хорошую вещь, это не значит, что можно испортить другую. Роксалана, иди сюда.

— Чего, Олежка?

Ведун опять неторопливо и старательно ощупал ее грудь, отвернулся.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, милый, прежде чем я сверну тебе шею? — холодно поинтересовалась девушка.

— Да, дорогая, — кивнул Олег. — Ты мне еще понадобишься минут через десять.

— Через десять минут ты будешь уже чуть теплой тушкой. — Шамшер с шипением пополз из ножен.

— Встань чуть правее, — попросил Середин. — Корыто загораживаешь.

— Повернись ко мне и прими смерть как мужчина!

— Заканчивай цирк, Роксалана. — Олег снова загрохотал по наковальне. — Здесь нет посторонней публики. Лучше пояс пока сними, чтобы не поцарапать. Давай-давай, не крути зрачками.

Он подцепил светло-вишневую пластину клещами и кинул в воду.

— Тария! Тряпку какую-нибудь дай, что не жалко.

— Вот, господин, — на миг нырнув в юрту, вернулась с обрывком полотна кочевница. Судя по вышивке, когда-то оно было подолом рубахи.

Олег тщательно протер железку изнутри, поманил Роксалану:

— Иди-ка сюда.

— Олежка… — приблизилась она.

Середин кивнул, приложил нагрудник кирасы к ее телу:

— Ну как, в размер попал? Мужские ведь тебе не подойдут…

— Олежка-а!!! — Она обхватила ведуна за шею, прижала к себе, несколько раз крепко поцеловала. — Это мне, да? Чего же ты сразу не сказал, паразит?! Ну ты… Вот это да, Олежка. Эх, Джулии и Ксюшки нет, они бы умерли от зависти!