Макс Мах - Хозяйка Судьба

«Да, будет так!»

«Так и будет», — окончательно решил он.

Обширное пространство, ограниченное с одной стороны древними руинами, на границе которых находились сейчас Карл и его спутники, собравшиеся слева и справа от него, и приземистой темной пирамидой, находившейся прямо напротив них, было залито ровным лунным светом. Лимон и светлое дармское вино, и, возможно, немного серебра, но, впрочем, совсем чуть-чуть. Луна во второй четверти висела сейчас прямо над головой Карла, отражаясь в заросших камышами протоках, слева и справа обозначивших границы острова ярхов, и заставляя светиться темную зелень деревьев близко подступившего к искрящейся воде леса.

А на широкой вымощенной камнем площадке, прямо напротив Карла стояла Норна, за спиной которой застыли в молчании ее воины. Ярхов было не много, во всяком случае, не так много, чтобы бой с ними казался безнадежной затеей. Полторы дюжины крылатых людей, шесть или семь великанов, похожих на каменных троллей загорских легенд, да еще человек десять обычных людей, мужчин того типа, который встречался повсюду в Высокой Земле. Не много, но и не мало. Будущий бой — а то, что сражение неизбежно, Карл ни чуть не сомневался — легким быть не мог. Качество этих бойцов Карл успел уже оценить во Флоре.

— Ну, вот, Карл, мы и встретились, — Норна улыбнулась, но ее улыбка, скорее всего, была лишь данью человеческой привычке. Она была холодна и, на самом деле, равнодушна, и не сулила тому, к кому была обращена, ничего хорошего. — Ты ведь хотел этой встречи? Радуйся.

Норна изменилась. Не в первый раз, но зато самым решительным образом. От прежней роскошной женщины — Галины Нерис, например, или княгини Клавдии — в стоявшем сейчас перед Карлом существе осталось совсем не много. Даже то, женщина это или нет, можно было лишь угадать, но никак не знать наверняка. Природа ее магии по-прежнему оставалась для Карла неизвестной, однако, глядя на нее сейчас, он понял главное. Чем бы — или кем бы — ни являлась Норна на самом деле, долгое время она была лишена своей истинной силы. Во всяком случае, те женщины, которых знал Карл, даже самая близкая по времени маска «богини», Клавдия, не обладали и малой частью того могущества, которое он чувствовал в ней теперь. Почему так? Знать этого Карл, естественно, не мог, но интуиция подсказывала, что случившееся с Норной не является ни преображением, ни обретением, а означает что-то иное. Возможно, возвращение былой силы и власти?

«Что-то случилось в эти дни… Что?»

И выглядела Норна теперь иначе, и держалась и говорила. Она была высока — едва ли не выше самого Карла — и стройна. Даже кольчатые доспехи, как будто выкованные из матово светящегося в лунном свете старого серебра, не могли скрыть победительной силы ее нынешней красоты. Впрочем, красота эта была совсем иного сорта, чем у Галины Нерис или Сабины Альба. Это была красота телесной гармонии, которая одинаково впечатляет и мужчин, и женщин, и одинаково притягательна в тех и других. Правда, в жизни чаще встречаются все-таки юноши — атлеты и мужчины — бойцы. Однако художественное чувство Карла обмануть было сложно. Нынешняя Норна была сложена так, что телом ее, наверняка, залюбовался бы любой художник. И любой солдат, если он, конечно, хоть что-нибудь понимает в искусстве войны, должен был бы позавидовать ей и насторожиться, имея эту женщину своим противником. Однако вряд ли много найдется в Ойкумене таких мужчин, которые способны были бы полюбить ее или просто возжелать. Впрочем, речь сейчас, как остро ощущал Карл, шла не о любви и жизни, а о ненависти и смерти. Норна была холодна и откровенно смертоносна, и красота ее была красотой уничтожения и гибели.

— Любуешься, Карл? — Она уже не улыбалась, и, может быть, так было даже лучше.

— Оцениваю по достоинству, — холодно, в тон ей, ответил Карл, не собиравшийся вести с ней куртуазных разговоров. Она не была придворной дамой, и, уж тем более не являлась дамой его сердца, а он не кавалер был здесь и сейчас, а боец, встретивший старого беспощадного и смертельно опасного врага. Но и то сказать, беседа между ними, если бы она все же могла состояться, дорогого стоила, так что прерывать словесную дуэль Карл не хотел. Чем дольше они будут говорить, тем больше вероятность, что ему удастся узнать что-то важное из того, что известно Норне, но пока не известно ему.

— Ну, и как? — Тонкие губы дрогнули, но улыбка на них так и не появилась. — Ты уже все рассмотрел?

— Почти, — Карл действительно уже успел «освободить» Норну от серебряных лат и той одежды, что покрывала ее тело под броней, но увиденное ему не понравилось. Едва ли не впервые в жизни, его воображение оказалось бессильно восстановить детали. Ни усталостью, ни напряжением момента, объяснить случившееся Карл не мог. Оставалось предположить, что виною тому была особая магия Лунной Девы.

— Почти, — сказал Карл. — Но детали, как ты, вероятно, знаешь, мне не даются. Ускользают, и, я думаю неспроста.

— Неспроста, — повторила за ним Норна и, наконец, снова улыбнулась. — Разумеется, неспроста, Карл. Ведь все дело в деталях, не так ли?

— Так, — серьезно ответил Карл. — Значит, и с маэстро Окунем ты свела в свое время знакомство? Похвально. Он был выдающимся теоретиком искусства.

— Не заговаривай мне зубы, сладкоречивый Карл, — еще шире улыбнулась Норна. — Альтер Окунь здесь совершенно ни причем.

«Сладкоречивый Карл…» — выходило, что Норна знала о нем много больше, чем он о ней, и уж, совершенно очевидно, много больше, чем хотелось бы самому Карлу. Ведь «сладкоречивым» его называли в Линде так много лет назад, что и свидетелей тех дней давно не осталось в живых. Однако Норне было известно и это его прозвище тоже.

«С каких интересно пор?»

— У нее не растут на теле волосы, — «небрежно», ни к кому, как будто не обращаясь, сказала Дебора.

— Растут, — возразила ей Валерия своим гортанным клекочущим голосом, в котором уже отчетливо зазвучал боевой вызов хищника. — Она их просто бреет.

«Хорошая подсказка…» — теперь, когда Валерия «намекнула» на такую возможность, Карл тоже почувствовал запах Норны и удовлетворенно усмехнулся, но, впрочем, лишь про себя.

— У тебя интересная татуировка, — сказал он вслух.

— Вот, как! — улыбка превратилась в оскал. Глаза Норны сузились, а черные, как безлунная ночь, зрачки налились уже совершенно невообразимым мраком. — Ты видишь мою татуировку?

Разумеется, ее татуировки Карл видеть не мог. Он только почувствовал древний запах огня и цветной туши, и догадался, что руны и символы, вырезанные когда-то на коже Лунной Девы, и вновь проступившие на ней теперь, являются частью ее нынешней силы.

«Нынешняя сила…» — это было интуитивное прозрение, но Карл, как никто, умел ценить подсказки своей интуиции.