Игорь Ковальчук - Дорога к вечности

Эта мысль ее позабавила.

– Улететь с вами, что ли? – в шутку спросила она Эмиту.

– Да брось. Это в положении-то? Не думай. Тебя на драконе укачает – дракон нам спасибо не скажет, – обе пофыркали, представив себе подобную сцену.

– Слушай, а это правда, что он из числа разумных?

– Вполне разумный. Насколько я знаю, в армии заговорщиков таких совсем немного. Да и у Рэондо тоже… Правда, он вряд ли способен превращаться в человека, и не владеет магией. Но умен.

– И чем вы с ним собираетесь заняться?

– Да мы так, на подхвате. Полетать, посмотреть… Думаю, это долго не продлится, – ответила Эмита. – Сейчас лорды между собой передерутся за главенствующее место, и Рэондо их голыми руками возьмет. Научит их жить, а потом разберется и с Серым Орденом. Вот там будет сложнее.

– Да уж, – вздохнула Дайана. – Все как-то не могу поверить, что Руина нет.

– Опять нет, заметь. Думаю, он и теперь сумеет возродиться. Рано или поздно. Ведь на этот раз его убивали самым простым способом – без изысков, ударили зачарованным кинжалом – и все. Я вообще удивлена, как это он позволил себя прикончить. Его возрождению ничто не должно помешать. Мне почему-то кажется, что еще пара подобных случаев – и он привыкнет возвращаться с того света.

– Да типун тебе на язык, чтоб только это не повторялось, если действительно закончится хорошо.

– Ладно тебе, – вмешалась Амаранта, довольная, что настояла на своем. – У дяди уже есть две гробницы. Пусть доведет их число хотя бы до пяти. И вообще… Это же так классно – идешь вдоль аллеи, а по обе ее стороны тянутся твои гробницы. Оформленные в любых, самых изысканных стилях…

– Мара, шуточки у тебя, – грустно произнесла Моргана. Но больше ничего говорить не стала – оперлась на руку Эвердейла и вышла.

Они вместе спустились по длинной и широкой лестнице в небольшой сад, который втиснулся между стенами, башнями и постройками. Здесь росло гораздо больше овощей, чем цветов: привязанные к теплой стене с деревянными крюками, зацветали помидоры, вился по частой сетке горох, даже под картофель было выделено несколько длинных гряд. На самом деле сад этот занимал площадь хорошего парка, просто по необходимости вытянулся и петлял, забивая любой свободный клочок места в цитадели.

Правда, как в любом хорошем садике, здесь имелись скамейки и прудики с водой. Возле такого прудика они и присели.

– Не обижайся на Монтале, – сказал Эвердейл. – Она просто стесняется.

– Меня?

– Всей ситуации. У нее никогда не было матери… На самом деле ей просто обидно, что ее оставили на воспитание чужим людям. Умом она понимает, что ты не виновата. А сердцем… Словом, ей тяжело.

– Я виновата, – грустно ответила Моргана. – Тогда мне следовало лучше держать себя в руках. Понимаешь, ударилась в панику, стала себя жалеть, рисовать всякие ужасы, накручивать, а в результате все закончилось срывом и… словом, с психикой было не все в порядке. Надо было… Ради детей. Если б я была в сознании, в здравом уме, они не отправили бы вас куда попало.

– Господин Арман, помнится, разъяснял, что нас с сестрой перепутали. В тот мир должны были отправить меня, а ее – в Провал. Наверное, так было бы лучше. Впрочем, я благодарен, что меня пристроили к моим… к моим приемным родителям.

– Ты их любишь, верно?

– Очень. Но это не помешает мне полюбить тебя.

Моргана вздохнула.

– А Монтале? Она сможет?

– Думаю, да. Дай ей время.

Женщина опять вздохнула, но на этот раз посмотрела на сына взглядом, в котором плясали едва заметные искорки.

– Я опасаюсь за нее. Она кажется мне такой же бешеной, как и Амаранта.

– Не верь впечатлению. Монтале отлично знает, когда надо быть бешеной, а когда высчитывать каждый шаг. У нее были возможность и время, чтоб научиться жить. Ты же слышала ее историю.

– Да. Это ужасно. С другой стороны, я восхищаюсь ею. Наверное, она именно такая, какой хотела бы стать я.

Эвердейл немного помолчал, будто раздумывая, после чего нагнулся к матери и негромко спросил:

– Что же тебе мешает?

– Ну, оставь. Монтале – это Монтале, а я – это я. Меня так воспитали…

– Ты так привыкла, – закончил за нее сын. – Но ты бессмертная. Тебя не должны ограничивать никакие привычки, потому что твои возможности изменять себя не скованы временем. Впрочем, и за смертными я никогда не признавал право быть рабами своих привычек. Здесь вопрос лишь в том, захочешь ли ты сама измениться.

Моргана взглянула на него с улыбкой, довольно бледной, но искренней и даже немного польщенной. В ее взгляд вернулась жизнь, то сияние души, которое делало ее такой привлекательной.

– Ты вырос в Провале, однако убеждаешь меня добиваться чего-то большего, чем роль жены и матери?

– Я уважаю жен и матерей. И я очень уважаю женщин, которые способны на большее, чем роль жены и матери. Уверен, ты сможешь, а значит, не стоит тратить времени.

– Смогу – что?

– Ну, к примеру, заняться магией.

Молодая женщина густо покраснела.

– И ты туда же… Признаюсь тебе, уже некоторое время назад я начала учиться магии. Правда, кажется, у меня не слишком хорошо получается…

– А ты ориентируешься на успехи Руина, которые он делал в свое время? Или на чьи-то другие? – заинтересовался Эвердейл. Как только разговор перешел в деловую сферу, у него сразу вспыхнули глаза, и на лице появилось особое выражение, придавшее ему некоторое сходство с гончей, взявшей след.

– Ну… Да…

– Не стоит. Каждый человек осваивает искусство магии по-своему. Если у тебя вообще хоть что-то получается, значит, ты можешь быть магом. Что говорит учитель?

– Что у меня все идет неплохо.

– Ну, вот видишь!

– И ты считаешь, женщина может быть абсолютно независимой, если ее с детства учили совсем иному?

– Моя мама… моя приемная мама – человек очень самостоятельный. А уж о сестре я и не говорю. Тебе следует по-другому взглянуть на собственную жизнь.

Длинные черные ресницы пригасили свет синих глаз Морганы. Несколько мгновений она смотрела на траву, пробивающуюся рядом со скамейкой – свободный кусочек земли еще не успели тщательно выполоть и посадить что-нибудь полезное вроде редиски или лука.

– Наверное, ты прав. Наверное, здесь корень всех бед. – Но что она имела в виду, категорически отказалась объяснить.

Перед выступлением армии мужчины семейства Арман устроили оставляемых женщин в форте, скукожившемся на вершине горы над самым обрывом. Так уж был устроен этот пятачок крепкой скалы, что подойти к нему можно было лишь по узенькой, простреливающейся со всех сторон дороге, а надежду, к примеру, вскарабкаться к стенам по скале можно было оставить сразу. Поскольку снабжение этого огрызка цитадели Саувир было затруднено размерами дороги, в крепости при любой возможности накапливали запас провизии. Теперь в обширных кладовых хранилось столько еды, защищенной магическими средствами от порчи, что гарнизон из пятидесяти человек смог бы без труда держаться здесь года три, а то и четыре.