Роберт Скотт - Ореховый посох

Стивен заставил себя не думать об этом — он избавлялся от этого ощущения, как избавляются от избытка адреналина в крови, стараясь успокоиться и глядя на невысокие холмы, тянувшиеся по обоим берегам реки. Вскоре он заметил впереди скалистую гряду, крутые склоны которой, обрамляя глубокую долину, поросли сосняком. Эти сосны торчали так высоко над рекой и так упорно, под такими странными углами карабкались по скалам, что показались ему совершенно неуместными.

Эта картина еще долго стояла у Стивена перед глазами, когда и скалы, и обрыв, заросший соснами, давно скрылись из виду.

Эти два десятка сосен вдруг представились ему неким собранием дорожных указателей, вот только указывали они во все стороны сразу, а стало быть — в никуда. И Стивен, не совсем еще понимая, зачем ему это, постарался как следует запомнить и это место, и эти странные «дорожные знаки».

А через двенадцать дней они достигли входа в ущелье.

— Сними башмаки, — велела Брексан, с трудом стаскивая с себя промокшую обувь, — и плащ тоже развяжи, пусть уплывает.

Они пока не так долго пробыли в воде, но холод уже давал себя знать. Версен к тому же выглядел весьма неважно: лицо осунулось и было бледным как у покойника, а глаза красные и взгляд затравленный. Брексан изо всех сил старалась его подбодрить, хотя и сама несколько отупела от холода и усталости. Пальцы у Версена так дрожали, когда он попытался развязать тонкие шерстяные завязки плаща, что ей пришлось ему помочь.

— Ты держишься отлично, молодец, — внушала она ему. — Только нельзя стоять на месте — нужно все время двигаться, плыть, тогда и не будет так холодно.

Ей и самой очень хотелось в это верить, но в душе она очень сомневалась, что они сумеют приплыть хоть куда-нибудь. Холод уже пронизывал ее до костей: еще немного, и тело начнет неметь, станут притупляться чувства, путаться мысли... А этот великан-ронец вряд ли сумеет помочь ей, так что нужно самой придумывать, как выпутаться из столь опасного положения.

Тщетно пытаясь освободиться от одежды, Версен чувствовал, что ноги уже почти отказались ему повиноваться. Мысленно он старался представить себе, как брыкается и бьет по воде руками, чтобы удержаться на поверхности, но, опустив лицо в воду, увидел, что ноги почти не шевелятся. И заставить их двигаться он был не в силах. Правая нога лениво описывала круги, вряд ли способные помочь ему удержаться на плаву, а левая, скрученная судорогой в холодной осенней воде, безжизненной палкой указывала куда-то вниз, в глубину, время от времени непроизвольно дергаясь из стороны в сторону, как маятник у сломанных часов. И Версен признался дрогнувшим голосом:

— Ноги у меня совсем не работают, Брексан. Никак не могу заставить их двигаться.

— Ладно, хватайся за меня, — предложила она, сама не зная, как ей удастся удержать их обоих на плаву.

Исполненная решимости, она положила безжизненные руки Версена себе на плечи и, случайно коснувшись его лица, невольно поморщилась: ей показалось, что оно страшно холодное, холоднее, чем вода вокруг.

Стараясь не терять присутствия духа, Брексан бодро заявила:

— Ну, вот так-то лучше. Теперь ты в безопасности, бычок. Тебе так удобно?

— Нет. — Версен попытался снять свои руки с ее плеч, но у него не хватило сил. — Я же тебя утоплю! Ты уж спасайся сама. Ты должна спастись!

— Послушай, бычок, — ласково сказала Брексан, — мы с тобой либо оба спасемся, либо оба потонем.

Она понимала, что холод уже туманит ей мозги, потому что упоминание о возможной гибели ужом заползло в душу, но по-настоящему ее не встревожило, как не вызвало тревоги и то, что им, возможно, придется вскоре сдаться — просто лечь на спину и закрыть глаза... Сердито тряхнув головой, Брексан сразу почувствовала себя лучше и даже действительность стала воспринимать яснее.

Теперь все свое внимание она сосредоточила на северной стороне горизонта. «Фалканская танцовщица» уже почти скрылась из виду, так что вряд ли их кто-то услышит, даже если они и захотят позвать на помощь.

Проклятый купец! Брексан очень жалела, что не выворотила ему наружу все кишки, а лишь полоснула украденным ножом по его жирному брюху. Рана, конечно, пустяковая и скоро заживет; нет, надо было все-таки прикончить этого мерзавца, раз уж представилась такая возможность!

На мгновение ей даже подумалось: а может, лучше им было остаться там, в тесном вонючем трюме, прикованными цепями к балке под кубриком? Сидеть там было ужасно, однако по сравнению с их теперешним положением даже наручники и цепи казались более привлекательными. И Брексан вспомнила, как успокаивающе подействовало на нее прикосновение ног Версена, когда они переплелись с ее ногами, хотя лицо его видеть в эти мгновения она не могла. Нет! Если уж им суждено умереть, они, по крайней мере, умрут свободными!

А теперь они совсем переплелись телами. Версен обнимал ее за плечи, а его длинные ноги, как-то судорожно подергиваясь, били ее по лодыжкам, мешая плыть, из-за чего оба время от времени с головой погружались в воду.

Побережье Роны далеко на востоке, до него им плыть дня два, не меньше. Брексан чуть не рассмеялась вслух. Еще четверть авена, и от них с Версеном останутся лишь неясные воспоминания.

«Интересно, — думала она, — а наши тела утонут или так и будут плавать в этих холодных водах?»

Ей, конечно, хотелось надеяться, что вскоре их тела все же выбросит на берег — страшно, если они найдут свой конец на дне морском, медленно опускаясь все ниже, ниже и неловко кружа в подводных водоворотах. Чтобы в итоге обрести вечный покой в самой глубокой части Равенского моря, куда опасаются заплывать дружелюбные рифовые рыбки и где рыщут в поисках пищи только самые примитивные и жестокие морские существа.

Внезапный приступ эгоизма вдруг пробудил в ней надежду, что этот огромный ронец утонет первым. Тогда, наверное, это путешествие на дно морское не покажется ей столь ужасным...

Воображение Брексан до такой степени разыгралось, что ей стало страшно. Заставив себя вернуться к реальной действительности, она подтянула Версена повыше и ласково сказала ему:

— Давай, бычок, шевелись хоть немного. Нам надо плыть. Работай ногами, бычок. Попытайся!

— Да-да, конечно, я постараюсь, — пробормотал Версен и тут же набрал полный рот воды и чуть не захлебнулся.

Однако работать ногами он так и не смог. Чувствуя, что голова его начинает бессильно клониться вперед, Брексан поднырнула под него и, высвободив одну руку, подхватила его под подбородок, стараясь держать его лицо над водой и защищая от волн.

— Выше голову! — велела она. — Со всем остальным я уж как-нибудь сама справлюсь. Неужели ты даже собственную башку над водой держать не можешь?