Вадим Панов - Запах страха

Сундук появился в самом центре ямы. Большой, не меньше двух ярдов в длину, скованный железом, он стоял восхитительным трофеем и притягивал к себе взгляды археологов.

– Сахар! Мурза! Мы сделали!

Кровь, убийства, сомнения – все позабылось вмиг. Ведь перед ними лежало богатство, легендарные сокровища Степана Разина! И какая теперь разница, чего стоило добраться до них? Мы это сделали!

Они одновременно спрыгнули в яму.

Леший продолжал приплясывать. Безумно хохочущий Сахар обнимал Глыбу. И лишь Мурза смотрел не на сундук, а на потерявшего сознание Крохина.

Заморыш не выдержал. Всего мгновения не хватило ему, чтобы достойно встретить триумф. Произнеся последние слова и увидев последнее убийство, Виктор упал в обморок и теперь мешком валялся на земле. Веселящиеся археологи не смотрели на слабака, все их внимание было приковано к сундуку. А вот Сергей, бросив на вожделенное сокровище всего один взгляд, наклонился и расстегнул на Крохине куртку.

– Оставь! – махнул рукой Глыба. – Сам очухается.

– Я хочу знать, кто он на самом деле, – буркнул Мурза, удивляясь своему хладнокровию.

– Зачем?

– Затем, что мы только что убили четырех человек.

Глыба замолчал. Сахар перестал смеяться, а Леший – приплясывать. Опомнились?

– Я хочу все знать об этом парне.

Если и опомнились, то ненадолго.

– А я хочу покопаться в золоте!

Леший наступил на руку мертвого бродяги, весело выругался и подошел к сундуку, помахивая заботливо припасенной фомкой.

– Пожалуй, – согласился Сахар. – Парень никуда не денется.

– Золото тоже. – Мурза достал паспорт Виктора и принялся перелистывать страницы. – Начинайте без меня, я скоро.

– Не задерживайся.

Пистолетным выстрелом щелкнул сломанный замок.

– Монеты, мужики! Золото!

«Крохин Виктор Константинович…» Прописка… «Москва…»

Мурза вернул паспорт в куртку, ощупал другие карманы и достал брелок в форме уха. Металлическая игрушка, правда, очень искусно сделанная. У нее тоже есть секрет? После диковинного ножа и проведенного ритуала Сергей стал серьезнее относиться к происходящему. Если ухо что-то значит для Виктора, то пусть объяснит – что. А если просто игрушка, то подумает, что потерял, и забудет. Мурза положил брелок себе в карман и провел рукой по груди Крохина, нащупав висящий на цепочке цилиндр.

«А это что еще такое?»

– Мурза, смотри, какая красота!

– Иди посмотри!

Странно, но идти не хотелось. Совсем не хотелось. Показалось, что за спиной кто-то есть. Мурза обернулся – никого.

«Что происходит?»

«Уходи…»

«Что за ерунда?»

Не голос, нет, совсем не голос. Скорее – мысль. Незримый некто шептал мыслями:

«Уходи…»

– Ты идешь?

– А то мы без тебя все поделим!

Он хотел запустить руки в сокровища Стеньки Разина, мечтал об этом больше всего на свете, но… не мог.

Мурза сглотнул. Бросил взгляд на распростертого Крохина, снова на друзей. На сундук. На трупы. На окровавленные руки, которыми Глыба и Леший вынимали из сундука украшения. Он разрывался и не понимал, что происходит. Момент триумфа, победа, пойманная за хвост удача, и… и совсем не хочется наслаждаться всем этим.

Из-за убийства? Или из-за странного шепота?

– Чего рожа кислая? – удивился Сахар.

– Я схожу за тачкой, – через силу произнес Мурза. – А вам советую вспомнить, где лопаты. Все-таки в яме не только золото.

Леший огляделся с таким видом, словно только что заметил мертвецов.

– Правильно! – Глыба вернулся к перебору сокровищ. – Тащи тачку.

Мурза вылез из ямы и быстро пошел к лагерю.

«Что происходит, черт побери?! Я должен быть с ними! Я должен смеяться как безумный и подбрасывать в воздух золото. А я…»

Но с каждым шагом по направлению к лагерю на душе становилось спокойнее.

«Я поступил правильно!»

«Почему?! Ладно. Выпью водки и успокоюсь».

Надо взять бутылку к яме. Выпить там, на месте победы. За удачу.

Цитадель, штаб-квартира

Великого Дома Навь

Москва, Ленинградский проспект,

27 сентября, среда, 09:03

То, что эта встреча состоится, Сантьяга понял еще ночью, когда получил от «ласвегасов» сообщение об инциденте на Автозаводской. Но комиссар ждал масанов раньше, часов в шесть или семь утра, они же явились к девяти. Однако на их настроении задержка никак не сказалась: злость, ярость и негодование били через край. У епископов. Федот Носферату, довольно высокий для своего клана масан, непрерывно кривил губы, от чего его лицо – а Носферату и так никогда не считались красавцами, – становилось похожим на отвратительную маску. У боевого лидера клана Треми и одного из самых преданных Сантьяге масанов, епископа Захара, то и дело раздувались ноздри, смотрел Треми исподлобья, ощетинившись, словно дракон перед битвой. [22] Чуды неоднократно указывали, что выражение «ощетиниться, как дракон» неприменимо к покрытым чешуей рептилиям, тем не менее оно прочно укоренилось во всех без исключения языках Тайного Города. Знаменитый лингвист Крубак Турчи высказал гипотезу, что повсеместное использование данного выражения обусловлено привычкой драконов угрожающе взбрыкивать перед сражением большим темечковым гребнем (см. монографию «Языковые игры прошлого и современности» стр. 514–528). И только кардинал клана Носферату, старый и опытный Афанасий, старательно демонстрировал холодную сдержанность.

Процедив короткие приветствия, масаны расселись за столом, и Сантьяга, не теряя времени, перешел к печальной теме:

– В первую очередь, господа, я хочу выразить клану Носферату и клану Треми свои самые искренние соболезнования. – Вампиры молча качнули головами. – Вчерашнее происшествие…

– Убийство, – поправил комиссара Федот. – Хладнокровное и безжалостное убийство. Вполне возможно – провокация рыжих или зеленых.

– Нам ничего не известно об обстоятельствах дела, – мягко произнес Сантьяга. – Но Темный Двор гарантирует, что убийца будет найден и наказан. Во-первых, потому, что подданных князя нельзя безнаказанно трогать. Во-вторых, потому, что меня вчерашний инцидент задел не меньше, чем вас. И, в-третьих, скажу цинично: мне не нужны проблемы с кланами, которые обязательно возникнут, если мы не отыщем преступника.

Несколько столетий назад семья Масан раскололась: одни вампиры признали Догмы Покорности, другие, обитающие за пределами Тайного Города, жили своим умом, точнее, своей злобой и жаждой . И многие молодые масаны считали, что жизнь под пятою Темного Двора унижает гордость древней семьи.