Маргит Сандему - Ангел с черными крыльями

Воцарилась напряженная тишина.

«Здесь кто-то есть кроме нас, — подумала Тула. — Кто-то выжидает. Выжидает, чтобы нанести удар. Прислушивается. Наблюдает. Угрожает в своей настороженности. Гнев теперь изолирован — но он где-то здесь. Я вижу, что Хейке тоже чувствует напряженность этой тишины, он понимает, что это значит…»

Тула инстинктивно придвинулась поближе к Винге, словно ища у нее защиту. Она пыталась скрыть от Хейке свой агрессивный взгляд.

Но он заметил ее осторожное движение в сторону Винги.

— Как твои дела, Тула? — мягко и дружелюбно спросил он.

— Спасибо, хорошо, — вежливо и равнодушно ответила она.

«Мне было хорошо, — подумала она, — до того, как вы пришли… Поэтому мне не нравится твой спокойный голос, Хейке. Гораздо лучше, когда ты сердишься».

Но и его гнева она тоже боялась. Ей казалось, что она не вынесет гнева Хейке.

Она нащупала лежащую в кармане флейту. Ей нужно уйти и упражняться. Немедленно, пока она не забыла мелодию…

— Мне… нужно выйти, чтобы заняться курами.

— Хорошо, пойдем вместе!

Черт побери!

Но кто-то подстрекал ее к сопротивлению. Поддерживал ее. «Не сдавайся, Тула, ты способна дать ему отпор!»

Как чудесно чувствовать, когда тобой довольны! Иметь сильного союзника в борьбе с Хейке! И, разумеется, в борьбе с Вингой, хотя она вовсе не была опасной. Врагом ее был Хейке.

Но ее ли он был врагом? Не был ли он врагом той скрытой силы?

«Он опасен, Тула! Не позволяй ему перетягивать тебя на свою сторону! Он принесет нам беду, этот Хейке, держись от него подальше! Уходи отсюда!»

— Э-э-э… Мне нужно еще в отхожее место…

— Прекрасно, — сказала Винга. — Тогда пойдем вместе, мне как раз тоже нужно туда. Пошли же!

Она взяла Тулу под руку, и они вышли.

Потом куры получили свой завтрак. На этот раз ее сопровождал Хейке. Воздух просто содрогался от злости, казалось, еще немного, и ударит молния.

— Я обещала одной подруге навестить ее сегодня утром, — сказала Тула.

«Браво, моя девочка», — услышала она голос внутри себя. И облако удовлетворенности окутало ее.

— Конечно, навести ее, — ответил Хейке. Слава Богу!

— Но… — продолжал он. — Но может быть, ты останешься и посмотришь, какие мы привезли тебе подарки? Это не потребует много времени.

«Не оставайся, Тула! Не заходи в дом! Не слушай этого идиота!»

И снова это был голос внутри нее.

Но Винга уже взяла ее за руку и повела в дом. Сопротивляться этому было бы неприлично.

Горечь и недовольство разрывали ее на части. И в то же время ей хотелось взглянуть на подарки, как и всякой шестнадцатилетней девушке. Сознание ее было раздвоенным, в ней жили сразу двое.

Ей подарили удивительно красивую ночную рубашку, которую выбирала Винга, обладавшая отменным вкусом.

— Можно мне примерить ее? — спросила она, на миг позабыв про злобный голос, которому она с такой охотой подчинялась.

— Потом примеришь, — ответил Хейке. — Сначала я хочу кое о чем с тобой поговорить.

Сознание ее снова заволоклось грозовыми тучами. Но она не могла отказать ему.

Хейке расспрашивал о ее жизни, и она беспечно, со смехом, отвечала ему, кипя при этом яростью.

«Только бы мне не забыть мелодию!..»

Она заметила, что стала отвечать невпопад. Она сознательно старалась не касаться темных сторон своей жизни — ведь у Тулы было что-то вроде совести, которую невозможно было заменить салонной вежливостью. Но теперь она начала терять контроль над своими ответами, она чувствовала себя смертельно усталой, и остаток ее внимания был прикован к мелодии, грозящей исчезнуть из ее памяти.

Наклонившись вперед, Хейке взял ее за руки.

— Дорогая Тула… Ты испытываешь трудности? Усилием воли она взяла себя в руки.

— Я? Нет! Абсолютно никаких трудностей! Ее слова не произвели на него никакого впечатления. Выражение его лица стало суровым.

— Испытываешь, Тула. Ты находишься в чьей-то власти. Что с тобой?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, дядя Хейке.

— Милая Тула, — вмешалась в разговор Винга, до этого сидевшая молча. — От Хейке ничего не скроешь! Ты ступила на опасный путь. Расскажи нам, что происходит.

Ах, каких усилий ей стоило бросить на них детски непонимающий взгляд!

— Ничего не происходит, — сказала она. — Я не понимаю, о чем вы говорите. В настоящий момент я немного не в себе, но разве девушки моего возраста не все такие?

— Ты права, — сказал Хейке. — Но с тобой дело куда серьезнее. Ты когда-нибудь слышала про мандрагору, Тула?

— Мандрагору Людей Льда? Слышала. Где она?

— Здесь. В этой комнате. Она на мне. И она всегда предупреждает меня об опасности. И знаешь, Тула, теперь активность ее колоссальная! Она скрючивается и изгибается, тем самым давая мне понять, что здесь, в этой комнате, находится нечто совершенно непотребное. Ты ведь знаешь, что это, не так ли?

Туле удалось выдавить из себя пару слезинок.

— Я ничего не понимаю, — всхлипнула она. — Ничегошеньки!

Хейке, до этого сидевший на другом конце стола, поднялся и подошел к ней поближе. Тула молниеносно вытащила из кармана флейту и, заложив за спину руку, незаметно опустила инструмент в дровяной ящик, стоящий возле кафельной печки. Она проделала все это инстинктивно, почти не думая.

Присутствующие заметили ее движение, но оно было таким быстрым, что невозможно было определить, что именно она сделала, тем более что все это происходило под столом.

— Встань-ка, Тула, — все так же дружелюбно сказал Хейке, но в его желтых глазах сверкнула решимость.

Желтые глаза… Где она в последний раз видела их?

Эти глаза приказали ей тогда забыть мелодию?..

У нее не было времени на размышление. Винга мягким движением руки заставила ее подняться.

— Ты должна понять, Тула, — сказала она спокойно. — Хейке считает, что ты подчиняешься чужой воле. И он знает чьей.

Тула в отчаянии переводила взгляд с одного на другого.

— Но… но я не понимаю, о чем вы говорите!

— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, кто стоит за твоим странным поведением? — все так же мягко спросил Хейке.

— Нет! — воскликнула Тула, не дав ему договорить. — Я не считаю, что веду себя странно, я совершенно нормальна!

Хейке сделал вид, что не слышал ее возгласа.

— Вопрос состоит только в том, как ты попала под его влияние. Что же произошло?

Он снял с себя мандрагору. Впервые Тула увидела ее, и ей пришлось тут же опустить глаза, чтобы никто не заметил ее взгляда. Ни один «меченый» не мог скрыть своего вожделения по отношению к мандрагоре Людей Льда. Для них это был символ власти, к которой они испокон веков стремились.

Но Тула была теперь в ином положении. Как «меченая», она, конечно, желала завладеть ею. Но как подчиненная власти другого, она боялась ее как чумы.