Маргит Сандему - Дом в Эльдафьорде

Внутренность дома уже не казалась такой уютной.

И ему захотелось вниз, в опрятную кухню Сольвейг. Но там был Терье, а встреча с ним не привлекала.

Сев на скамью, Эскиль принялся строить планы. Он должен забрать отсюда Сольвейг и ее сына. Домой, в Гростенсхольм. Он по-прежнему твердо верил в то, что его отец Хейке может вылечить любую болезнь. Эскиль просто закрывал глаза на то, что это было не так. Конечно, определенные болезни он мог излечить своими целительными руками. Но у него были и неудачи! И немало.

Точно так же, как и у Тенгеля Доброго. Он тоже был целителем. Но разве он смог помочь своей любимой Силье, когда у нее на ноге появилась раковая опухоль?

Нет. Вряд ли стоило надеяться на то, что Хейке смог бы вылечить маленького Йолина.

К тому же у Эскиля были подозрения, что уже слишком поздно. А ведь им предстоял долгий, утомительный путь домой. Мальчик не вынесет этого.

Но обо всем этом Эскиль не хотел думать всерьез. Вместо этого он смотрел легкомысленно на предстоящие трудности и строил планы на будущее. Он поселит Сольвейг и Йолина в маленьком домике в Гростенсхольме, и они будут жить там. Она могла бы, к примеру, работать на кухне в имении…

Нет, нет, опять он занимается благотворительностью! У многих в роду Людей Льда была такая склонность. Спасать несчастных и давать им потом какую-нибудь посильную работу… Нет, фи, как он мог только думать об этом! Хотя в его рассуждениях и была доля истины. Большинство в роду Людей Льда почитали для себя за честь оказывать помощь другим. Но существовала опасность разыгрывать из себя доброго самаритянина, а то и вообще героя! К счастью, у большинства из рода Людей Льда было развито чувство самоиронии, и они способны были высмеивать свое показное рвение.

Сольвейг не годилась для того, чтобы ее кто-то опекал. Это была прекрасная, зрелая женщина, до болезни ребенка наверняка обладавшая незаурядным чувством юмора.

Но могла ли она радоваться чему-то теперь?

Он напряг слух… Нет, ничего.

Самое лучшее было лечь теперь спать. Комната уже погружалась в сумерки, он шел наощупь, с трудом различая очертания предметов. Вот здесь была дверь… Вот он вышел в коридор…

Эскиль проверил, заперта ли наружная дверь. Потом направился в свою маленькую, красивую спальню.

Дверь не запиралась на ключ?

Но зачем ее запирать? Он ведь один в доме!

Едва подумав об этом, он почувствовал, как по спине у него поползли мурашки.

Он долго лежал на спине, подложив руки под голову, уставясь на потолочные балки, едва видимые в темноте. И ему казалось, что кто-то смотрит на него. Ему казалось, что какое-то существо стоит, наклонившись, на втором этаже и смотрит на него через пол — или через потолок, словно потолочные балки были прозрачными.

Он быстро отвернулся к стене.

Но это не помогло. Может быть, это существо спустилось сейчас вниз, стоит позади него на полу и смотрит на него?

Эскиль раздраженно повернулся в обратную сторону и со страхом уставился в темноту. А ведь он был не из пугливых!

Дома в Гростенсхольме… Конечно, он слышал о призраках, в свое время проживавших в доме. Он как-то спросил мать, живут ли они теперь там. «Конечно, нет!» — возмущенно ответила Винга. «Действительно, они жили здесь во времена Ингрид и Ульвхедина. И мы с Хейке призвали их на помощь, чтобы избавиться от господина Снивеля». (Она ни словом не обмолвилась о жуткой кровавой расправе, о которой знали только она и Хейке). «Но с тех самых пор, Эскиль, ноги их здесь не было!»

Винга могла врать с чистой совестью. Говоря все это, она видела их. Видела иронические усмешки толпящихся в дверях призраков.

Но призракам настолько хорошо удавалось избегать Эскиля, что он даже не догадывался об их присутствии.

В Гростенсхольме, кишащем чудовищами и уродами, он чувствовал себя в безопасности. Теперь же он был один в доме.

Именно здесь…

Он почти уже заснул, когда что-то заставило его вскочить с места. Он услышал стук, тяжелый и глухой стук в доме.

Некоторое время он лежал, словно парализованный, прислушиваясь к тишине, и постепенно пришел к заключению, что этот стук мог присниться ему во сне.

И тут он снова замер.

В беспредельной тишине, между затихшей ночной землей и темным небом, послышался слабый, слабый звук.

Крысы? Или мыши?

Нет. Эти шорохи… Казалось, кто-то шарит безжизненными руками по стенам и по двери, ища вход.

Эскиль лежал в постели, словно бревно, не шелохнувшись, напрягая до предела слух и уставясь глазами в темноту. Он едва осмеливался дышать, так что его вздохи напоминали прерывистый шепот.

Снова слабое царапанье.

Внутри или снаружи?

«Не надо подзуживать самого себя, Эскиль, это всего лишь мышь!» Мышь? Такая целенаправленная?

Чьи-то руки ощупывали стены, искали что-то вполне определенное, хотели проникнуть внутрь.

Им нужен был Эскиль?

Кто-то узнал, что он ночует в этом доме? Кто-то почуял его присутствие? Или, может быть, видел, как он входил в дом?

Господин Йолин? Знавший, что Эскиль явился сюда за сокровищами?

«Не будь идиотом, Эскиль, не давай страху свести тебя с ума! Думай! Думай о чем-нибудь другом, заткни уши, залезь под одеяло, но думай!

В доме никого нет, в доме никого нет!»

Внушение подействовало. Больше он ничего не слышал. Скорее всего, он это внушил себе. Он слишком напряженно слушал.

«Что я буду делать завтра? Да, я немедленно начну искать клад, мне не хочется торчать здесь слишком долго! Не стоит терять время! И я не собираюсь делать глупости, как это делали другие кладоискатели.

Я не собираюсь расставаться с жизнью.

Следует поступать обдуманно, а не полагаться на случай».

Наверняка здесь была какая-то путеводная нить, которую обнаруживали остальные. Значит, и он должен ее найти.

Сколько человек здесь погибло? Он никогда всерьез не задумывался над этим. А сколько пропало без вести?

Трое, разве не так? Одна женщина, молодой парень и… да, какой-то мужчина, живший задолго до рождения Сольвейг. Эти люди должны были где-то находиться, ведь не растворились же они в воздухе.

Эскиль вздрогнул, снова услышав слабый звук.

Так близко?

Значит, вход был найден? В его комнату?

«Идиот! Успокойся, Эскиль, ты ведь не веришь в страшные истории! Ведь ты из рода Людей Льда!»

Он снова успокоился.

Он досадовал на то, что не спросил у Терье, где именно погибали все эти люди. Впрочем, Терье не следовало спрашивать об этом. Эскиль знал только о том, где погиб Мадс. «Он лежал мертвый перед дверью». Возможно, он пытался выйти наружу, но на него кто-то напал.

Кто же?

Терье? Нет, ничто не говорило в пользу этого.

А разве еще один человек не бал найден мертвым в коридоре? С выпученными глазами? Да, это был последний, кто проживал здесь. А жена его бесследно исчезла.