Маргит Сандему - Дом в Эльдафьорде

Яблоки, Йолин Йолинсон, защита от всего на свете… Вот о чем он говорил в бреду, если верить Сольвейг и Терье.

Глядя на присутствующих, он чувствовал, как в нем нарастает нетерпение. Их пустая болтовня досаждала ему, он хотел попросить их замолчать, чтобы продолжать обдумывать свои мысли.

И тут закричал маленький Йолин.

Сольвейг быстро встала. Девушки с любопытством уставились на нее, а она с мольбой посмотрела на Эскиля.

Он моментально среагировал.

— Могу я быть удостоен чести проводить вас домой, девушки? — галантно произнес он. Обе они восторженно хихикнули, а Терье пришлось пересесть за кухонный стол.

Вид у Терье был сердитый.

Спускаясь вниз по холму, Эскиль подумал: «Мне нужно договориться о встрече с Ингер-Лизе. Но как?»

Он не понимал, почему это было так важно для него. Собственно говоря, она уже надоела ему. Но мотив этой встречи был совершенно скрыт от него — хотя в действительности все было совершенно очевидно!

Ему не удалось переговорить с ней наедине, Мари была как пиявка. И они расстались, туманно пообещав друг другу: «Мы скоро встретимся, не так ли?»

Он направился обратно. Вся деревня была расположена на холмах. И он вскоре заметил, насколько ослаб после болезни.

Да, сколько же он проболел? Он забыл об этом спросить. Терье сказал, что много дней. Может быть, ему следует заплатить больше? Терье не из тех, у кого можно жить бесплатно.

Взгляд его осторожно скользнул в сторону Йолинсборга. Он находился там, где могли быть спрятаны сокровища!

«И сокровища были сокрыты навсегда в первой крепости Йолина». Или что-то в этом роде, он точно не помнил.

«Яблоки…» Разумеется, это означало только то, что записи лежали под яблоками.

Что он еще бормотал в бреду?

«Йолин Йолинсон?» Да, но…

Ха! Вот оно что! Да, конечно, так оно и есть!

Он ускорил шаги. «Господин Йолин построил свой дом в месте, защищенном от ветров и непогоды».

Так оно и есть! «Чтобы жить спокойно, поскольку он страдал ревматизмом…»

Он был уверен в том, что и другие кладоискатели знали об этом. Но было и еще кое-что! Наверняка об этом было написано на обложках, которые Эскиль не стал брать, думая, что там ничего не говорится о Йолинсборге.

Ему снова нужно было пойти туда.

Но не одному! Ни за что он не пойдет туда один!

Поэтому он направился прямо в усадьбу Терье. Он обещал Терье сразу же рассказать обо всем, если ему удастся напасть на след. И вот теперь он обнаружил кое-что…

Но, едва подойдя к двери, он услышал, что в доме что-то происходит. Что-то неприятное.

Эскиль медлил, ему вовсе не хотелось вмешиваться в их семейную жизнь. Но, услышав, отчаянный вопль Маленького Йолина, он вошел в дом.

Все трое были в комнате Йолина, и Терье, не обращая внимания на плач мальчика и дикий страх Сольвейг, кричал:

— Мальчишка был спокойным последние дни. У тебя есть еще! Дай ему снадобье, говорю тебе! Дай, пока у тебя есть еще достаточная доза!

— У меня больше ничего не осталось, клянусь! — воскликнула Сольвейг. — Отпусти меня, мне больно!

— Ты лжешь! Ты со своим жалким слюнтяем Эскилем дурачишь меня. Дай мальчишке снадобье, и он упокоится навеки! Неужели ты не понимаешь, что только продлеваешь его мучения?

— Если бы я только могла показать его доктору, — всхлипывала Сольвейг. — Но ты отнял у меня все мои деньги. И построил на них второй этаж в Йолинсборге.

— Да, и что же в этом плохого? Ведь дом-то принадлежит вам. Разве я построил для тебя плохой дом?

— Для меня? Я даже не видела тех денег, которые ты получаешь от квартирантов!

— Ты живешь в моем доме. Отправляйся-ка жить наверх!

Распахнув дверь, Эскиль дерзко спросил:

— Что здесь происходит?

Стоя возле постели, Сольвейг пыталась загородить мальчика от разъяренного Терье.

— Не вмешивайся не в свое дело, сопливый щенок! Пошел вон из моего дома! — прорычал Терье.

— Этот дом принадлежит также Сольвейг и Йолину.

— Вовсе нет! Они могут убираться отсюда в Йолинсборг!

Презрительно повернувшись спиной к Эскилю, он попытался вытащить мальчика из постели. Тот в страхе закричал.

Эскиль был человеком покладистым и сдержанным. Но теперь он всем своим существом чувствовал, что Терье зашел слишком далеко. Схватив Терье за плечи, он развернул его к себе. Изо всех сил он оттолкнул Терье от постели и прижал его к стене, не думая о том, каким слабым и изможденным был он сам после длительного пребывания в тюрьме и последующей тяжелой болезни. Гнев придал ему силы и смелость, чтобы наброситься на куда более крепкого, чем он, Терье.

— Если ты еще раз хоть пальцем тронешь Йолина, я пойду к ленсману и скажу ему, что ты совершаешь преступление против закона, запомни это!

Красивые глаза Терье сверкнули, он тоже пришел в ярость.

— Берегись, сопляк! Ты не заплатил мне за три последних дня! Я могу вышвырнуть тебя вон!

— Пожалуйста, сделай милость! Тогда ты не узнаешь, что мне известно о местонахождении сокровищ.

Эти слова возымели действие. Он почувствовал, как мускулы Терье расслабились. Сольвейг обняла смертельно напуганного сына и пыталась успокоить его.

— Сокровищ? — сказал Терье. — Ты врешь!

— Зачем мне врать? Ведь меня не интересуют эти сокровища!

Он, как он иногда мог приврать! Но теперь он видел; что Терье забыл про Йолина и снотворное. Отпустив его, Эскиль почувствовал, что дрожит всем телом от слабости и нервного напряжения.

— Ну? — сказал Терье. — Где же они лежат? А ты заткнись, мальчишка, а то я не слышу собственного голоса!

Сольвейг пыталась, всхлипывая, утихомирить мальчика.

Терье повторил:

— Где они лежат? Где сокровища?

— В этой головоломке не хватает нескольких фигур, — ответил Эскиль, стараясь держаться спокойно, хотя плач Йолина разрывал ему сердце. — Нужно еще раз прочитать эти записи, просмотреть все досконально.

— Тогда сходи туда, высокомерный сопляк! Да поживее, пока я буду возиться в хлеву! Ну, иди!

— Идти наверх? Один я не пойду. Пойдем вместе.

— Трусливое убожество! Чего там тебе бояться? Но так и быть, я пойду с тобой. Ты не проведешь меня, как это делали другие. Подожди здесь, пока я не прибью доску в стойле.

Когда он ушел, Эскиль подошел к Сольвейг.

— Ну, вот, Йолин, все позади, — сказал он, стараясь придать голосу мягкость. — Никто не посмеет обидеть тебя, пока я здесь. А потом мы уедем отсюда — ты, я и твоя мама.

Он уложил дрожащего мальчика в постель и погладил его по голове. Потом повернулся к Сольвейг.

Она была совершенно без сил. Все еще продолжая рыдать, она невольно потянулась к Эскилю, ища у него утешения, — и это она, столько лет справлявшаяся в одиночку со своим отчаянием. Он осторожно прижал ее к себе, все еще кипя гневом. Он не видел вокруг себя ни стен, ни домотканных ковров, так оживлявших комнату Йолина.