Маргит Сандему - Кровавая месть

Когда он входил в усадьбу, у него созрел план: спокойно и по-деловому поговорить с ним, придти к какому-то решению, но этот план был тут же отброшен, как только он увидел Воллера. С этим человеком невозможно было ничего обсуждать: он делал только то, что считал нужным.

Доминик начал:

— Я узнал, что у Вас находится моя родственница, Виллему дочь Калеба. Я знаю, что Вы мучаете ее из чувства мести, потому что она присутствовали при убийстве Вашего сына. Но это не она убила его, и к тому же все было сделано в целях самозащиты. Он напал на нее, и Вы это знаете.

Воллер свирепо уставился на него. Этот юноша знал слишком много! История Монса была всем известна, но откуда он знал, что Виллему прячут и мучают? Воллерскому помещику это не понравилось.

— Это ложь и мошенничество с ее стороны, — ответил он. — У Монса были те девушки, которых он хотел, и у него не было нужды применять силу к такой жеманнице!

Взгляд Доминика смягчился.

— Эта жеманница для меня дороже всего в мире. Она написала мне, что на нее было совершено нападение — и я тут же приехал. Я прошу Вас… Она уже достаточно настрадалась…

Глаза Воллера превратились в узкие щелки.

— Значит, она дорога Вам? И Вы, возможно, тоже ей дороги?

— Надеюсь.

Грузный помещик долго стоял и размышлял. Доминик похолодел: ему не понравились сигналы, идущие от этого человека.

— Хорошо, Вы пройдете к ней!

Доминик вздохнул: Виллему была жива, и он увидит ее. Уже это одно было хорошо.

Доминик был слишком благородным, чтобы меряться силами с такой лисой, как воллерский помещик. Зазвенел колокольчик и вошло трое человек. Один — необычайно долговязый, второй — невзрачный, а третий — воняющий на всю прихожую.

— Этот молодой человек хочет попасть в общество фрекен Виллему. Хватайте его!

Доминик был сильным. Но четверых вооруженных мужчин ему не удалось одолеть.

Помещик навестил своего друга судью.

— Мне попалась в сеть крупная рыба! Мы сделаем замену. Скактавл больше не представляет для нас ценности, ему там больше незачем находиться. Займитесь им, а мы посадим на его место другого. И теперь молоденькая, дерзкая фрекен Виллему действительно увидит, как хозяин Воллера заботится о своих врагах!

Трое человек вошли в амбар, схватили Скактавла и увели с собой — и оба пленника даже не поняли, что произошло.

— Нет! — закричала Виллему. — Отпустите его! Не отнимайте у меня моего единственного друга!

Но они были уже за дверью. И по выражению их лиц она поняла, что это последняя прогулка Скактавла.

Она села у двери, прижалась к ней щекой.

— Не делайте ему зла. — тихо умоляла она. — Он прекрасный человек. И он так много страдал! Не оставляйте меня здесь одну!

Но амбар был пуст. Огромное, пустое, холодное, темное помещение.

Вечером она услышала чьи-то шаги за дверью. К амбару подошли двое. Дверь приоткрылась.

На пороге стоял огромный, тучный человек в богатой одежде. Лицо его было каменным.

— Теперь ты знаешь, Виллему Элистранд, дочь Калеба, что значит терять своих близких!

Она инстинктивно выпрямилась. Вид у нее был жалкий: спутанные волосы, изорванное платье, насморк, кашель… Но, продрогшая насквозь в этом заиндевелом амбаре, она держалась с достоинством.

— Я не убивала Вашего сына. Он набросился на меня, и Эльдар Свартскуген хотел защитить меня.

— Разве твоя ничтожная девственность может сравниться с жизнью моего сына?

Она не отвечала.

— Когда меня выпустят отсюда?

— Когда ты выпьешь до дна горькую чашу.

— Я уже выпила.

— О, нет! Еще далеко до того момента, когда мы закроем крышку твоего гроба!

Она задрожала, но произнесла упрямо:

— Я уже нахватала вшей в этом грязном амбаре!

— Мы найдем от этого средство.

Он запер дверь.

Она опять была одна.

Ей так не хватало ее друга Скактавла! Она горько скорбела о его судьбе. Проклинала себя за то, что не среагировала, когда они схватили его. Но что она могла сделать?

Через некоторое время в амбар вошли двое. У одного из них в руках были огромные ножницы. Они шли прямо к ней. Пока один держал ее, другой обстриг — почти наголо — ее волосы.

Она кричала и вертела головой.

— Ты хочешь, чтобы я воткнул ножницы тебе в голову?

— Нет.

— Тогда сиди спокойно, чертовка. Разве это не у тебя завелись вши?

Они обстригли ее и ушли.

Она осталась одна со своими длинными, прекрасными, золотистыми локонами, валявшимися на полу. Дрожащими руками она коснулась своей головы. По небрежности они оставили пучки волос. Вид у нее был теперь безобразный, ей казалось, что она больше не похожа на человека. Она чувствовала себя самым одиноким существом на свете.

На следующее утро она проснулась от холода. У нее начался приступ кашля.

Дверь опять открылась. «Опять что-нибудь скажут мне, — подумала она. — Я больше не вынесу этого!»

Но у них не было никаких известий для нее. Они только оттолкнули ее в дальний угол и принялись за работу.

Они вкапывали в землю длинные жерди, одну за другой. В амбаре приятно запахло свежеобструганной сосной.

На этот раз их было больше обычного: она насчитала пять человек. Трое прежних и двое новых. Но эти двое выглядели не более приятно, чем прежние.

Виллему сидела, скрючившись, в своем углу, пытаясь согреть руками свое замерзающее тело, и смотрела, как они работают.

Жерди доставали от пола до потолка и были загнаны глубоко в землю.

Вскоре она поняла, что они делают: амбар разделили вдоль на две половины.

Жерди стояли не вплотную друг к другу. Промежутки между ними были шириной в руку, так что через них можно было смотреть. Но их тут же заколотили досками в два локтя шириной.

Весь день они возились с этой двойной стеной. Виллему не говорила ни слова, а они не обращали на нее внимания. Она чувствовала себя изможденной, несчастной, покинутой. Ей стало все безразлично.

Люди ушли. Дверь заперли.

От главной двери шел теперь проход, выходящий на две новые прочные двери, ведущие в свою часть амбара.

Стало темнеть. Решетки на окнах закрыли задвижками. В амбаре стало совсем темно, но ее натренированные глаза могли различать предметы.

Свернувшись на соломе, Виллему пыталась заснуть.

Вдруг дверь с шумом распахнулась. Ругательства перемешивались со стонами связанного человека. Сев, она прислушалась к их возне в другой части амбара.

Потом послышался голос воллерского помещика.

— Теперь у тебя есть компания, потаскуха! Принимай гостей!

Дверь снова закрылась.

Виллему бросилась к перегородке. Ее глаза, знавшие каждый уголок амбара, видели в темноте намного лучше, чем глаза того, кто находился за перегородкой.

Он упирался руками в перегородку с другой стороны.

Многого она не могла увидеть, но обнаружила, что руки человека связаны веревкой и что он был почти голый: на нем были одни штаны.