Симона Вилар - Ведьма

Они ели молча, потом так же молча сидели рядом на земляном выступе-лавке, смотрели на гудевший в глиняной печурке огонь. Настроение было такое, словно убили кого. Если не хуже… И впервые не тянуло любиться-миловаться.

Но Свенельд постепенно пришел в себя. Что ж, если простому смертному без заговора можно погубить чародейскую воду, нужно прийти к источнику с волхвом-кудесником. И разве на Руси не найдется таких? Надо только прознать, где еще чародейские источники из земли бьют.

Свенельд все же прижал к себе девушку, поцеловал ласково в висок, там, где волнистая прядка выбивалась. Волосы у древлянки были непокорные, своей волей жили, и сколько ни сплетала она их в косу, все равно выбивались. Однако такая растрепанность отчего-то придавала девушке особую прелесть.

Свенельд улыбнулся, глядя в ее темные мерцающие глаза.

— Малфрида, а тебе ведомо, где еще чудесные ключи бьют? Она даже чуть отстранилась, темные брови сошлись к переносице сурово. Но варяг только улыбнулся.

— Не бойся, глупить больше не стану. Но ведь где я еще на чародейскую воду смогу поглядеть, как не в этих лесах… Как не с тобой, лада моя…

Он почти прошептал последние слова, смотрел нежно, улыбался.

— А покажешь источники, я тебя в Искоростень заберу. Со мной жить станешь, как суложь [38]. А там, глядишь, и препон забрать тебя в Киев не будет.

Ох, как же давно ждала от него Малфутка этих слов! Так и засветилась вся, обняла стремительно. Одно было тревожно. И девушка пояснила варягу, что следы их на снегу будут заметны, и волхвы сразу поймут, что кто-то от источника к источнику ходит. А узнай они такое… Это разлютит их сильнее, чем то, что Свенельд некогда хотел по капищам пройтись.

Напоминание о капищах не порадовало посадника. Он откинулся на стенку землянки, помрачнел.

— Если бы Стрибог [39]помог да прислал Сивера [40], а тот навеял тучу снежную. Вот она бы и замела наши следы…

Они оба прислушались, но все было тихо, так огорчительно тихо… И такое разочарование отразилось на лице посадника, что Малфутке стало его жалко.

— Я заговоры знаю ведовские. Может, помогут призвать снег-то.

Что она замыслила, варяг не понял. Молча смотрел, как девушка вышла за порог, слышал, как скрипит снег под ее удаляющимися шагами. В Киеве часто говорили, что все древлянки ворожеи и колдуньи, да только Свенельд верил в это лишь до того, как в полюдье древлянское ходить не начал и этих ворожей не стал под себя подминать. Оказались бабы как бабы. Однако… Он прежде во многое не верил. Не верил, что псом может быть, не верил, что тур лесной в мышь оборотиться может и что нечисти на древлянских болотах водится сверх всякой меры… Да, в этом году древлянского чародейства ему хватило с лихвой. А Малфрида… Он верил, что девушка, которая не боится ни ночного леса, ни нежити болотной и водит дружбу с самой Ягой… Что-то сказывала о ней ему Яга, что-то важное, но, сколько Свенельд ни силился, не мог вспомнить. Однако отчего-то не сомневался — у его Малфриды все получится.

Ее долго не было. Свенельд ждал, облокотясь о жерди на стене и вяло глядя на рдевший в печурке огонь. Потом перевел взгляд на оставленный на колышке в стене красный шарф Малфриды. Древлянки славились своим умением выискивать такие травы, что их крашеные вещи дорого ценились на торгах. Как и их меха, их душистый мед диких пчел, болотная руда. После победы над восставшими древлянами Игорь наложил на них немалую дань, но Свенельд уже давно кроил ее по своему усмотрению. Расценки-то у древлян были совсем смешными, не сравнить с ценой на киевских торгах. Вот он и брал с них все по дешевке, торговался умело, получая гораздо больше, чем Игорь мог подсчитать. Дань-то Киеву шла, но и сам Свенельд в убытке не оставался. Однако если теперь он сможет добывать в древлянских землях да привозить и бесценную чародейскую воду… У Свенельда дух захватило. Сладься все у него — он мог бы стать богаче самого Игоря, богаче всех русских князей!

Стукнула дверь. Малфутка возникла на пороге, сосредоточенная, хмурая. Устало села на земляную лавку, склонилась на колени Свенельда, словно сил не было. Конечно же, после такого пробега на лыжах… Но у варяга отчего-то похолодела спина. Вспомнил, как видел некогда волхва-кудесника, который тучу с градом от поля ржи отгонял. Тогда волхв так же обессилел. Неужели же и в его Малфриде такая мощь есть, чтобы ветрами повелевать? И опять память заскреблась бессильно — он пытался вспомнить что-то важное, что от Яги слышал.

— Ну как? — спросил поникшую девушку.

Она приоткрыла усталые глаза, чуть повела плечом.

— Я-то заговоры у Яги вызнала, да только тихо пока все, звезды на морозе светят, ну, чисто волчьи глаза.

Где-то и в самом деле выл волк. Свенельд, перебирая пальцами кудри девушки, прислушивался к его вою. А потом еще что-то различил. Даже привстал, выпрямился. Нет, он не ошибался. Зашумел вершинами деревьев лес, повеяло ветром. Да неужто же?..

Свенельд так и кинулся на порог, глядел, словно не веря глазам — к со стороны полночи ползла мутная туча, затягивая звездное небо и предвещая снег.

— Малфрида, солнышко мое, да у тебя получилось! И лучина не успеет прогореть, как снег посыплет!

— Что? — как-то безучастно поинтересовалась древлянка, чуть приподняв голову. — А, это? Все может быть. Я заговоры знаю, а остальное…

Она почти засыпала. Свенельд бережно уложил ее ноги в меховых онучах на лежанку, накрыл своим полушубком. Смотрел на нее, улыбаясь. Аи да девка у него! И если она ему еще и источники чародейские укажет…

Ветер зашумел, налетая, и вскоре принес снег. Свенельд глядел на несущиеся по ветру хлопья легкого снега, и ему хотелось смеяться.

Князь Мал прогуливался по резной галерейке своего терема в граде Малино, поглядывал на тихо падавший снег, слышал звон капели с осевших под тяжестью сугробов крыш, звуки скребков да лопат во дворе. Третью седьмицу идет этакий снегопад, видимо, задумалась о чем-то своем Морена-Зима, забыла взмахнуть рукавом, сгоняя осевшие от снежной тяжести тучи.

Князь зябко поежился под накинутой на плечи лисьей шубой. Сыро, промозгло, холодно. И на душе неуютно. Опять куда-то подевался посадник Свенельд. Век бы его не видеть, варяга проклятого, однако на Мала неожиданно насели гридни [41]посадника, стали требовать, чтобы отыскал Свенельда, а иначе грозились послать весть в Киев о том, что сгинул Свенельд, и тогда неприятностей не оберешься.

Мал увидел двоих воевод посадника, идущих через двор по расчищенным дорожкам между сугробами, и поморщился, словно у него ныли зубы. Сейчас начнут. И какие настырные-то пришли. Сотенный Дубун сейчас станет шуметь и угрожать, а ярл Торбьорн будет только глядеть, да так, что мороз по коже пробирает: не знаешь, чего от него и ждать, того и гляди секирой своей промеж глаз заедет.