Симона Вилар - Ведьма

Однако волхв удержал руку князя с рогатиной.

— Не о тех волнуешься, Мал. Волки, они наши. Вот гляди.

И, повернувшись в сторону, откуда долетала жалобная волчья песня, Маланич стал негромко порыкивать, как самка-волчица, подзывающая волка-кобеля. Мал невольно сделал жест, защищающий от темных сил, до того было жутко смотреть на человека, издающего горлом нелюдские звуки. А потом и совсем страшно стало, когда из зарослей появился матерый волчище, сверкнул глазищами, ярко горящими даже за пеленой невидимого во мраке снега. Поняв, что ошибся, волк кинулся в сторону, но Маланич уже вышел вперед, простер руки, словно подзывая, и лохматый хищник, вильнув почти по-собачьи хвостом, пошел к нему, а потом и на брюхе пополз, словно домашний щенок. Волхв долго гладил его, трепал по загривку.

— Он тебя в Малино проводит, от своих же собратьев-волков оборонит.

— Да я уж, — как-то сипло начал Мал, — уж как-нибудь сам доберусь. А ты, Маланич, это… Разве не заслужил я еще водицы чародейской? Мне бы уже и можно…

Нет! резко отрезал волхв , поднимаясь. Волк остался послушно лежать у его ног, задрав лобастую голову и наблюдая, словно преданный пес. — Воды пока тебе пить не должно, Мал у тебя сколько дочерей? Восемь? Девять? И только один сын, да и тот от рабыни. Кто его князем признает после тебя? Нет, князь, пока твои жены не нарожают тебе хотя бы двоих-троих законных княжичей, воду тебе никто из волхвов не даст.

— Ну, так я постараюсь? — почти заискивающе молвил Мал. Волхв негромко хохотнул в потемках.

— Да уж, сделай милость. Ты один по крови из наших князей остался, тебе и род их на древлянской земле продолжать. Однако теперь спрошу, зачем вызывал. Ответь, не пропадал ли кто из людей Свенельда?

— Да на погостах они все, а кто и в Искоростене засел. Живут себе на нашей дичи да на меду. Прожорливые, гады! Хотя… — Мал сдвинул на лоб лохматый колпак, поскреб затылок. — Еще когда Свенельд по своему неразумению хотел на капища наши податься, были у него двое…

Мал даже припомнил, что подозревал в этих двоих волхвов. Да только волхвы не стали бы так чащ древлянских страшиться. Эти же двое тогда от страха просто сбежали. А вернулись ли? Скорее всего, возвратились, иначе Свенельд разыскать бы их велел. Но он молчит. Так что, похоже, нашлись его дружинники, живут себе на постое древлянском, кормятся.

Мал еще не закончил пояснять, а волхв уже задышал гневно, даже посохом по снегу стукнул так, что волк подхватился, заскулил встревоженно. Волхв же резко сказал:

— Глуп ты, Мал, хоть и княжьего рода. Свенельд шум поднимать не стал, потому что сам и отрядил тех двоих. А наши волхвы заметили, что некоторые капища силы лишились. Как так? Не иначе, бродит по земле древлян могучий чужак-кудесник и силу со святых мест снимает. А еще хуже, если он христианин. Там, где эти проклятые появляются, чародейство враз исчезает.

— Да не было в дружине Свенельда христиан! — засуетился Мал. — Ты такое скажешь, Маланич! Ведь ты находился в Искоростене, когда Свенельд только прибыл, сам приглядел за всем А забредшего тогда к нам служителя распятого Бога мы перво-наперво на кол посадили, чтоб не смущал народ речами глупыми.

— Я помню, Мал, как ты поступил с христианином. Но именно тогда я и учуял, что среди дружинников Свенельда кудесник-ведун затесался. Я-то его не выследил, но в священную рощу доложил о нем. Да только великий Никл от мне не больно поверил и не велел шум поднимать раньше времени. А зря… Стар, похоже, становится верховный волхв древлянский, мудрость свою теряет, даже вода живая ему не помогает.

Последние слова Маланич проговорил совсем тихо, но Мал их расслышал, правда, сделал вид, что думает о другом: возился, проверяя ремешки на рогатине, удерживающие на древке острие.

Потом они расстались. Князь наотрез отказался брать в сопровождающие волка-охранника, сам добрался до строений Малино, хотя и озирался по сторонам пугливо, слыша то справа, то слева волчий вой. Зверье в эту пору всегда ближе к людям жмется, даже собаки начинают бояться, поскуливают взволнованно в конурах.

На другой день неожиданно выглянуло солнышко, осветив вокруг наметенные сугробы. Древляне скребли скребками, расчищая дорожки между хатами, сбрасывали шестами снег с кровель, чистили лопатами проходы да благодарили Хорос-Солнышко, что наконец показал лик свой, прогнав темные тучи.

А еще через день в Малино прибыл гонец с известием, что Свенельд объявился. Не поглотили, значит, посадника, древлянские чащи. Гонец доложил, что варяг явился со своей девкой-проводницей, соболя набили немало, глухарей, зайцев связку через плечо принес. Довольный такой, веселый, жалуется только, что снегопад их задержал. А чего задержал-то? Ведь не метель была, тихо снежок падал. По такой погоде многие древлянские охотники на промысел уходили. А Свенельд наверняка просто пожелал всласть намиловаться с черноглазой Малфуткой.

Мал тут же велел запрягать сани. Посадника он застал во дворе искоростеньской усадьбы. Тот играл со своей девкой в снежки. Оба разрумянившиеся, что Свенельд, что полюбовница его, в одних рубахах и портах носились между сугробами, видимо, только после баньки. У Малфутки волосы по плечам разметались, она хохотала, а потом варяг ее в снег повалил, стали бороться, дурачиться. Видать, не намиловались за все время? Сильно девка из селища сосновичей привязала к себе посадника, раз никак оставить ее не может.

Малфутка первая увидела сходившего с саней князя. Засмущалась, словно только теперь опомнившись, спряталась за спину варяга. Тот был весел.

— Здрав будь, друже Мал! Как тут жил-поживал, мед без меня попивал?

Малфутка вскоре в терем убежала, а варяг, поднимаясь за ней на крыльцо, сказал Малу, что девка теперь тут жить будет, вместе с ним, в его горнице. Малу-то что? Сказал полагающиеся по случаю пару сальных шуток, и все.

Потом они пили подогретую сыту [42], разговаривали. Когда пришел Торбьорн и сообщил, что Дубун в Киев отправился, Свенельд разлютился вдруг.

— Да как же ты его не отговорил, Торбьорн? Дубун, он… Одно слово, Дубун! На тебя ведь я полагался, как на себя самого.

Ярл только рыжеватыми бровями повел. Дескать, он воеводе Ду-буну не нянька, а Свенельд сам должен думать, чем для него такое долгое отсутствие обернуться могло. Дружина за своего старшого перед князем отвечает, так что нечего Свенельду обиду держать. А то, что вместо полюдья посадник любовными утехами занялся… Не дитя, должен понимать, что в Киеве это не всем понравится.

Разговор велся на варяжском, и ничего не понимавший Мал только головой крутил, глядя то на одного, то на другого северянина. И вдруг спросил: нашлись ли те двое, которые со Свенельдом на капище ходили? Свенельд так и осекся на полуслове, хитро блеснул на князя зелеными раскосыми глазами.