Елизавета Дворецкая - Огненный волк. Книга 2: Князь волков

– Ты согласен? – не дождавшись ответа, спросил Огнеяр.

Не в силах разжать судорожно сведенных челюстей, Неизмир молча нагнул голову.

Сойдя с коня, он стал готовиться к бою. Князя била дрожь, неудержимый страх выл и рвался в его душе, как голодный волк на цепи. Но отказаться от поединка, отложить его было нельзя. Неизмир знал, что не выдержит ожидания. Дорога его судьбы уперлась в неодолимое препятствие; идти дальше можно было, только опрокинув его. Или кончится сама дорога. Все прошлое сейчас казалось Неизмиру сплошным блеском красных глаз, все будущее уместилось в несколько мгновений, что остались ему до поединка – пока Огнеяру искали в оружейных и кузницах незаточенный меч. Его собственный боевой топор был слишком острым, слишком хорошо готовым к бою.

Наконец подходящий меч нашелся. Светел с чуроборскими боярами осмотрели его и убедились, что им не разрежешь не только шелковый платок на лету – так проверяются обычные, не зачарованные мечи, – но, пожалуй, и кочан капусты с размаху сомнешь, а не разрубишь. Правда, ударом такого меча в сильной руке можно было сломать кости, но на голову князю надели прочный шлем с кольчужной сеткой, защищавшей шею, а остальные переломы не смертельны.

Неизмир надевал доспех, а Огнеяр, будто в насмешку, раздевался – сбросил на крыльцо плащ, накидку, пояс с оружием, остался только в рубахе. Лисичка, стоявшая позади княжны, торопливо вытащила из-под своего кожуха кусок тесьмы, служивший пояском ей самой, и протянула Огнеяру. Он благодарно кивнул, повертел тесьму в руках, но подпоясываться не стал, а стянул и бросил на крыльцо и рубаху. Больше не было смысла прятать шерсть на спине – пусть все смотрят, кто он такой. В отличие от Неизмира, он чувствовал внутренний жар, как будто откуда-то из глубины его существа поднимается огонь. Огнеяру стало жарко, но он оставался спокоен и уверен в себе.

Дарована смотрела на него, прижимая руки к груди, забыв даже о Светеле. Она дрожала, сердце ее стучало возле самого горла, но она сама не знала, за кого из двух противников она боится. Впервые она увидела шерсть на спине Огнеяра, и вся его оборотническая сущность так ясно представилась ей, что захватывало дух. Но это был не страх и не отвращение, которые она испытывала к нему раньше. Глядя на его сильную, ловкую фигуру с этой шерстью на спине, на тяжелый тупой меч, который он покачивал в руке, словно легкий ореховый прутик, Дарована испытывала странное чувство – ужас от близости Сильного Зверя и восхищение перед его красотой и силой. Полузверь-полубог – теперь она понимала, о чем говорил отец.

И почти все собравшиеся на широком княжеском дворе испытывали нечто подобное. Кроме Неизмира со Светелом – они не могли видеть красоты оборотня, но хорошо ощущали его силу. Поправляя кольчугу, шлем, пояс, Неизмир старался сдержать дрожь в руках и сам не знал, удается ли ему это. В ушах его раздавался железный звон, словно гремели в пожарное било, перед глазами плыл и дрожал огненно-красный туман. «Это ворожба! – мелькнуло в его мозгу. – Это злая ворожба оборотня, он нарочно мутит мой дух… Да где же он?»

Неизмир повернул голову к крыльцу, стараясь сквозь туман разглядеть своего противника. До боли знакомая смуглая фигура шагнула ему навстречу. Красные глаза, горящие неутолимой злобой, глянули прямо ему в душу и выжгли ее до дна; острые волчьи зубы лязгнули у самого горла.

С хриплым криком Неизмир отшатнулся назад, пытаясь отмахнуться, забыв даже, что в руке у него меч, забыв, как надо пользоваться им. Он забыл и себя, и этот поединок; годами копившийся и нараставший страх наконец прорвался и завыл, как голодный волк; неодолимый ужас, как расплавленное железо, захлестнул его душу и разум.

И князь Неизмир закричал, хрипло и дико, упал на колени, стараясь закрыть руками голову и не замечая даже, что в его руке зажат меч. Дикий ужас заполнил его существо без остатка, над ним сомкнулась тьма, в которой полыхали багровые зарницы Подземного Пламени. Кровавый блеск глаз и зубов вцепился в его сознание и погасил его.

– Волчий глаз! Волчий глаз! – бессмысленно и дико выкрикивал Неизмир, ударяясь головой о землю, словно хотел пробить дверь в груди Всеобщей Матери и спрятаться в ней от этого ужаса.

Женщины закрывали лица, княжна Дарована плакала от страха, прижимаясь к отцу. Все во дворе в ужасе и изумлении смотрели на чуроборского князя, упавшего прежде, чем тупой меч противника поднялся на него.

А чуроборцам слышалось что-то до жути знакомое в его криках.

Князь Неизмир был прав, когда думал, что существование пасынка-оборотня угрожает ему. Только погубил его не Огнеяр, а его собственный страх.

А Огнеяр стоял возле крыльца, все еще сжимая рукоять тупого меча, который так ему и не понадобился.

Волчий глаз. Вот к чему все пришло. Вот чем окончилась их многолетняя вражда с отчимом. Сам того не зная, он все эти двадцать с лишним лет убивал страхом разум Неизмира. Но разве он был виноват? Кто заставлял Неизмира бояться? Разве ему предрекали смерть от руки Огнеяра? Он сам посчитал себя достойным противником, за смертью которого был послан сын Велеса, но не имел в душе достаточных сил для настоящей борьбы с ним.

И сейчас, глядя на бьющегося о землю отчима, Огнеяр испытывал к нему презрительную жалость, острое чувство сожаления, что все так вышло. Лучше бы честный поединок. А так ему казалось, что он выходил биться с ребенком или стариком. Хорошо, что боги удержали его от удара по неизмеримо слабейшему – они все сделали сами.

Опомнившись, чуроборские кмети подняли своего князя, на руках унесли его в покой. Женщины Дарованы показывали им дорогу, причитали и охали. Огнеяр отбросил бесполезный меч.

– Боги показали свою волю, – сказал он, обводя взглядом ряды чуроборской дружины. Многие в страхе отводили глаза, но многие, изумленные произошедшим, потрясенные безумием князя, выдержали его взгляд и увидели в нем только человеческую решимость. – Если кто-то из вас считает поединок нечестным – скажите сейчас, при всех, кто видел его своими глазами.

На дворе повисла тишина, никто не сказал ни слова.

– Боги решили и судьбу чуроборского стола, – сказал с крыльца Скородум. – Князь Неизмир обезумел. Стол твоего деда отныне принадлежит тебе. Никто не имеет на него больше прав, чем ты, внук Гордеслава.

– И я займу стол моих предков, – твердо сказал Огнеяр, снова обводя взглядом строй дружины. – Если кто-то не согласен – скажите сейчас. Я клянусь не причинять никому вреда. Но я устал от косых взглядов в собственном доме и от шепота за спиной. Если кто-то считает меня недостойным быть князем – скажите сейчас.

Но чуроборская дружина молчала. Огнеяр заметил молодого кметя с угрюмо замкнутым лицом. Его рука так сжала рукоять меча, что побелели суставы. Встретив взгляд Огнеяра, он вздрогнул, но не отвел глаз.