Марина Ефиминюк - Тайны Истинного мира

– Больше нетю, – развел тот руками. – Вот последний осталась. – Он ткнул пальцем в одного из охотников, прикрывшего вихрастую башку вязаной шапчонкой. – Но он давать не хочить!

– Отлично! – Кивнула я, а потом от всей души расставила руки, посылая точные резкие удары в грудь главарям.

Мужчины разлетелись в разные стороны, сбивая с ног незадачливых теней. Барон отлетел к гусенице-троллейбусу и прилип к разноцветному не слишком чистому боку, разбив стекло. Пассажиры внутри шарахнулись все на одну сторону, с изумлением тыча пальцами на висящего человека. Троллейбус тут же остановился, тени выбежали из открытых дверей, словно при эвакуации, а водитель с изумлением стал дергать нечаянного безбилетника за ноги, стараясь стащить на землю.

Инферну повезло гораздо больше. Сбив пару черно-белых фигур, как кегли, он ударился о какой-то блестящий автомобиль и, оставив на нем внушительную вмятину, без сознания улегся на асфальт, являя собой неоспоримое доказательство вины в глазах только что пострадавшего хозяина автомобиля. Охотники, оставшиеся без руководства, отчего-то стушевались и, сочли за благо броситься спасать пострадавших.

– Как ты с ними быстро, – усмехнулась Алина.

– Да, битва для них проиграна, но война в самом разгаре, – буркнула я.

Алина смотрела на Машу и испытывала искреннее уважение. В отличие от инферны, кажется, Комарова совсем не боялась. Ее лицо оставалось сосредоточенным и совершенно спокойным, даже расслабленным. Девушка походила на кошку, приготовившуюся к резкому прыжку, чтобы точной цепкой лапой схватить танцующий перед носом бантик из конфетной обертки. Саму Алину в тот момент охватила удушающая паника.

Она, настоящая трусиха, конечно, крепилась, но все равно прятала продолжавшие дрожать руки с ненавистными черными ногтями, которые было невозможно ни подпилить, ни толком срезать, под столом. По замерзшей мостовой за огромным окном кафе спешили черно-белые тени, радостные от переполнявшего их счастья и не слишком уж аппетитно пахнущие. Амбре их скудной энергии не шло ни в какое сравнение с одуряющим ароматом Маши Комаровой, сидящей напротив и лениво через полосатую соломинку потягивающей газировку. Иногда Алине, изголодавшейся за долгую, почти бесконечную зиму по теплой живительной силе солнца, казалось, что она не выдержит и глотнет полной грудью сладостной энергии наперсницы, но девушка держала себя в руках. Подобно тому как из последних сил справлялся Сэм, да и многие другие инферны, живущие в больших городах бок о бок с истинными. Выселка в таежные дали для всех них, отверженных по злобной шутке природы, представлялась адом на земле. Лучше сразу умереть, чем жить далеко от энергетических резервуаров Верхушки, пусть к ним и разрешали приникнуть лишь раз в семь дней. Конечно, никто не запрещал высасывать энергию из теней, их миллионы, восстанавливаются они быстро. Но для Алины питаться ими все равно что кушать в дешевой забегаловке котлету из бобика, еще полчаса назад счастливо махавшего хвостом. В общем, брезгливо.

Маша не смотрела на инферну, только на здание Зачистки за замершим окном, как будто высотка из бетона и стекла могла неожиданно испариться в воздухе. На запястье девушки поблескивал очень странный знак – черные квадраты. Новая неизвестная каста. У Алины тоже имелся знак, но он выглядел, как позорное клеймо: регистрация в городе, разрешение находиться ей, по сути инфицированной в утробе матери вирусом энергетического вампиризма, рядом с другими, здоровыми людьми. Сегодня утром, когда она со всех ног догоняла Машу, двое в штатском из Зачистки предъявили совсем свеженькие, только-только полученные удостоверения карателей и вежливо попросили показать печать. Алина, пряча глаза, задрала рукав, демонстрируя синюю пятиконечную звезду. Насмешники, совсем молоденькие, неопытные, долго и с чувством расшифровывали силовые знаки, пока у Алины не затекла рука. Они развлекались, пряча глумливые улыбки. Унизительно.

– Меня проверили сегодня, – вдруг брякнула инферна, прервав ставшую невыносимой паузу.

Маша оторвалась от созерцания улицы, блиставшей в солнечных холодных лучах, и непонимающе вскинула брови.

– Регистрацию, – пояснила Алина, смутившись. Как-то вылетело из головы, что Комарова забыла почти всю свою прошлую жизнь. Инферна для чего-то задрала рукав, продемонстрировав синюю звезду, которая с самого рождения жгла ей кожу как раскаленным железом.

– У меня тоже есть знак, – кивнула Маша, глянув на свои квадраты. – Похоже, Истинный мир любит клеймить своих жителей. Средневековье какое-то, не находишь? – И все. Она снова замолчала, отвернувшись.

Почему Алина чувствовала к ней такую необъяснимую симпатию? Нет, раньше она по-настоящему ненавидела Марию Комарову, подающего большие надежды карателя. В особенности, за вечера, что Данила Покровский проводил с ней. Ревновала, желала смерти и тогда, когда пробралась тайком в квартиру, и случайно столкнувшись с Машей в магазине мобильных телефонов. Только не сейчас.

– Я люблю Новый год, – снова попыталась она склеить беседу.

Теперь Маша даже не повернулась, только прищурилась:

– А я нет. Почему, еще не вспомнила. Наверное, есть причины.

– На прошлый Новый год я встретила Данилу. – Неожиданно Алина почувствовала, как ее бросило в жар.

Маша медленно повернулась к ней. Невозможно было смотреть в ее пронзительно синие глаза, внимательные и изучающие, словно колющие иголкой.

– Алина, зачем тебе нужны камни?

Инферна замялась. В ее душе боролись правда и ложь. Неожиданно она почувствовала, как в горле встал горький комок, и выступили жгучие слезы. Она немедленно обругала себя за мягкотелость, но не могла произнести ни слова.

Комарова понимающе кивнула:

– Алин, желание стать нормальной – объяснимо. Я уверена, кристаллы помогут тебе. И Сэму помогут, и его брату Николашеньке, и мамаше Поганкиной. Но никогда они не помогут Даниле, потому что он их не получит ни за какие коврижки. Он заслужил то, что с ним приключилось. – Алина было открыла рот, чтобы упрекнуть подельницу в черствости, но Маша ее опередила, как будто читала мысли: – И я заслужила, наверное, тоже. За самонадеянность. Как видишь, собеседница из меня плохая – веселых историй из своей жизни не помню. Даже не знаю, случались ли они.

Алина опустила глаза совершенно сбитая с толку и тихо прошептала:

– Мне очень страшно.

– И мне, – услышала она неожиданный ответ.

Когда она глянула на Машу, та уже снова разглядывала здание, похожее на кипучий муравейник.

К главной площади страны стали подтягиваться милицейские кордоны, веселые хмельные тени заполняли улицу. Близился заветный час, ожидание которого продлится весь следующий год. Почти все окна в кабинетах здания потухли, только в коридорах продолжал гореть свет. Служащие давно разбежались по домам, торопясь к новогоднему празднику и пахнущим свежестью украшенным елкам. Я ждала единственную женщину, которая все равно должна была убраться из Зачистки. Рано или поздно.